Сюсаку Эндо - Уважаемый господин дурак Страница 21

— Если вы ищите сэнсэя, то найдете его на втором этаже вон того бара. Он еще спит, — сказала им одна женщина, не вынимая зубной щетки изо рта и показав рукой на пятое или шестое строение дальше по улице. Но перед домом они встретили и самого старика — он как раз возвращался из общественной уборной, застегивая брюки.

— О, это вы, — моргая от яркого солнца, сказал Тетэй и внимательно посмотрел на Томоэ, одетую в европейскую одежду.

— Это моя сестра, — представил ее Такамори. — Мы пришли насчет Гастона.

— Да, я как раз собирался вам звонить.

И старик рассказал неожиданную новость, которую вчера вечером узнал от знакомой женщины, видевшей Гастона с мужчиной в районе Санъя в гостинице Иватэ, где она сама провела ночь.

— Этот мужчина по имени Эндо входит в гангстерскую банду Хосино, он известный киллер. Совершенно случайно он оказался одним из моих бывших учеников. Женщина, которая мне рассказала эту новость, была им сильно избита.

— Киллер?... Эндо? — Такамори невольно сглотнул.

Он уже слышал это имя. Два месяца назад, когда банда Хосино шантажировала одного бизнесмена и нанесла ему увечья, фотография Эндо появилась в газетах и еженедельных журналах. В памяти Такамори осталось, что это лицо несло на себе мрачную печать отчаяния.

Час спустя Такамори вместе с полицейским из Санъя посетил гостиницу Иватэ.

— У нас бывают различные постояльцы, — раздраженно ответил из-за ширмы хозяин на кансайском диалекте.

— Иностранец? У нас ночевал очень высокий иностранец, который ушел этим утром с другим человеком. Я не знаю, куда они направились.

Похоже, он говорил правду. Такамори стоял один на узкой улице Санъя и озирался. Улицу перебежала черная кошка. Куда этот человек увел Гастона? Окружающие дома хранили зловещее молчание.

За несколько часов до того, как Такамори пришел в гостиницу, Гастон и Эндо ее покинули. Дождь, непрерывно ливший два дня, наконец прекратился, но небо все еще было затянуто облаками и земля была черна от грязи. Молочная дымка окутывала крыши гостиниц. В других районах Токио дома еще хранили молчание ночи, и только молочник на своем велосипеде уже провозглашал начало нового дня.

— В Санъя утро наступает рано, — объяснил Эндо. Но и без этого объяснения Гастон с удивлением наблюдал поразительную активность, развернувшуюся у него на глазах.

Из гостиниц по обе стороны улицы выходили по два-тричеловека в рабочей одежде и с полотенцами вокруг шеи.

— Что делают эти люди?

— Они идут искать поденную работу. За мостом Намида недалеко отсюда есть бюро найма подёнщиков, — кашляя, объяснил Эндо. Мост Намида — дословно «Мост слез» — был назван так, потому что в старые времена преступников, приговоренных к смертной казни, только до этого места могли провожать родственники. У этого места печальная история. Если бы я жил в то время, то рано или поздно мне бы тоже пришлось прощаться на этом мосту, — сказал Эндо с улыбкой. — Подобное утро у моста Намида я бы хотел показать всем добропорядочным людям Токио. Рабочие как муравьи стекаются к бюро по найму в ожидании работы. Среди них снуют торговцы, которые продают рисовые шарики за двадцать иен, но даже за эту цену не все могут их купить. Тем не менее они как-то еще живут.

В проходе между двух гостиниц на земле, будто мертвый, лежал человек в нижнем белье, весь покрытый грязью.

— Он болен? — спросил Гастон.

— Нет, не болен. Он не смог получить работу, и у него не было сорока иен, чтобы заплатить за ночлег. Поэтому он, видимо, вколол себе наркотик. — Говоря это, Эндо сплюнул на дорогу, и в мокроте были видны прожилки крови.

— Почему вы не пойдете к доктору?

— К доктору? — Эндо саркастически улыбнулся. — Я позабочусь о себе сам. А вам лучше побеспокоиться о себе. Но вы странный тип. Вчера у вас было много возможностей сбежать от меня, если вы этого хотели. Почему вы этого не сделали?

Гастон пожал плечами, и его рот растянулся в добродушной улыбке.

— Но несмотря на это, я не буду спускать с вас глаз. Ненавижу сентиментальность. Надеюсь, вы представляете, зачем вы мне нужны. Как вас зовут?

— Гас.

— Гас? — Голос Эндо вновь стал жестким и холодным. — Дело в том, Гас, что я собираюсь убрать одного человека. Этот человек... — Глаза Эндо внезапно наполнились ненавистью. Он долго смотрел на иностранца, будто сам Гастон вызывал его ненависть. — Вы были на войне?

