Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю Страница 20

Туристы остановились; уже давно они шли по снегу, на лыжах, продвигаясь вперед маленькими шажками по равнине: они добрались до хижины, где должны были пообедать, чтобы снова выйти в лес ближе к вечеру, поскольку охота должна была начаться после захода солнца. В хижине — обычном обиталище пастухов, почти до крыши заваленном снегом, — весело горел костер, и вокруг него было много съедено и выпито много бутылок вина.

— Снег, — объяснял дамам один естествоиспытатель. — Все думают, это нечто загадочное. Совершенно неправильно.

— Но, скажите же, — спросила одна синьора, — что же такое этот снег?

— В настоящем случае, — ответствовал ученый, — это область циклона, которая надвигается на южную часть Тирренского моря, то есть довольно выраженное барометрическое падение, с минимумом в семьсот семьдесят миллиметров, которое в сочетании с областью антициклона, то есть барометрическим повышением до семисот семидесяти пяти миллиметров ртутного столба, наблюдающегося к северу от Альп, вызывает сильные, прямо-таки ураганные ветры. Вот и все.

— Да здравствует ясность! — провозгласил Баттиста, внутренне трепеща при мысли, что ученый захочет обратиться с вопросом о снеге к нему. — Вот наконец и разгадана тайна снега!

Но, к счастью, всезнайка теперь объяснял своим собеседницам разницу между летним и зимним насморком:

— Летом говорят: «Летние насморки хуже всего: они никогда не проходят; зимние насморки лучше всего, это просто наслаждение». И это так и есть. Летом такая жара, что плавишься, да и солнце палит нещадно; зимой же, напротив, хорошо то, что холодно, идет дождь или снег. А с насморком это все очень хорошо сочетается.

— Это точно, — сказал любитель острых ощущений, — но не думаете ли вы, что дальше будут просто ледяные зимы и невыносимо жаркие лета? Потому что каждый год я зимой только и слышу: «Никогда еще не было так холодно, как этой зимой». А летом все время слышу: «Никогда еще не было так жарко, как этим летом».

— А что говорить про головную боль?

— Даже и не знаю, — ответил любитель острых ощущений.

— Если зимой у вас болит голова, говорят: «Такое уж время года». Если болит летом, говорят: «Такое уж время года». Весной: «Весна, что ж вы хотите». Осенью: «Осень, что ж вы хотите». Если же голова заболит при переходе от одного времени года к другому, говорят: «Это от перемены времени года». А правильнее было бы сказать: «Это год такой», или «Это век такой».

Ученый повернулся к любителю острых ощущений.

— Вы так не думаете? — спросил он.

Тот сверкнул на него глазами.

— Если вы считаете, что я понял, — сказал он с угрозой в голосе, — то вы сильно ошибаетесь.

Они уже собирались подраться, но поскольку проводник подал сигнал к выступлению, они обнялись и расцеловались под одобрительные крики, и все продолжили поход.

Баттиста и любитель острых ощущений вдруг заметили, что сильно отстали от остальной группы, откуда теперь доносились лишь слабые голоса.

Ходьба по снегу их страшно утомила: после изнурительной пробежки они вынуждены были остановиться. Баттиста уселся на снегу.

— Пропади все пропадом, — сказал он, — я отсюда не двинусь.

— Да бросьте, — воскликнул любитель острых ощущений, у которого жутко болела селезенка, — вы же мужчина! И не стыдно вам? Еще одно усилие: поднимайтесь и догоняйте группу, посадив меня на плечи.

Баттиста не ответил. Любитель острых ощущений вдруг радостно улыбнулся.

— А вот это мне очень нравится, — сказал он.

— О чем вы?

— Заблудиться в лесу. Такого я еще никогда не испытывал. Только представьте себе: мы во власти волков и будем страдать от голода и холода.

— Ничего хорошего! — слабым голосом воскликнул Баттиста.

— Но вы, — продолжил тот, — не знаете еще самого главного: если Провидению будет угодно, мы испытаем еще одно прекраснейшее ощущение. Тут есть вероятность попасть в лапы к Громиле Джеппи, или Похитителю Спасательных Поясов, кошмарному бандиту, который наводит ужас на эти леса, сея страх и отчаяние среди окружающих селений. За такое ощущение я отдам десять лет жизни. И если…

Он не смог продолжить. В нескольких шагах от них прозвучал грозный крик:

— Ноги вверх!

Громила Джеппи со всей своей бандой окружил двух альпинистов. Те под дулами бандитских ружей, дрожа, исполнили трудную команду. Увидев их в странной позиции, Джеппи вздрогнул.

— Кто велел вам встать в такую позу? — спросил он.

— Вы сами и приказали, — сказал любитель острых ощущений, оставаясь стоять на голове, ногами вверх.

