Лариса Райт - Мелодия встреч и разлук Страница 21

Не надо так не надо. Просят взять камеру — хотят, чтобы Алина снимала. Она готова это делать всегда, не интересуясь подробностями. Она согласна.

— Чудесно! — Невеста порывисто обнимает ее и переключает внимание на следующего гостя.

К Алине подсаживается молодой человек. Кажется, друг жениха, или брат, или сват. В общем, не имеет значения. Его уже несколько раз представляли Алине, но она все равно не может запомнить правильную последовательность имен, фамилий и титулов. Алине велели обратить на него внимание, а она не любит делать то, что ей говорят. Разговор не клеится. К тому же за два проведенных в Москве года девушка отвыкла от английского, теперь снова приходится подбирать слова.

— Красивая пара, правда? — традиционный вопрос.

— Более чем, — спокойно кивает Алина. За три предсвадебных дня она успела смириться и с титулом жениха, и с его умом, и с привлекательностью. Не могла принять другого: скрипачку посетила любовь, а сердце Алины молчало. Но лорд Вильгельм Арчибальд Третий не имел к этому ни малейшего отношения, поэтому согласиться с наличием у него достоинств не составляло труда.

— А церемония странная.

— Вы находите? — И почему она должна интересоваться суждениями этого человека?

— Ни церкви, ни журналистов.

— Не хотели шумихи. — «А может лучше вовсе не реагировать на реплики?»

— И музыки не хватает.

— Музыки им хватает, — Алина неожиданно улыбается и решает наконец присмотреться к собеседнику. Если следовать известной логике, что мужчине вовсе не обязательно быть писаным красавцем, то этот экземпляр, безусловно, можно считать достойным внимания. Ничего запоминающегося, но и ничего откровенно отталкивающего. В общем, обычный человек, обычная речь, обычные интересы. А обычного Алине не надо. Даже Шурик был особенным. Таким необыкновенным, самовлюбленным негодяем. Хотя, может, не стоит делать скороспелых выводов и все же дать шанс? Только кому: мужчине или себе?

— Вы раньше были в Америке?

— Я американка.

— ????

Уставился на нее. Изумлен. Даже напуган. Как это «американка»? Ему сказали, она из России. Как можно быть американкой и жить в России?

— Американка, — просто повторяет Алина. Ну, не рассказывать же всего остального.

— Вау! Это круто!

Ох уж это вездесущее и всеобъемлющее местное «сool»!

— Значит, вам необязательно возвращаться? Срок визы не ограничен?

Что это? Прощупывание почвы или просто вежливый интерес?

— Необязательно. Но я не собираюсь оставаться, — лучше сразу расставить все точки над «i».

— Вас ждет семья?

«А разве не видно? Семеро по лавкам».

— Работа.

— А чем вы занимаетесь?

— Фотографирую.

— Здорово. Всегда мечтал научиться профессионально снимать.

«Правда или лесть?»

— Знаете, в музее Гуггенхейма сейчас чудесная выставка. Необычные фотографии мировых столиц. Говорят, представлены работы известных мастеров. Я, правда, не знаю имен…

— Брессон, Дуано, Колберг.

— Запомню. Может быть, сходим, посмотрим?

Это гораздо лучше, чем обсуждение свадьбы, но, к сожалению…

— Увы, я там была позавчера.

Секундное замешательство, а следом новая атака:

— Тогда у меня другая идея. Раз вы фотограф, вас надо заинтересовать интересной съемкой. Я угадал?

— Ну… в общем… — Алина и не пытается скрыть внезапно возникший интерес.

— Хотите, организую для вас охоту американских аристократов? Обещаю, будут трубачи, борзые и трофеи. Вы ездите верхом?

— Нет, я… — Больная нога невольно дергается под столом.

— Неважно, я научу. Так как?

Как? Она не знает как. Не говорить же ему, что само сочетание «американские аристократы» кажется ей отчего-то смешным, а трубачи и борзые в ее сознании гоняются за дичью по Павловску или Булонскому лесу.

— Не знаю…

— Подумайте. Обещаете?

— Обещаю.

— Прекрасно! А сейчас у меня предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Да? Мне уже интересно. — «Что это такое? Я кокетничаю?»

— Вам не надоела вся эта болтовня о нефтедолларах и театральных премьерах?

— Возможно…

— Гул в ушах, взрыв в голове, да и только. Дела, дела, и никакой романтики.

— Что вы предлагаете? — Алина даже немного наклоняется к мужчине. Пожалуй, спиртного на сегодня достаточно. Краем глаза она ловит одобрительный взгляд невесты, та подмигивает Алине, и (о боже!) Алина подмигивает в ответ.

