Алёна Жукова - К чему снились яблоки Марине Страница 21

– Вы ошибаетесь, фамилия моего мужа не Бонг. Он не занимается компьютерными играми. Он дантист. Извините, – и тихо прикрыла дверь.

Звонить Бонгу не хотелось. Чем и как он сможет помочь ему? Одна только мысль не давала покоя и заставляла думать, каким способом остановить процесс. Что, если Хозяйка надумала уничтожить не только его мир, но и Мир вообще – все Земное.

Очень хотелось есть. Он, сглотнув слюну, почуял запах вымоченных в маринаде и зажариваемых на углях стейков, которые Джина делала, как никто другой, и решил пойти на преступление. Зайдя с заднего двора, он прошел на кухню и схватил кусок мяса, но обжегся и выронил. Джина, или как ее теперь звали, стояла с вытаращенными глазами и раскрытым ртом. Не дав ей опомниться, он закричал, что хоть она его и не помнит, но он давний друг ее мужа. Он может это доказать прямо сейчас, только пусть она даст дозвониться до Японии. Женщина согласно кивнула и, стараясь не раздражать явно душевнобольного человека, нащупала за спиной на разделочном столе кухонный нож.

Полл судорожно сжимал телефон, мусоля его возле уха. Бонг молчал, но в трубке что-то попискивало и шуршало. Мешал звук из телевизора, и Полл попросил сделать потише, как вдруг картинка последних новостей заставила отнять телефон от уха и вернуть телевизору прежнюю громкость. Шел репортаж о чудовищной авиакатастрофе, произошедшей час назад над Японией. Самолет разлетелся на несколько частей перед посадкой. Трагедия произошла над океаном. Это был их рейс.

Полл посмотрел на женщину, она никак не отреагировала на репортаж и продолжала не выпускать из поля зрения опасного гостя.

– Твой муж погиб, – обратился Полл к женщине, – его тоже стерли с лица Земли.

Джина сдула упавшую на лоб прядь, не выпуская из потной руки нож.

– Он через несколько минут будет дома, – невозмутимо ответила она на его заявление и добавила: – Обычно дорога из офиса занимает не более получаса. Минут двадцать назад он позвонил, советую с ним не встречаться. Он носит оружие.

Полл отступил в сад, перепрыгнул через изгородь и зашел с торца дома.

«Я дождусь его, – решил он твердо. – Этот человек должен быть похож на Бонга как две капли воды, собственно, это и есть Бонг, только на другом уровне Игры, где меня уже нет. Ведь они все существуют, хотя вычеркнуты, удалены из моей реальности, как и я уже стерт из их памяти, а значит, и жизни. Где-то есть Эрика, дети. Они похожи на тех, прежних, но абсолютно чужие. Значит, есть и дом, мой дом, только надо его найти».

Бонг оказался таким же, как и был, только в джинсах и майке. Так он мечтал одеваться всегда, но должность не позволяла, и он парился в костюмах, проклиная этикет, деньги и замашки Президента. Они встретились глазами, Бонг вежливо кивнул незнакомцу и прошел в дом.

Полл перебежал улицу и пошел в никуда. Если его рассуждения были верными, то дом его там, где и был. Женщина в доме – его жена, только она еще об этом ничего не знает. Полл стал припоминать, как она выглядит, и только сейчас до него дошло, что она похожа на ту уволенную шефом программистку, еще она похожа на Хозяйку и на его Грейс. Господи, а ведь она – мать моих будущих детей! Значит, все это опять должно произойти. Женитьба, рождение дочери, потом сына, недолгий роман с большеглазой, создание Игры. Опять по кругу. Но можно выйти, просто не продолжать. Перескочить на другой уровень не получится, так работает программа, а спуститься на один ниже – не имеет смысла, все равно приведет сюда же. Значит, надо просто выйти, прекратить, закончить. Ведь если сейчас он зайдет в этот дом, если зайдет опять…

Он топтался на пороге и слушал доносившиеся из открытых окон звуки старой композиции из концерта, на котором два гениальных гитариста Сантана и Махавишн пытались переиграть друг друга.

В те времена они с Эрикой были хиппующими подростками, и ничто не могло остановить их в стремлении попасть на это представление. Впоследствии это привело его к двум несоизмеримым по значимости потерям – разбитому родительскому «Форду» и разбитым до конца жизни отношениям с отцом. Они так и не помирились, не успели. Полл ушел из дому, потом переехал в другой город. Гордился, что все сделал сам. Работал, где придется, чтобы платить за университет. Был лучшим на курсе и получал высокую стипендию. Не взял у родителей ни цента. А после смерти отца узнал, что старик все это время откладывал деньги. Он до последней минуты верил, что сын вернется, они сядут, пропустят по стаканчику, а потом он откроет гараж и скажет: «Помнишь ту старую развалину, которую ты без спросу взял, а потом, обкурившись, разбил по дороге из Нешвила? Помнишь, как я орал и гонялся за тобой по всему дому с ружьем? Я ударил тебя, а ты плюнул мне под ноги и ушел. Мы тогда оба погорячились. Это железо не стоило того. Теперь я могу подарить тебе это». – И он снимет чехол с новенького «Фольксвагена».

