Вадим Чирков - Парящие над океаном Страница 20

— Вот я слышу то тут, то там от наших: ниша, ниша, ниша… У одного — ниша, у троих — ниша, у целой компании… Что значит? Я знаю: раньше ниша — это было углубление в стене для фигурки святого. А что имеют в виду сегодня, когда произносят это слово?

Я спрашиваю у сына. Он говорит, что в общем-то это, как и прежде, укрытие, но уже не для святых. Место, уточняет, где уединяются или прячутся ради своих узких интересов некие единоверцы. Вроде, говорит, доминошников в парке Кольберта. И конечно, спрашивает: "Зачем тебе это нужно, папа?". "Для общего развития". Он кивает и больше не произносит ни слова. Он меня знает.

Я начинаю рассуждать. "Хорошо… Все же укрытие. Так-так. От чего укрытие? Уже ясно, что не от дождя, как это было двести лет назад.

И неожиданно вспоминаю одного из наших "одноклубников", то есть людей из парка. Как его ни встретишь, он только об одном: "Нет, ну как вам нравится этот Щаранский? Знаете, я его в последнее время разлюбил! Вы, конечно, запомнили, что он сказал в прошлый четверг? То-то и то-то…"

Я хочу его немного переключить и спрашиваю о здоровье. Это самый верный способ сменить тему. Но он и здесь отмахивается: "Какое здоровье! При чем тут здоровье, когда Щаранский отчебучил черт-те что!"

Я тогда стараюсь думать мудро, как принято у некоторых. "Счастливый человек, думаю я, у него есть Щаранский. Ему есть чем закрыться от невзгод. Уж лучше Щаранский, продолжаю я думать так, как мне советуют, чем, к примеру, больные почки. И все остальное. Мне бы так"…

А у меня, думаю я (как я, на этот раз, а не как "некоторые"), а у меня есть чем закрываться от невзгод? И от всего остального? Но этот вопрос я оставляю на потом и продолжаю вспоминать. Мне стало легче размышлять, когда я услыхал объяснение слова "ниша".

— Мой внук, если нагрубит бабушке, а она хочет рассказать ему, как это нехорошо, хватается за книгу или поскорей включает телевизор. И — его уже нет для бабушки. И мне сразу становится понятно, почему телевизор прозвали ящиком. Это не только мой внук — мы все в нем запираемся, когда нажимаем на красную кнопку пульта. Телик на нас наезжает и прячет в себе, мы в нем захлопываемся. И это не актеры в нем, это я сам сижу в ящике разинув рот. Раз — и у меня нет никаких забот, кроме актерских…

Да, да, дядя Миша наверняка раскручивал какой-то свой клубок.

— В дождливую погоду сосед по этажу, — раскручивал клубок мой собеседник, — тоже "одноклубник", пригласил меня на чашку чая. Я вышел зачем-то из квартиры — он вышел… "Не заглянете ли ко мне?" Сели на кухне. Какой чай в дождь?! Выпили "по единой" водки, ведем беседу: о том, о сем — ни о чем. Я бы ему о своем — да ему, вижу, будет неинтересно. Он бы мне о своем — да мне, чувствует, будет непонятно. Еще говорим, а глаза уже бродят то по клеенке на столе, то по стенам.

— Вот…

— Да…

— Кха-кха!

— Такие, значит, дела…

И тут мой сосед останавливает взгляд на цветной фотографии на стене, как раз над столом. По-американски большой, как картина. На ней — поле цветущих подсолнухов. Желтое поле — и все смотрят в одну сторону. Он кивает на картину. Я встаю, гляжу.

— Вот, — говорит, — Миша, какая у меня там была аудитория!

Я сперва подумал, что он был агрономом… Но потом догадался:

— Лекции читали?

— Нет, — ответил мой "одноклубник" и строго на меня посмотрел, — я речи произносил. И все-все, как эти подсолнухи, меня слушали. И не дай бог кому-нибудь отвернуться!

Тут я понял, что разговор у нас с ним не получится и от второй рюмки отказался. Потому что я ведь как раз сорван с того поля подсолнухов…

— Мой доминошный напарник затащил меня как-то на лекцию каббалиста. О смысле, пообещал, жизни. Надо же, говорит, знать, для чего мы ее прожили.

Ну, сидим, слушаем. Оказывается, цель жизни — наслаждение. Так… Наслаждение — в совершенстве. Тоже неплохо. "Постижение Высшего Света". Почему нет? О земле забудьте: это уровень животных. Что значит? "Все, что человек, изучая Каббалу, узнает о себе и мире, узнает только он сам, в себе. От окружающих его ощущения и знания скрыты".

"Хорошенькое дело, думаю я про себя, кому нужен такой человек? Только себе? Сомнительное счастье… Человек, я думаю дальше, если он знает, что чем-то общим ценен, должен обязательно делиться с другими. В этом наслаждение и смысл…"

Делиться чем?

