Улья Нова - У нас будет ребёнок! (сборник) Страница 21

Он появился к концу лета. Вернее, 28 августа. Кандидат медицинских наук сама дотошно проверила младенца. Повезло. Ребеночек абсолютно здоров. Мать – шестнадцатилетняя чеченка, отец кто-то из местных – на два года старше. Родных нет.

– Я в декрете, – как само собой сказала Тима, – у меня дочь.

Ильдар Абузяров

Муж на день

Пацифистский рассказ

Она проснулась с тем особым чувством изгнанности из рая… Села, как была, голой, на кровати, подперев подбородок коленями, и сплетенные, слипшиеся с лучами солнца волосы словно поддерживали ее голову.

Она бы все отдала сейчас. Отказалась бы от всего самого ценного, чтобы быть в эту минуту рядом с ним. Отказалась бы даже от самой себя, такой прекрасной и начитанной. Любящей европейское кино и классическую музыку. Ибо зачем она сама себе без него? Она бы отдала все, чтобы он сейчас, в эту минуту, лежал с ней рядом. Просыпался вместе с ней. Прижимал бы ее спину к своей груди на их семейном ложе.

Но, к сожалению, в эту минуту с ней рядом лежал я. Асоциальная личность. Побитая собака. Мужчина по вызову.

А пока я лежал, ничего не говоря и не шевелясь, она встала и, не стесняясь своего полуобнаженного худого тела, прошлепала липкими ступнями (возможно, ей приснился кошмар) по паркету к окну. Раздвинула рейки жалюзи, взглянула на улицу. Затем, оценив обстановку, поняв, какое сейчас время суток (внизу на Московском проспекте, напротив окон, висели часы обменника), направилась в ванную. Села на край унитаза, будто это был подоконник или подлокотник кресла, и попыталась взглянуть в зеркало.

– Как это страшно, – сказала она. – Я не узнаю своего лица. Это чудовищное ощущение.

Признаться, меня не тронули эти ее слова. После того, что я услышал накануне, я уже стал сомневаться в ее адекватности.

«Это еще ничего, многие после первого случайного секса не могут найти и узнать свою душу. А ты молодец, держишься, потеряла только лицо», – подумал я. Но сказал совсем другое:

– Это еще ничего. На войне многие после замеса первого серьезного боя не узнают не только своего лица, но и лиц и тел своих истерзанных товарищей. А ты молодец, держишься, пережив такую битву.

…Мы встретились в одном из баров, предварительно списавшись и договорившись через фирму «Муж на дом». Иногда еще нашу службу по ошибке называют «Муж на день».

В этой службе я трудился, и в мои служебные обязанности входило устранять неполадки в быту, которые всякие рукожопы устранить сами не могли: собрать шкаф, повесить полки, поставить сантехнику или поменять прокладки на кранах… То есть мелкие работы по домашнему хозяйству…

Но у нее оказалась странная просьба. Она хотела, чтобы я провел с ней не день, а вечер. Вечер 8 Марта. Подарил цветы. Сводил в кафе. Должно быть, она перепутала нашу контору со службой эскорта. Хотя у нас тоже почасовая оплата, и какая в принципе разница – сидеть, развалившись в мягком кресле, в дорогом ресторане, или чинить, согнувшись в три погибели, протекающий кран?

Когда секретарь передала, давясь от смеха, заявку новой заказчицы, это многих в конторе позабавило.

– Почему я? – мне одному было не смешно.

– Она хотела самого высокого, – хихикала секретарша, – а самый высокий – это ты.

– Высокого, потому что у нее высокие потолки? Или шкафы двухметровые? Она что, не понимала, куда позвонила?

– Я ей все объяснила. Но она настаивала на мужчине-шкафе, – продолжала издеваться секретарша. – Она считает, что в службу эскорта порядочной девушке звонить неприлично. Хорошо, что ее не интересовал стаж и опыт.

– Ладно, не ломайся, – подначивали сослуживцы. – Главное, ввязаться, а там разберешься, в какой руке держать нож, а в какой вилку. Но помни, что спагетти заворачивается по часовой стрелке, а фарш назад провернуть нельзя.

– Про вилку и нож, это хорошо, – оценил я шутку. – Чего только не бывает на нашей работе, когда под рукой нет отвертки.

– Она хочет, чтобы ты купил шикарный букет цветов, лучше розовые розы, – продолжала забавляться секретарша. – И чтобы ты заказал бутылку самого дорогого розового шампанского в ресторане. Но не печалься сильно. За все платит она.

– Я могу отказаться? – спросил я, хотя внутренне уже согласился.

Я согласился, хотя и сомневался, узнаю ли я ее. И справлюсь ли должным образом с заказом. К тому же, после того как мне в драке разбили очки, я весь мир видел слегка размытым. Но почему-то интуитивно я направился к одиноко сидевшей девушке в центре зала.

