Эдуард Лимонов - Смерть современных героев Страница 21

— Нас познакомили на чтении… Дюрелла… Я тогда пересек Париж, проездом из Африки в Штаты. Я работаю в «Peace Corps». I am American.

— Кто он? — спросил латиноамериканец, не разжимая губ.

— Знакомый.

На чтении Лоуренса Дюрелла Галант не присутствовал. Хотел присутствовать, но не смог. Парень перепутал, их, очевидно, познакомили на другом мероприятии. Однако ничего подозрительного в факте, что соотечественник подошел к нему во «Флориане», Галант не видел. «Корпус мира»? Волонтеры «Корпуса мира» используются подчас CIA для сбора информации в странах, где они работают, но какой интерес может представлять для CIA некто Галант, встреченный, промелькнувший случайно в Венеции? Зеро интереса. В первом номере «Модерн-эйдж» было, правда, напечатано интервью с несколькими экс-черными пантерами, живущими в изгнании… Но неужели кого-то еще интересует эта старая история?..

— Садитесь. Что привело вас в Венецию? Плэжур? Бизнес?

— И то и другое. Я забыл представиться — Сол Беннет. Я и моя жена — поклонники вашего журнала. Лучшая англоязычная публикация в Европе.

— Да. — Галант невесело улыбнулся. — Триста экземпляров разошлись за год. Во всем мире, от Штатов до Новой Зеландии. Гигантский успех!

— Будет и успех. Чтобы приучить публику к журналу, требуется время. Шесть номеров минимум.

— Вот как раз на следующие четыре номера у нас и нет денег. — Галант нехотя вынужден был допить последний глоток кофе, оставшийся в чашке. Он выпил бы алкоголя. Встреча с соотечественником, вдруг вырвавшая его из чрезвычайных обстоятельств и перенесшая в нормальные, его возбудила. Он оглянулся и поймал себя на том, что ищет взглядом не удаляющегося в туалет Виктора, но Фиону Ивенс. Так ребенок, пожелавший еще одну шоколадку или после шоколадки мороженое, ищет взглядом маму: «Купи». Достаточно оказалось нескольких дней, чтобы выработался инстинкт.

Подошла и девушка и протянула руку Галанту. Спортивная и коротковолосая, с тяжеловатым подбородком.

— Мэри Беннет. Много о вас слышала. Your magazine is dynamite![19]

— Спасибо. Я не представлял себе, что «Модерн-эйдж» столь популярен.

Пришлось встать, Мэри Беннет говорила на американском, East-coast чистом языке, в то время как в английском Сола слышался неопределимый акцент.

— Джон… Мэри стесняется спросить, но она хотела бы взять у вас интервью. Мы делаем статью о компатриотах в Париже. Патрик Дэмпстэр уже дал нам интервью. Вы согласны?

— Для кого вы пишете статью? — Патрик Дэмпстэр был конкурентом Галанта, редактором парижского литературного журнала «Форум». «Модерн-эйдж» считал «Форум» равным себе, в то время как еще шесть изданий презрительно игнорировались обоими редакторами.

— Мы работаем с агентством «Квадранкл» в Нью-Йорке. Мэри обыкновенно делает статью, я — фотографии, и агентство ищет покупателя на материал. Вполне возможно, что статью купит «Нью-Йоркер», мы уже печатались у них. Соглашайтесь, хорошее паблисити для «Модерн-эйдж», а?

— Может быть, в Париже?

— Мы будем в Париже только через два месяца. Сейчас мы направляемся в Сицилию и оттуда в Тунис.

Вернулся Виктор и, осторожно улыбаясь, представился Мэри. Сел и начал озабоченно пересчитывать оставленные официантом монеты. Лишь скромная одна засаленная бумажка была оставлена вместе с монетами. Кофе в помещении, некогда посещавшемся Байроном и Оскаром Уайльдом, стоил недешево. Налог на великие тени. Повсюду тени великих людей были успешно приспособлены к деланию денег. Галант вспомнил Арль, где умело запряженная тень Ван Гога наполняла карманы города, в котором он бедствовал. Почему в завещаниях гении не запретят употребление их теней в торговле?

— OK, — согласился Галант. — Когда и где?

— Если можно, завтра. Приходите к нам в отель. Мы остановились в «Конкордии».

— Но и мы живем в «Конкордии»! — воскликнул латиноамериканец. — Ха!

Под этим «ха!» Галант распознал здоровую радость по поводу того, что паранойя полностью рассеялась, что появление пары с рюкзаками, слишком частое, объяснялось общим пунктом стоянки.

Они договорились, что Галант посетит комнату молодых людей завтра в одиннадцать часов, и «наша компания» (подумал Галант о себе и Викторе) встала и вышла. Оставив «их компанию» в обществе официантов в мятых смокингах, блестящих труб и набалдашников, надраенных как на хорошем военном корабле, и масляных картин в золоченых рамах. Розовые телеса на картинах возлежали на темных тряпках или бурой природе. Закрывая дверь, Галант подумал, что пары чая и кофе ежедневно наносят непоправимый ущерб масляным картинам. Однако, судя по золоченым пластинам, влепленным в золоченые рамы, картины во «Флориане» висели не первой важности и даже не отличались сколько-нибудь отдаленной древностью. Сгниют — повесят другие.