Я как-то вышел летом, здесь уже, в Нью Йорке, на улицу после дождя. Иду: чисто, свежо, можно дыхать.

Навстречу женщина, незнакомая. Смотрит вверх, улыбается. Потом увидела меня. И говорит, так же улыбаясь:

— The Rainbow.

Я глянул — и остановился: раскинулась над огромным Нью Йорком семицветная дуга, кто ее в тот день видел, тот не забудет.

Женщина со мной поделилась. Радостью. Радугой.

А как иначе?

— У каждого таксиста, car service, в Бруклине в салоне своя музыка. Настолько своя… Меня везли от врача, вечером уже, домой, по звукам я угадал азербайджанскую. Но все равно спросил:

— Азербайджан?

Водитель поправил меня почти сердито:

— Баку!

И сразу, будто его прорвало, стал говорить о Баку — так, как если бы это я рассказывал об Одессе. Баку он покинул три года назад "ради детей" — самая понятная причина. Его предки поселились в этом прикаспийском крае тысячу лет назад, но что делать, "если так сложилось". До жути хочется съездить на родину: "поверите, весь первый год проплакал, и сейчас, как вспомню, слеза прошибает"…

Поездка наша была короткой — одна песня закончилась, началась другая, тоже азербайджанская. Вот светится мой дом, кар остановился у подъезда. Я сказал спасибо бакинцу (он мне рассказал про меня), начал вылезать из машины. Шофер тут же включил музыку погромче. И отъехал…

Старик помолчал. Покивал чему-то…

— А вот скажите, — обратился он прямо ко мне, — разве песня на минуточку — не крыша? Не стены?…

— Дядя Миша, — спросил я его осторожно минуты через две, — а ваша рыбалка — она случайно не щит? Не ниша?

— Что вы говорите! — воскликнул на этот раз старик, и я узнал неунывающего моего одессита, — Как может рыбалка быть какой-то нишей, если я забрасываю удочку в Атлантический океан!

— Чтобы вы при мне не заснули, я вам расскажу смешной случай, — сказал дядя Миша. — Один кандидат наук переехал в Америку и здесь он стал кандидатом в сумасшедшие. На первых порах это случается с каждым иммигрантом, если ему не 12 лет и не 80. А нашему уже за 50…

Человеку, — продолжил он, — дано удивляться. Как говорится — на здоровье. Пока, как говорится, можешь. Но если у человека глаза на лоб? — Тут дядя Миша посмотрел на меня. — Так это уже не на здоровье! И я вам сейчас это докажу.

Нашего кандидата жена послала в продуктовый магазин. Хорошо. Он идет по улице и смотрит по сторонам. Он иммигрант, ему все интересно. Кроме того, он, возможно, додумывает какую-то ученую мысль. И вдруг он начинает беспокоиться, и вертеть головой, как сорока на заборе. Зачем вокруг всего так много? Зачем всё так пестро? Зачем чалма, шляпа, жокейка, тюрбан, кипа, кепи, тюбетейка, панама, феска, чеплашка, платок — что там еще? — когда можно ходить в кепке?

Вы же знаете, разнообразие у нас там не приветствовалось, и нас так или иначе приучили к обратному. Одна на всех кепка решала многие проблемы.

Он думает, почему бы всем не надеть кепки, и с трудом вспоминает, что жена послала его в "Русский магазин" за "Вегетой". Вегета? Да, Вегета, Вегета… Но чем, интересно, торгуют за вывеской "Bagles hole"? И неужели в этом захудалом кафе "лучшие в мире сэндвичи"? А вот висит на стене объявление: "Не вздумайте играть на скрипке под моими окнами!!!"

Вегета, вегета, веге, в-в-в…

И когда кандидат приходит наконец-то в магазин, то говорит вот что:

— "Дайте мне, пожалуйста, "Виагру".

Там поднимают брови.

— "Как?! У нас нет "Виагры"!"

Он тоже говорит "Как?" и рассказывает, что за "Виагрой" его послала жена, которая сейчас варит борщ.

В магазине брови уже до потолка.

— "Мы не понимаем, — отвечают продавцы, — при чем тут "Виагра", если ваша жена занята борщом?"

К прилавку уже подтягиваются другие покупатели и все смотрят на кандидата.

Он тоже ничего не понимает.

— "Мне нужна "Виагра"! Без нее, сказала жена, ни тпру, ни ну!"

— "У нас здесь закон, — говорят ему тогда продавцы: — покупатель всегда прав. И мы можем сбегать в аптеку напротив и купить вам "Виагру" Очень хорошая приправа…"

И тут, когда сказали про аптеку, наш кандидат вспоминает, что его послали за "Вегетой", а он почему-то — с чего вдруг? — потребовал "Виагру". И он соглашается:

— "Не надо в аптеку, дайте мне тогда "Вегету"

— "Пожалуйста, — ему отвечают, — берите "Вегету". Без нее тоже, как сказала ваша жена, ни тпру, ни ну…"