Борис Васильев - Князь Святослав. Владимир Красное Солнышко Страница 21

— Мои люди повсюду распространяют слухи, что великий князь Святослав готовится наказать вятичей и привести их в смирение, великий воевода.

— И в это верит Хазарский каганат?

— В каганате тоже есть мои люди.

— И все же, Неслых, меня это тревожит.

— Для этого пока нет оснований, великий воевода.

И вновь благолепие, спокойствие и любовь распустили розовые крылья над дворцом великой княгини. Был любимый сын, которого, правда, нельзя было признавать, были с юности любящие друг друга немолодые возлюбленные, заходил на дружеские пиры командир личной дружины княгини Ольги воевода Претич. Все было, и все рухнуло, когда дальние степные дозоры донесли о приближении к Киеву высокого Посольства Хазарского каганата.

— Посольство каганата?.. — встревожилась княгиня Ольга. — Зачем? Почему вдруг? Мы подписали все торговые и военные соглашения, мы соблюдаем их…

— Скажут сами, — буркнул Свенельд.

И пошел отдавать распоряжения об особо торжественной встрече.

Посольство встречали в Киеве ревом труб, барабанным грохотом и восторженными воплями толпы. Однако посольские слуги не разбрасывали, как обычно, подарков, а строго и молча шествовали прямо к дворцу.

Ольга встречала послов в тронном зале, как и предписывал этикет.

Вошел посол. К нему шагнули, чтобы принять верительные грамоты, но он, отстранив чиновников, выхватил меч.

— Великому кагану Хазарии стало известно, что киевские войска намерены ворваться в его пределы. И вот чем они будут встречены там!..

Швырнув тяжелый меч к подножию Киевского Великокняжеского трона, посол не оглядываясь неторопливо вышел из тронного зала.

Все онемели. Только Неслых выбежал за послом, все остальные словно замерли на своих местах. Вошедшие отроки неслышно подняли меч с ковра и тихо вынесли его из зала.

Великая княгиня Ольга вдруг вскочила и заметалась по тронному залу. Прижав руки к груди, она повторяла одну и ту же фразу:

— Нам не нужна война, Свенельд. Нам не нужна война…

— Война нужна Византии, — резко оборвал ее Свенельд. — Ее старая мечта — втравить нас в эту войну, чтобы по трупам наших воинов прорваться к Великому шелковому пути.

— Мы не выдержим этого…

— Выдержим. Мы все выдержим во имя спасения Великого Киевского княжения, моя королева.

Неизвестно, сколько бы времени они толкли воду в ступе, если бы неожиданно, вкрадчиво, без стука и дозволения не вошел Неслых.

— Я проводил хазарского посла до наших передовых постов, великая княгиня.

— А… А меч? Он же прилюдно швырнул меч к моим ногам.

— Меч — в его ножнах. Твои отроки передали его мне, и я уговорил посла вложить меч в ножны.

— Но ведь посол объявил нам войну.

— Он погорячился, великая княгиня. И весьма сожалеет об этом.

— Ступай в свои покои, королева русов, — вдруг сказал Свенельд. — Иногда возникают обстоятельства, о которых тебе удобнее не знать.

Великая княгиня молча вышла. Свенельд, в упор глядя на Неслыха, строго спросил:

— Сколько?

— Три шубы, великий воевода. Бобровая — для Хазарского кагана и две из черно-бурых лисиц — на усмотрение посла.

— И он согласился?

— Я объяснил послу, что он введен в заблуждение. Да, княжич Святослав готовит войско, но не против каганата, а против вятичей, которых ему не удалось примучить в первом походе.

— И он в это поверил?

— Они слишком любят шубы, великий воевода. Чем жарче страна, тем больше шуб требуется ее правителям.

— А откуда Хазарии стало известно о подготовке похода великого князя Святослава?

— Богатые люди.

— Я не понял твоего намека.

— Хазары щедро платят своим осведомителям…

— И ты их найдешь, Неслых. Кто бы они ни были, найдешь.

— И я их найду, великий воевода.

— Где?

— Начну с Новгорода. Только у них есть купцы, торгующие с Хазарским каганатом. А это значит, что в его благосклонности они очень заинтересованы.

Свенельд походил по палате, хмуря брови. Потом спросил, не глядя:

— А если хазарский посол не поверил в твои басни о войне с вятичами?

— Поверил, великий воевода. В басни верят охотнее, чем в правду.