О смерти отца он узнал случайно. Мать в последние годы чаще находилась в клинике, чем дома. Прогрессирующий склероз разрушал личность. Она уже мало что помнила и соображала. Полл навещал ее. Она всегда плакала и жаловалась на мужа, на его бесчувственность, жадность, жестокость. Пока ее сознание как-то могло зацепиться за реальность, она стояла на своем: виноват отец, его солдафонские привычки, неумение ладить с людьми. Она не настаивала на примирении, просто ждала, что как-то все образуется и они хотя бы по праздникам будут собираться за одним столом. Отец умер внезапно от сердечного приступа. В доме никого не было. Поскольку с соседями он лет пять как перестал здороваться, то нашли труп только через неделю, когда на запах к дому стали сбегаться еноты со всей округи. Полл похоронил его, а потом, через полгода, мать. В гараже он нашел машину, которую купил ему отец. На ней он ездил до сегодняшнего дня. А если бы тогда он не ушел или вернулся с повинной? Чтобы изменилось?

Полл знал ответ на этот вопрос. Изменилось бы все. И ему бы не пришлось сейчас стоять перед выбором – выйти или продолжить. Ему бы не пришлось здесь стоять. Он знал закономерности и правила Игры – невозможно перейти на другой уровень, проиграв в предыдущем, иначе придется возвращаться и начинать опять и опять. И неважно, что ты играешь с Хозяйкой по ее правилам, что она расставляет ловушки, в которые ты обязательно попадешь. Пока она не вычеркнула тебя из Игры, у тебя есть шанс, вернувшись, дойти до конца.

Он постучал. Дверь, как и утром, открыла молодая хозяйка. Полл не знал, что сказать. Она улыбнулась. Тогда он, робко ответив на улыбку, выдавил из себя:

– Меня зовут Полл.

Она звонко рассмеялась и ответила:

– А меня Эрика, будем знакомы, ведь вы, кажется, тут живете?

– Нет, уже не кажется, – ответил Полл и посмотрел на небо, затянутое грязно-серой паутиной дождя. В проеме двери стояла женщина. Ее глаза в закатном солнце светились янтарным огнем, а в них отражались темные тени тающих у горизонта ресниц облаков.

Кома

Он весь день ждал ее звонка. Собственно, сказать, что ждал, было неправильным. Мысль о том, почему не звонит, выпрыгивала из потока других важных и сиюминутных дел. Она вонзалась и пульсировала где-то на краю сознания, и это раздражало, как все то, что в последнее время происходило между ними. День выдался тяжелый. Одолевали бесконечные переговоры с боссом и нервозность, возникшая после проведения последней сделки. Идея покупки Бостонской компании и дальнейшая распродажа по частям принадлежала ему, в недавнем времени рядовому брокеру. Полгода назад, проанализировав Бостонские активы и ситуацию на рынке, он вышел с предложением к финансовой верхушке их офиса и убедил в потенциальном выигрыше. Эту идею он подкрепил личной финансовой заинтересованностью, решив войти в долю. Тогда в покупку он вложил полмиллиона, взятые в банке под залог. А гарантией возврата стал собственный дом. В случае удачного исхода операции его позиция в рейтинге житейских благ значительно улучшалась, а неудача вообще не рассматривалась, так как переступить за ее черту он не имел права.

Телефон звонил не переставая. Всякий раз, поднимая трубку, он надеялся услышать ее голос, но вместо этого трубка ворчала, взвизгивала и жаловалась голосами обиженных клиентов. Ситуация на рынке складывалась не лучшим образом, и тут не было его просчета, просто никто не мог предположить, что камень преткновения в политическом споре двух азиатских государств станет камешком, обрушившим лавину мирового финансового кризиса. Но сегодня он думал еще о том, что ее мобильный уже третий день не отвечает. В дом он к ней никогда не звонил, как и она ему. За три года их романа они не попытались проникнуть в сферу того строго охраняемого пространства, которое называлось семьей. Да, у каждого из них была семья. Ее муж и дочь, его жена и три сына. Они оберегали их, спешили к ним и молчали о многом, чего никому не надо было знать, что не должно было вылезти из тесного и узкого пространства их близости.