Свирепый бандит иногда страдал от рассеянности.

— Я что, сказал: «Ноги вверх»? — спросил он. — Прошу прощения. Я имел в виду: «Руки вверх».

Баттисту и его товарища связали и отволокли в пещеру бандитов неподалеку. Любитель острых ощущений, который был простужен, откашлялся, невольно изобразив грозное ворчание.

— Эй вы, — сказал Джеппи, — если воображаете, что можете меня запугать, ошибаетесь.

Чтобы подкрепить слова действием, он хотел стереть его в порошок, но потом передумал.

— Благодарите небо, что я сегодня неважно себя чувствую, — сказал он, — а то бы я вам дал тридцать пинков.

— А вы нахал, — сказал любитель острых ощущений. — Но скажите, по секрету, почему именно тридцать?

— Потому что я никогда не даю меньше тридцати пинков.

— Мы должны этому верить?

— Честное слово!

— Да бросьте! Как же это можно тридцать раз пинать? Подумайте: сколько времени уйдет на пинание. А другому что в это время делать?

Джеппи пожал плечами:

— Меня это не касается.

— Напротив, — продолжал настаивать любитель острых ощущений, — я бы с удовольствием на это посмотрел.

— Ну, если так угодно…

— Я бы с удовольствием.

Любитель острых ощущений повернулся спиной к бандиту и стал в позицию. Джеппи поднялся.

— Пожалуйста, подержите мне вот это, — попросил он Баттисту, передавая ему дамскую сумочку.

Баттиста, который с некоторых пор изображал из себя мертвого, вздрогнул, узнав сумочку Сусанны. Тем временем Джеппи изготовился и, ведя мысленный счет, начал отпускать свои феноменальные пинки любителю острых ощущений. Вдруг он остановился.

— Тридцать, — сказал он.

— Ничего подобного, — торжествующе закричал любитель, — всего лишь двадцать девять.

— Тридцать, — возразил Джеппи. — Я считал.

— Я тоже считал, вы что думаете?

— Я вам говорю, что было тридцать пинков.

— Вам что, лучше известно?

— Вы обманщик!

— А вы мошенник и вор!

Джеппи хотел раздавить в лепешку любителя острых ощущений, но тот его успокоил.

— Послушайте, — сказал он, — не будем ссориться: начнем все сначала.

Он снова стал в позицию, а другой начал отпускать пинки. На тридцатом любитель острых ощущений снова начал придираться, но Джеппи оборвал его:

— Если не прекратите, — сказал он, — я дам вам пощечину.

Любитель острых ощущений остолбенел. Но смог взять себя в руки.

— А скажите-ка, — произнес он, — вы когда родились?

— Это вас не касается.

— А все-таки. Сколько вам лет?

— Пятьдесят, — злобно сказал Джеппи, у которого имелась слабость преуменьшать себе возраст.

— И вам не стыдно бить маленьких?

— А, так вы младше? И сколько же вам?

— Сорок девять в мае.

— Выглядите намного моложе, — сказал бандит. И добавил: — Если бы я это знал, я бы вам не угрожал. Теперь, когда вы мне это сказали, я беру свои слова обратно, а вас — под свою защиту.

И с этими словами он дал ему страшенного пинка.

— А я, — сказал любитель с достоинством, — не нуждаюсь ни в чьей защите, понятно вам, господин невежа?

— Нахал! — закричал бандит.

Он встал и направился к любителю острых ощущений, чтобы стереть его в порошок: он продвигался вперед неумолимо, с открытым ртом, как красные рыбы в стеклянных сосудах; но вдруг, будто бы от внезапно блеснувшей мысли, он остановился. Подобрал пластмассовые манжеты, которые слетели в спешке, и бросил вокруг страшный взгляд.

— В первый и последний раз в жизни, — сказал он, — меня провели.

Все огляделись вокруг: Баттиста исчез с сумочкой, которую Джеппи ему вверил.

Свирепый бандит собирался уже броситься в погоню, когда из группы его приспешников, стоявших на часах, раздался тревожный крик:

— Пик, Пик. Идет Пик!

Бандиты похватались за ружья, крича, обратившись к своему главарю:

— К оружию, к оружию, готовы

Сражаться с тобой, с тобой и умереть!

Последовала страшная суматоха. Но Джеппи не утратил хладнокровия:

— Быстро, — приказал он сообщникам, — притворимся, что мы незнакомы.

Слишком поздно. Проницательный полицейский подъезжал на трехколесном велосипеде, за ним в небольшом отдалении следовал несчастный, но честный Гверрандо.

— Проклятье! — пробормотал Джеппи, искоса наблюдая за ними. И добавил, сквозь зубы:

— Ах, я не ведал бы тревог,

Если бы меч мой грозный мог