Евгений Попов - Самолёт на Кёльн. Рассказы Страница 21

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

Как-то раз вечерком на одной тихой квартирке происходила ужаснейшая вещь. Там соблазняли девушку. Ясным огнем горел лик телевизора. Было полутемно. На столе стояла выпивка, закуска и конфеты. Из телевизора выходила на простор пьеса театра «Современник».

Соблазнителей было двое. Один – интеллигентный Самграфов. Худой и холерик. Брызгал изо рта слюной.

Второй же, по фамилии Месин, тоже считался интеллигентным, но тщательно это скрывал, выдавая себя за жуткого человека.

Соблазнители действовали оба своими разными методами.

– Старуха! Обрати внимание, какая тонкая режиссура! – орал Самграфов, тыкая пальцем в трансляцию из «Современника», а левую руку укладывая соблазняемой на плечо, и чтоб кисть обязательно свисала вперед.

– Брось ты это дело. Пошли лучше сразу спать. Я очень понимаю в этом толк, – говорил девушке Месин и свои руки держал при себе.

Но девушка была чрезвычайно хороша собой. Она состояла из длинных рук и длинных ног. Она сидела в кресле и очень много думала, как ей жить дальше. Она думала, думала, а потом из кресла встала вон, начисто отметая и Самграфова и Месина. Она сказала так:

– Это все, конечно, хорошо. Но вы оба не можете быть. Вы есть, и благодарите нашего Иисуса Христа хотя бы за это. И поймите, что я не хочу вас ничем обидеть, а просто должен быть другой человек, главный герой, и он несомненно будет.

И действительно, тут по совпадению сразу зазвонили, открылась дверь, и заявился некий покачивающийся, который снял ботинки и, оставшись в одних носках, уселся в кресло, закрыв глаза. Села и девушка на диванчик, поджав коленки и глядя по углам.

Самграфов сразу было сунулся к пришельцу.

– Привет, старик! Как тебя зовут? Я не помню. Мы вместе с тобой смотрели кино «Фокусник» по Володину.

– Дерьмо.

– Как так? Ну, старик. Ты недооцениваешь актерскую работу актера Гердта. Согласись, что вот тут ты немножко не прав. Да и смотришь ты как-то однобоко. Зачем же так…

– Отвали ты от меня, скотина, – внезапно отозвался старик, не размыкая глаз.

Самграфов хотел обидеться и уйти, но потом решил остаться. И остался бы, но девушка немного повела глазами по направлению к двери, и Самграфов встал, надел пальто, шапку, повязал шарф, встал и сказал:

– Ну, я пошел.

И Месину:

– Ты, Игорь, идешь или остаешься?

Жуткий Месин поднялся и заиграл мускулами. Кстати, у него также имелись еще усы. Он играл мускулами и шевелил усами. Зловещ был, зловещ. Впрочем, не долго. Играл и шевелил. Как-то все-таки оделся, попрощался, и соблазнители отправились восвояси, на улицу. Да, на улицу, ибо уже была ночь и вокруг горели желтые фонари, призывая совершать поступки.

А оставшиеся одни молчали. Девушка пыталась оживиться. Она стала собирать и складывать посуду, расчищая пространство на столе, но главный герой сидел по-прежнему четко, с закрытыми глазами, отчего девушка несколько затосковала.

Потом он открыл глаза и чистым голосом сказал:

– Ну что, давай?

– Нет, не давай, – в волнении отвечала девушка, сметая со стола крошки.

– Давай?!

– Нет, не давай.

– А может, все-таки давай?

– Нет, нет, ты даже и речи мне такие не говори.

– Ну что это такое? Я все предлагаю, а ты все отказываешься.

– Давай, ты не будешь предлагать, а я не буду отказываться?

– Тогда давай лучше я на тебе женюсь.

– Давай, – не возражала девушка, потупившись.

Вот. Так, значит. Предварительно обо всем договорившись, они дальше стали любить друг друга. Причем девушка чувствовала, ей казалось, что все это не напрасно и имеет какой-то высший смысл, поскольку существует договоренность, да и вообще.

Но он утром ушел. Он ушел, и хотя позже приходил еще много раз, но не женился.

Потому что, как следует это всем знать, главный герой никогда не женится. Потому что он женится всего один раз в жизни, в ранней молодости, а потом начинает платить алименты, после чего может и имеет право обещать девушкам все что угодно. Как пострадавший на фронтах секса.

Да. Не женился. Казалось бы, девушка должна бы была после этого возненавидеть и его и весь белый свет. Но тоже не получилось. Она его немного ненавидела и хотела мстить, а потом ее отговорили, она раздумала и жила спокойно, вспоминая об исчезнувшем герое редко и вяло.