Еще по пути я понял, какая она красавица. Блондинка с тонкими чертами лица. Тонкие породистые кисти и щиколотки, пышная копна светлых волос. Длинная шея и длинные ноги, которые были прекрасно видны мне, потому что она сидела вполоборота, глядя в окно – в зеркальные фасады хай-тековского здания напротив, будто пыталась найти в этом зеркальном монолите отражение своей красоты.

«Зря стараетесь, – подумал я, отодвигая стул и усаживаясь напротив, – в большом городе легче всего потерять свое «я».

И только после этого подсунул букет цветов, который она не спешила принимать. Нет, ее печальные глаза я не мог спутать ни с одними другими.

– Вы опоздали на пять минут, – сказала она, даже не взглянув на цветы. – Еще минута, и я бы ушла.

Это были ее первые слова. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Ни оценивающего взгляда. Будто ей совершенно безразлично, кто явился на свидание и кто сидит напротив нее.

– Вы бы не ушли, – ответил я, располагаясь поудобнее. – У вас не хватило бы духа.

– Почему? – только теперь посмотрела она на меня удивленно.

– Раз вы обратилась в нашу службу, чтобы посидеть с кем-то в ресторане, значит, дела ваши совсем плохи.

– Официант! – тут же раздраженно вскинула она ладонь на тонком запястье, продемонстрировав, что точно собирается уходить, рассчитавшись за кофе. – Счет, пожалуйста!

– Одну минуту.

«Ага, значит, у меня есть некоторое время», – обрадовался я. Зная расторопность наших официантов, они могли подарить мне и двадцать минут, а если повезет, и целые полчаса. Уйма времени, чтобы насладиться ее обществом в таком шикарном месте.

Ресторан и правда был хорош. Высокие белые потолки, кованые люстры и бра, окна достаточно крупные, шторы легкие в пастельных тонах. Ламбрекены, бархат, обилие драпировок. И конечно же, фарфор. Идеальный вариант – классический белый, с золотой окантовкой.

– Что же, приступим, – открыл я меню, стараясь наслаждаться каждой минутой, будто она последняя перед расстрелом. Меню было в кожаной папке с бахромой по краям, как на эполетах. Кожа натянута и непробиваема, словно на барабане. Нервы тоже натянуты, мелкая дробь, коленки под столом трясутся.

Я всегда думал, какой в этом смысл – в последней минуте? Какой смысл выкуривать последнюю сигаретку перед расстрелом, хватаясь за поднимающийся к небу дымок, как за последнюю надежду? И вот только теперь, в этом незнакомом для меня месте, я уловил, в чем здесь весь цимес. Поймать момент и плюнуть в лицо смерти, ибо каждое расставание – как маленькая смерть. А с такой девушкой мне никогда больше не сидеть в ресторане. Такой у меня никогда не было и больше не будет.

Я это знал, потому что все мы подсознательно понимаем свой уровень. И выбираем (читай: замечаем) женщин – ягод только нашего поля зрения, даже не видя более изысканных и утонченных.

– Если вы не возражаете, – заметил я как бы между прочим, – на аперитив я закажу клубничку со сливками, устриц и кофе.

Она ничего не ответила на мою дерзкую выходку.

– А почему бы и нет, раз уж вы все равно пригласили официанта. И потом, какая разница: одна минута это или час, если оплата почасовая? – иронично заметил я, когда обещанная официантом минутка приближалась к концу.

– Мне все равно, – посмотрела она презрительно мимо меня.

И в этом ее презрительном взгляде в сторону было столько пренебрежения, столько высокомерия, что я стал судорожно искать в ней хоть какой-то изъян, скользить взглядом по всему телу. Идеально подобранное платье в мелкий горошек, будто она собиралась на главное в своей жизни свидание. Руки с длинными тонкими пальцами. Ладонь на ладони лежит так, будто она отталкивает, отвергает меня от себя, даже носки красных полуботинок с серебряными молниями были повернуты от меня в сторону, не говоря про курносый носик, который знаться не хотел с дурно ведущим себя человеком, мужчиной без знания светских манер. Нашел! – ухватился я за пояс, прикрывающий чуть широковатую талию, чуть полноватый живот, который, к тому же, был прикрыт оборками на платье.

– А на что вы рассчитывали, покупая альфонса? – выдержав паузу, иронично и зло ухмыльнулся я, глядя в ее печальные глаза. – Думали, он вместе с вами будет худеть, думали, он разделит ваши ценности и откажется от ужина из-за вашего лишнего веса?

Кстати, раз уж мы с вами тут сидим, может, выпьем розового шампанского на брудершафт? А потом скрепим нашу встречу сальными лобызаниями? – Я измывался и мстил как мог за первую минуту унижения и за последнюю минуту, в которую она встанет и покинет этот зал.