Гастон покачал головой.

— А я был. Мой родственник, мой старший брат погиб там.

Эндо продолжал говорить, часто закрывая глаза, будто ему было слишком тяжело переносить воспоминания. Вновь пошел мелкий дождь, но он даже не поднял воротник плаща. Мимо них один за другим к бюро по найму проходили рабочие. Казалось, Гастон не особенно их удивлял. Возможность получить работу на день беспокоила их больше, чем любопытство, как иностранец мог попасть в Санъя.

— Мой брат... был казнен как военный преступник.

— Военный преступник?

— Как вы это скажете на вашем языке? Guerre criminal?

— Да. Да.

Пока Эндо продолжал рассказ, вставляя иногда фразы на французском языке, Гастон слушал, не поднимая глаз. Иногда он бросал украдкой взгляд на своего спутника и задавался вопросом: почему человек, который даже изучал иностранные языки, опустился до такой жалкой профессии? Он не мог этого понять.

— Это случилось двенадцать лет тому назад, в конце войны...

После окончания средней школы Эндо направили в школу военной подготовки в Касуми-га-ура. Вернувшись в Токио, он обнаружил, что дом его семьи в районе Аояма сгорел при воздушном налете в начале мая. Его родители и младшая сестра пытались спастись в близлежащем парке Дзингу-гайэн, но пропали без вести. Даже их тел не нашли.

В живых из всей семьи остался только старший брат, которого призвали в армию и отправили на маленький островок в южных морях. К счастью, молодого Эндо взяли в свою семью родственники и он смог окончить высшую школу. Он также собирался закончить и университет, подрабатывая на стороне.

После войны суда с репатриированными солдатами из Китая и южных морей стали прибывать в японские порты, но Эндо не мог ничего узнать о брате. Работа и учеба страшно изматывали его, Эндо страдал от одиночества и все надежды возлагал на возвращение брата. Но как ни искал, среди репатриированных солдат брата своего найти он не сумел.

— Спустя два года я, наконец, узнал, что с ним случилось. — Эндо вновь сплюнул и вытер рот белым носовым платком. — Его обвинили в совершении военного преступления, арестовали и посадили в тюрьму. Его обвинили в убийстве местных жителей острова.

— Он убил их?

— Нет. — Впервые со времени их встречи в голосе гангстера послышались женские плачущие нотки. — Нет, то были ложные обвинения. Мой брат в письмах ко мне продолжал утверждать свою невиновность. Он просил, чтобы хоть я в это поверил.

Эндо, простой студент, не знал, как помочь брату. Тот писал, что обвинения ложные, но почему-то избегал подробностей. Если суд будет на стороне справедливости, он вряд ли осудит невинного человека. Юный Эндо хотел в это верить.

Однако с каждым новым письмом Эндо между строк видел, что отчаяние и безысходность брата усиливаются. «Я больше не буду пытаться защищать и оправдывать себя. Кто-то принес мне Библию, и я ее читаю. Я больше не хочу жить в мире, наполненном ложью и обманом. Но я хочу думать, что хоть ты, по крайней мере, веришь в мою невиновность».

Эндо ответил сразу же: пусть скажет, что он сможет сделать. Но на это письмо он уже не получил ответа и даже не знает, доставили его или нет. Как он позже узнал, брата казнили в один жаркий августовский вечер.

Вместо праха он получил некоторые вещи брата, и среди них — Библию. Борясь со страхом смерти, брат постоянно читал ее — переплет был затерт. «Мой брат невиновен, — думал Эндо. — Тогда кто же несет ответственность за его смерть?»

С того дня жизнь Эндо полностью переменилась. Он пришел в бюро по демобилизации и просмотрел списки солдат, которые вернулись с того острова, где служил брат. Он также посетил каждого солдата из отряда своего брата.

Вновь пошел дождь. Эндо продолжал говорить — но больше самому себе, чем Гастону. Его лицо вымокло от пота и дождя.

— Мне потребовалось полгода, прежде чем я собрал все факты. То, что я вам говорю, — чистая правда. Те, кого следовало казнить, еще живы. Они вернулись в Японию и продолжают жить, помалкивая о своем прошлом. Это старшие офицеры, командиры моего брата, они свалили на его плечи всю вину за свои преступления. Они отрицали, что давали приказы. Обстоятельства того времени были настолько запутанными, что сделать это было довольно легко. Вернувшись в Японию, они из предосторожности сменили имена, опасаясь, что правда может выйти наружу. Поэтому мне потребовалось столько времени, чтобы разыскать их. Но сейчас у меня есть их адреса.