— Предлагаю сбежать отсюда.

— Куда? — Девушка разыгрывает смущение. Она даже театрально опустила глаза. Если бы Алина умела краснеть по заказу, она бы сделала и это. Просто чтобы развлечь себя и оставить мужчине чувство пусть и простого, но все же завоевания. Хотя зачем все эти игры? К чему уловки? Считается, что выбирает женщина. Один взгляд на мужчину — и она уже знает, будет ли продолжение. Это правило, но правило в Алинином восприятии со множеством вариаций. Бывают ответы категоричные, а бывают оставляющие шансы: нечто вроде продолжение было бы возможно, если бы не (моя семья, его семья, брехливая собака его бабушки, любопытство моей подруги и т. п.). Вот и сейчас разговоры о выставке и вызывающее амнезию шампанское повысили очки американца. Так к чему продолжать игру? Алина для своего возраста уже очень взрослая и достаточно опытная, может позволить себе сделать то, что она хочет. А хочет она именно этого: ни к чему не обязывающего флирта, пусть даже и с весьма определенным продолжением. В конце концов, она свободна и никому ничего не должна. Да. Решено. Она идет с ним, и будь что будет: хороший секс — замечательно, плохой — ей не привыкать.

— Вы любите танцевать? Пойдемте потанцуем. Здесь, на углу Двадцать пятой и…

— Не люблю!

— Что?

— Не люблю ни танцы, ни охоту, ни Гуггенхейма! — Алина говорит резко, громко, заполняя своим криком внезапно образовавшуюся за столом тишину. Двадцать пар глаз смотрят на нее в растерянном удивлении, она не глядит ни на кого, сидит, опустив голову, стараясь унять гнев и дрожь в голове, в руках и той конечности, что не позволяет ей любить буги-вуги. — Мне завтра рано вставать, — пытается девушка исправить нелепое положение, в которое поставила своего собеседника. В конце концов, он не виноват, что не заметил раньше ее хромоты. Но он уже не реагирует: надул губы, отвернулся, выпятил грудь, — аристократ.

А вставать действительно рано. Желтое такси уже ждет ее у двери гостиницы. Водитель, к счастью, немногословен. Он выполняет указание: везет ее по неизвестному адресу. Дорога, правда, не занимает много времени, да и в пункте назначения не оказывается ничего таинственного: они останавливаются в Мидтауне возле дома, где расположена квартира лорда Арчибальда (Алину уже приглашали туда на обед). Что же может заставить молодоженов пригласить к себе кого-то на ранний завтрак сразу после брачной ночи? Алина заинтригована. Она готова застать пару в одинаковых банных халатах, которые они наверняка едва успеют надеть, услышав стук в дверь, однако вместо ярко представленного зрелища девушка слышит совсем не сонное:

— Входи. Открыто.

Если до этого момента Алина не представляла себе настоящее значение слов «застыть от изумления», то в это мгновение она в полной мере почувствовала их истинный смысл. Она замирает на пороге, пораженная странным видом хозяев. Если вчера у кого-то и могли возникнуть правомерные сомнения в том, что их компания в ресторане отмечает именно свадьбу, то сегодня эта пара развеяла бы их без остатка. Жених облачен в кремовый фрак, в петлице свежая роза цвета топленого молока, на тщательно уложенных волосах — цилиндр, в руках — перчатки и трость. На невесте то самое платье, которое принято надевать один раз в жизни: тяжелый атлас, кринолин, узорные выточки на лифе. Из-под подола едва видны носки тех самых парчовых черевичек, что Оксана заказывала Вакуле. Густые локоны собраны в затейливую прическу, украшенную такими же свежими розами, что и грудь жениха. Умелый макияж скрывает следы усталости, глаза горят тем волшебным свечением, которое могут излучать только глаза влюбленной женщины.

— Меня не предупредили о втором дне? Сегодня венчание? — Алина наконец обретает дар речи.

— Какое венчание? Ты с ума сошла! Арчи! Ты представляешь, она решила, что мы будем венчаться. Невероятно! Я? Венчаться? И где? В Америке? Ты, особенно после вчерашнего дня, должна понимать, что если я и решусь на это когда-нибудь, то уж точно не в Штатах. В какой-нибудь московской церквушке: тихой, неприметной. Или нет. Стоп. Кто-то мне недавно говорил, что Святую Софию собираются открыть для служб. Это правда?

— Я не знаю.

— Ну, если откроют, то тогда и подумаем о венчании. А пока просто сделаем серию фотографий, ладно?

— Вы так оделись, чтобы я вас сфотографировала и только?