Свенельд молча продолжал ходить, не поднимая глаз. Потом резко остановился, вскинул голову, глянул прямо в глаза Неслыха.

— Ты скажешь о своих людях в Хазарском каганате князю Святославу без посторонних ушей. Только с глазу на глаз.

— Только с глазу на глаз, — твердо повторил Неслых. — И только об одном.

— Почему об одном?

— Если понадобится, он узнает о других в свое время.

— Ты сказал о Новгороде… — Свенельд долго молчал, прежде чем произнести эти слова. — Из Новгорода я привез отрока в свиту великой княгини. Его отец рассказал мне, что был продан в рабство за недоимки, но его отбили печенеги и тут же без выкупа отпустили домой. Это похоже на правду?

— Нет, великий воевода. Для печенегов раб — всегда товар.

— Великая княгиня очень привязалась к этому отроку, но ты все же очень осторожно проверь достоверность этого рассказа. Только никому не говори, что я тебе сообщил о нем.

— Я умею молчать, великий воевода.

— Даже под пытками? — улыбнулся Свенельд.

— Даже под пытками, — твердо сказал Неслых.

Святослав неукоснительно следовал заветам старого варяга, потому что главным примером для него был его дед, варяг Рюрик, сумевший руками конунга Олега построить собственное княжество. Спал на попоне, положив голову на седло, а меч — под правую руку. Вставал с первыми проблесками утренней зари, когда его дружина еще досматривала манящие утренние сны. Раздувал костер, чуть поджаривал на угольях тонкие куски конины, ставил на рогатину над костром котел с хлебовом. А пока варилось это хлебово, неистово, до седьмого пота занимался приемами ручного боя. Потом снимал рубаху, окатывался холодной водой и будил своих соратников.

— Кольчуги на голое тело!

И пробегал с ними три круга вокруг частокола, огораживающего его стойбище.

Потом дружно завтракали из общего котла. После полагался свободный час, и начинались изнурительные учебные занятия.

Готовя дружину к грядущему победному маршу в Хазарию, Святослав и представить себе не мог, какая дипломатическая буря разыгралась в сопредельных Киевской Руси государствах.

Византия, унаследовав не только силу, торговые пути, но и авторитет Римской империи, оказалась островом в океане формально зависящих от нее государств, но — только формально. Завязнув в Месопотамской войне за проверенные тысячелетиями торговые пути с Востока на Запад, византийские владыки с беспокойством начали поглядывать и на близко расположенный Хазарский каганат, выросший к тому времени в сильное государство. И начали тайно прокладывать к нему дипломатические тропы, ловко усеянные капканами.

Киеву это не нравилось. Любая коалиция ромеев с хазарами грозила непосредственно Великому Киевскому княжению. И киевская власть начала осторожно прощупывать настроение соседних западных стран, далекой целью имея в виду возможные коалиции либо против Византии, либо, на худой конец, против Хазарского каганата.

Откликались очень неопределенно, кроме германского императора. Но ему-то до Византии было далеко, опасаться особенно нечего, а потому даже его имперское согласие не могло существенно сказаться на защите торговых путей Киевского Великого княжества. И круг замкнулся, опять оставив Русь наедине против двух могущественных держав.

Запад не собирался помогать Киевской Руси.

Это очень насторожило Киев. Но в отсутствие Свенельда княгиня Ольга не рискнула собирать Боярскую думу: уж слишком много у нее было в ней противников. А как только он вернулся с тревожных южных границ, пригласила к себе.

— А ты, моя королева, полагала, что Европа ринется нам помогать? — усмехнулся великий воевода. — Жар удобнее всего загребать чужими руками.

— Но перед нами сразу две могущественные державы!

— Полагаю, что одна. Византия. Но она увязла в войне с арабами за Великий шелковый путь и не рискнет воевать в обе стороны. Что же касается Хазарского каганата…

Свенельд замолчал. То ли размышляя, то ли ожидая, что скажет великая княгиня.

— Ты говорил о Хазарском каганате.

— Так ли он могуч, как утверждает молва? — спросил Свенельд. — Сначала неплохо бы проверить эту молву.

— И кто ее проверит?

— Наш сын.

— Но… Я не пущу его!..

— А ему не нужно твое разрешение. Важно, чтобы он шел не так, как ходил на вятичей. Но это — моя забота. Моя и Неслыха.

Ольга задумалась. Спросила вдруг:

— Тебе не очень нужна дружина Морозко?