Исаак Башевис Зингер - Раскаявшийся Страница 20

Среди тех евреев, которые меня теперь окружают, нет больших или маленьких людей. Один все время сидит за Торой, другой читает псалмы. Один может больше времени тратить на учебу, другой должен работать. Но никто ни с кем не соревнуется; никто не пытается быть лучше других. И еще: здесь не гоняются за наживой. Здесь свободны от самой пагубной из человеческих страстей — стремления к богатству.

Я бы солгал, сказав, что все так уж хорошо. Дурные люди встречаются везде. Дьявол не исчез. Даже когда я изучаю Гемару, в голову мне иногда приходят совершенно дикие мысли. Секунды не проходит без соблазна. Сатана атакует меня постоянно. Он никогда не сдается. Но сейчас я соединен с еврейством, с верой такими нитями, которые очень трудно разорвать. Эти нити — моя борода, пейсы, дети, а теперь еще и возраст.

Иногда дьявол говорит мне: «А вдруг, Иосиф Шапиро, ты умрешь, а там ничего нет? Ты останешься горсткой пыли, слепым и бессловесным камнем, комком грязи».

Я слушаю его и отвечаю: «Моя смертность вовсе не доказывает, что и Бог смертен, а Вселенная — всего лишь случайный результат физических или химических процессов. Я вижу сознательный план в бытии — в человеке, в животных, в неодушевленных предметах. Божественная милость часто скрыта, но мудрость Его видна во всем, какое бы имя Ему ни давать — природа, субстанция, абсолют, что угодно. Я верю в Бога, Его Провидение и свободу воли человека. Я принял для себя Тору и комментарии к ней, ибо уверен, что нет лучшего пути. И такая вера растет во мне день ото дня.

ОТ АВТОРА

Этот роман впервые был опубликован выпусками в газете «Джуиш дейли форвард» в январе-марте 1973 года. Годом позже он вышел в Израиле в издательстве «Перец ферлаг». Как и другие авторы, я тешу себя надеждой, что где-то существует хотя бы один читатель, который следит за всеми моими публикациями, не пропуская даже интервью. Такой читатель, конечно же, не пропустил мою беседу с Ричардом Берджином из «Нью-Йорк тайме», которая состоялась после моего возвращения из Стокгольма в январе 1979 года. Насколько мне помнится, тогда я высказал идеи, по существу противоположные убеждениям главного героя «Раскаявшегося». Иосиф Шапиро с суровой критикой обрушивается на тех мужчин и женщин, что забыли Бога, Тору и Шулхан-Арух, ну а я в том интервью и сам весьма резко выступил против Творца и Его творения. Я сказал тогда, что хотя и верю в Бога и преклоняюсь перед Его божественной мудростью, но не вижу, а следовательно, и не могу прославлять Его милосердие. Я добавил, что, если бы мне представился удобный случай пикетировать престол Всемогущего, я держал бы плакат с надписью: «Жизнь несправедлива!» Там же я упоминаю и свое неопубликованное эссе «Бунт и молитва, или Истинный протестующий».

Мой воображаемый читатель мог бы спросить меня: «Теперь вы отрекаетесь от того, что сказали тогда? Вы смирились с несправедливостью жизни и жестокостью человеческой истории?» Ответ мой заключается в том, что Иосиф Шапиро, возможно, и смирился, а я нет. Я по-прежнему ошеломлен жестокостью и несправедливостью жизни, как и много лет назад, когда шестилетним ребенком слушал, как мать читает рассказы о войне из Книги Иисуса Навина и истории о разрушении Иерусалима, от которых кровь стыла в жилах. Я и сейчас говорю себе, что нет и быть не может оправдания для той боли, что испытывают и голодный волк, и терзаемая овца. Пока мы живем в нашем теле, уязвимые для столь многих страданий, мы не можем найти спасения от всех бедствий существования. Для меня вера в Бога и протест против несправедливостей жизни не содержат в себе никакого противоречия. Во всех религиях присутствует этот протест. Те, кто посвятил свои жизни служению Богу, часто осмеливаются подвергать сомнению Его справедливость и восставать против Его кажущегося невмешательства в борьбу добра и зла в каждом человеке. Поэтому я уверен, что между бунтом и молитвой нет глубоких, непреодолимых различий.

Хотя я и рос среди людей, совершенно несклонных к компромиссам, которые думали и чувствовали так же, как думает и чувствует этот суровый Иосиф Шапиро, я не могу согласиться с его идеей об окончательном уходе от человеческих проблем, о спасении на все времена. Силы, обрушивающиеся на нас часто способны преодолеть все наши ухищрения и способы защиты, и борьба эта длится с самого нежного возраста до смерти. Все наши приемы недолговечны, мы отбиваем только отдельные атаки, но не можем одержать полную победу в нравственной борьбе. Поэтому я полагаю, что сопротивление и смирение, вера и сомнение, отчаяние и надежда могут сосуществовать в нашей душе. Фактически отсутствие этого соседства, единственное решение, уничтожило бы величайший дар, полученный нами от Бога, — свободу выбора.

Эта книга, как и многие другие мои книги, на английский язык была переведена моим племянником Иосифом Зингером, сыном моего покойного брата и учителя И.‑И. Зингера, и издана моим добрым другом Робертом Жиро при участии Линн Уоршоу.

Я часто говорил со своим братом о деградации современного человека и отсутствии у него чувства собственного достоинства, о его неуважении к институту семьи, неумеренном стремлении к роскоши и удобствам, даваемым техническим прогрессом, о презрении к старости и преклонении перед молодыми, о слепой вере в психиатрию и все возрастающей терпимости к преступлениям. Кризис, пережитый Иосифом Шапиро, его разочарование могут в определенной степени подтолкнуть к пересмотру взглядов как людей верующих, так и скептиков. Средства, которые он предлагает, конечно же, не помогут исцелить раны всех и каждого, но природа самой болезни будет, я надеюсь, выявлена.

И.Б.З.