29

Снаружи было сыро и холодно. Темно. Фонари странным образом освещали лишь нижний слой действительности, в то время как верх оставался непроницаемо-темным. Казалось, что над ними угрожающе низко висела масса намоченной в дегте, мазуте или же черной туши ваты. С ваты текло и капало. В одних местах гуще, обычно на углах улиц, в других — реже — ветер сдувал с низко нависшей ваты водяную пыль.

В холле отеля никого не было, и лишь покоились на доске рессепшиониста две синие фуражки, принадлежащие дневному и ночному портье, отправившимся, вероятнее всего, выпить по стаканчику за кулисы отеля. Исчезнувшим, во всяком случае на мгновение, двум портье.

— Будем спать, Джонни? — Голый по пояс Виктор вышел из ванной, не забыв наодеколониться и гладко — с помощью воды или бриллиантина — причесаться на ночь. Виктор привычно, может быть, упражнял свой шарм на нем?

Оба разделись и легли, каждый в свою сторону кровати. Галант тотчас же выключил лампу на своем ночном столе, и Виктор, поскрипев пружинами за его спиной, выключил свою через несколько минут. Некоторое время было тихо. Слышно было, как проехал лифт вниз и как он проехал невысоко вверх. Виктор вновь поскрипел пружинами, и рука его, пахнущая одеколоном, вдруг погладила Галанта по щеке.

— Ты спишь, Джонни?

— Угу… — Галант сжался и пожелал, чтобы латиноамериканец как можно скорее убрал руку или чтобы вошла мисс Ивенс.

— Ты ничего не хочешь, Джонни? — прошептал Виктор, и рука его соскользнула на шею Галанта и погладила его плечо.

— Но, мерси, Виктор… Спи… — Он перекатил тело на пол-оборота от Виктора и лежал теперь на ребре кровати, повиснув над полом.

Вздохнув в темноте, латиноамериканец убрал руку.

— Good night, Джонни, — сказал он некоторое время спустя.

— Good night, Виктор.

Мисс Ивенс постучала в дверь около часу ночи. Виктор давно уже спал, прилично посапывая, но проснулся, когда не сомкнувший глаз Галант соскочил с кровати, чтобы открыть ей дверь.

— Что?!

Мисс Ивенс явилась перед ними необычайно тихой и спокойной. Она шагнула в комнату, уже вынув одну руку из рукава плаща, и, перехватив сумочку другой рукой, сняла плащ.

— Bon soir, boys, — сказала она и прошла в ванную. Плащ остался лежать на полу у двери Сумочка ушла вместе с ней.

— Welcome home! — растерянно сказал ей вдогонку Галант, но ответа не получил. Через некоторое время из ванной донеслись звуки льющейся воды.

— Все в порядке, я думаю… — неуверенно сказал Виктор, поглядев на американца.

— Надеюсь.

Галант надел брюки и сел на край кровати. Латиноамериканец остался в постели, однако, приподнявшись, уселся в ней.

Мисс Ивенс вышла из ванной через полчаса. Завернутая до горла в два бледно-зеленых полотенца, она уселась в кресло и, не глядя на мужчин, вынув машинку из сумочки, стала сворачивать сигарету.

— Э, бон… — начал Виктор.

— Э, бон, — мисс вздохнула, — мерзавец Артюро в своем репертуаре. Он знает обо мне кое-что и обещал сообщить эти сведения очень опасным людям, каковые этими сведениями уже несколько лет интересуются. Он готов отказаться от своего намерения, если… я выплачу ему определенную сумму. «What a shmuck!» — воскликнул бы Чарли.

— И что ты думаешь делать? — Виктор поскреб подбородок и поглядел на мисс Ивенс исподлобья.

— Ничего. У меня нет и десятой части money, которые он хочет.

— Это серьезно? — спросил Галант.

— Все серьезно. — Мисс Ивенс закурила. — В экстраординарных обстоятельствах по независящим от меня причинам я имела несчастье однажды, всего лишь однажды, boys, оступиться и приобрела настоящих врагов. Вы знаете, если у вас появляется настоящий враг, вы пропали, вас не спасет ничто. Подавляющее большинство людей верят в непоколебимое устройство общества, в секьюрити, в полицию. Я — не верю. Настоящий враг всегда найдет способ спокойно отправить вас на тот свет. Он будет месяцами ходить за вами, поджидать вас на углах улиц, выучит ваши привычки и уберет вас однажды при самых благоприятных обстоятельствах. Утопит вас в вашей же ванне, электрозамкнет сушилкой для волос… И полиция никогда не найдет убийцу. Большая часть преступлений остается нераскрытыми, вы знаете об этом, boys?