Она была рассудительна, поэтому и белый свет не стала ненавидеть. Она относилась к белому свету с прежней долей заинтересованности. Она относилась к нему равнодушно.

Она живет, и к ней часто приходят старые друзья Самграфов и Месин.

По-прежнему сидят и беседуют до полной ночи. Изредка соблазняют. Не соблазняется. Сидят, эдак, треплются о том и о сем, сидят, сидят и лишь изредка всем троим кажется, что вот сейчас, вот сейчас зазвонят в двери, появится он, снимет ботинки и опять устроится в кресле, закрыв глаза.

НОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Познакомился один симпатичный молодой Володя с привлекательной красавицей, и вот они уж стоят под центральными часами центрального телеграфа города К.

А только красавица, по-видимому, все спутала. Обманулась его золочеными часами и интересным видом.

Потому что часы у него действительно производили впечатление золотых, а вид был «интересный». Знаете, такой бывает ИНТЕРЕСНЫЙ вид у ИНТЕРЕСНЫХ людей? Вид, который свидетельствует о необычайном богатстве внутреннего мира, равно как золоченые часы о богатстве мира внешнего.

Встретились. Он ей говорит:

– Здравствуй, Алка.

А она:

– Здравствуйте, Володя. Очень рада вас видеть.

Потому что все спутала. Считала, наверное, что если он и не добился пока полного успеха в жизни, то по крайней мере твердо стоит на ногах. В лучшем случае может жениться, а в худшем – купит бутылочку шампанского, чтобы распить ее, беседуя о чем-либо главном и закусывая конфетами с белой начинкой.

А он сказал:

– У меня есть рубль. Купим сигарет, конфет и пойдем ко мне пить чай.

Личико Аллочки дернулось.

– Как так? – не поверила она своей горькой участи.

– С деньгами нынче перебой, – признался Володя. – Перебой. Скоро должен хорошую монету получить за халтуру, а сейчас перебой. Была б у тебя трешка, взяли б еще бутылку вермута.

– Вермута? – изумилась барышня.

– Вермута, если, конечно, трешка есть.

– Положим, я всегда ношу в сумочке от трех до пяти рублей на мелкие расходы. Но во-первых, я не пью мерзкий вермут…

– А во-вторых?

– А во-вторых, если вы знаете, это не принято, чтобы девушка покупала парню вино.

И она в волнении покосилась на носок своего замшевого сапога.

– Пфе! Говорю же, что нынче не при деньгах. Будут деньги – будет дело. А сейчас давай чай.

– Чай, – скривилась Аллочка.

Но что-то в ней такое дрогнуло. Она стала перестраиваться.

– В наш век новых отношений между людьми, – учил Володя, – должно быть так: есть деньги – хорошо, нет денег – неплохо.

– А у нас папа вчера из Москвы прилетел. Он привез из командировки икры, – сообщила смягчившаяся красавица.

– Красной?

– Нет, черной, паюсной.

– Я черную икру не люблю, – сказал молодой человек, которому эта затруднительная ситуация уже порядком наскучила.

– Можно подумать!.. – расхохоталась красавица.

– Если есть чем думать, – огрызнулся партнер.

Короче говоря, Аллочка, смилостивилась. Сигареты «Опал» – 35 копеек, конфеты «Буревестник» – 74 копейки. Бутылка вина в счет прекрасного будущего молодого человека – 1 рубль 87 копеек. Тогда еще продавали.

И пошли они к молодому Володе на квартиру, которая состояла из средней руки мебели и некоторого обилия книг и журналов, имеющих интересные названия. Польский журнал «Проект» там был.

– Он предназначен для архитекторов, но там есть масса и просто интересных вещей. Например, статья о живописи футуристов и о будущем народного искусства, – сказал эрудированный халтурщик, разливая вермут по граненым стаканам.

– Вы читаете по-польски? – всколыхнулась Алла.

– Нет, но там резюме на русском языке. А вообще-то мне нужны иллюстрации, а не текст, – ответил Володя и выпил залпом.

– Как вы можете пить такую мерзость? – поморщилась Алла, но тоже пригубила.

Не буду описывать их дальнейших взаимоотношений. Чего уж там описывать!

Скажу только, что проводил молодой человек красавицу, а на востоке уже алело. Молодой человек возвращался домой. В городе было тихо.

Молодой человек выпил остатки вермута и нырнул в уже остывшую постель.

– Говорил ей – оставайся, – бормотал он, засыпая. – А то вот тащись назад пешком…

И заснул. Что видел во сне – неизвестно.

А Аллочка отворила дверь квартиры собственным ключом. Она тихонечко разделась, но тут на пороге появилась ее еще не очень старая мама в ночной рубашке.