Алексей Ковалев - Сизиф Страница 21

Земля самостоятельно родила Небо-Урана, который, однако, понадобился ей впоследствии, чтобы произвести на свет двенадцать титанов — могучие природные стихии самого разного характера. Здесь впервые можно, пожалуй, с некоторым основанием ввести понятие власти. Предыдущая безусловная власть Хаоса над самим собой была противоречива, лишена подлинного содержания. То есть единственное реальное проявление этой власти заключалось в том, что Хаос себя преодолел и таким образом свое существование прекратил. Правда, оставалось еще неизменное присутствие первопричины, но она ведь находится вне пределов нашего постижения, никогда о своей власти прямо не заявляет, и нам не дано рассуждать о ней даже с минимальной долей убедительности. Так или иначе, нет никаких свидетельств об осложнениях при обретении власти Ураном, продолжавшим созидание титанических стихий, последней из которых было Время-Кронос. Любопытным примером частичной слепоты каждого нового поколения демиургов может служить то обстоятельство, что в стремлении покрыть все возможные аспекты будущего материального мира они иногда действовали со значительным опережением, создавая духов и демонов, которые не сразу находили себе дело. Так появился уже упомянутый Эрос, так родилась титанида Мнемозина, сферой деятельности которой должна была стать память — явление нелепое без минимального представления о прошлом, то есть о времени. Однако никакого недоумения ее появление у родителей не вызвало. Но с появлением Кроноса положение радикально изменилось, ибо дни Урана можно было теперь сосчитать.

Все это абсолютно необходимо себе представить, чтобы как следует оценить приход человека, на котором творение внешнего мира завершилось.

Итак, человека еще нет, никто из демиургов о нем даже не помышляет, хотя какие-то первичные, несовершенные его формы, возможно, уже созданы наряду с прочими тварями, и безмолвные или мычащие сомнамбулы разных размеров и очертаний бродят стаями по равнинам и лесам, питаясь обильными плодами земли. Их невинное, не оставившее следов существование наверно и было впоследствии отмечено мифом как Золотой век. Во всяком случае, эти пралюди не пользовались никаким особым вниманием творящих сил, занятых стратегическим устроением мира. Но во Вселенной действуют уже по меньшей мере три важнейшие предпосылки возникновения нового существа: разъединяющая сила, производящая все новые и новые предметы и организмы, противоречащие друг другу в своем непримиримом различии и нуждающиеся во властелине и арбитре; противоположная этой силе взаимная тяга любви, не находящая себе пока настоящего применения; и Время, раз и навсегда перекрывшее путь назад, столкнувшее лбами тех демиургов, которые владеют направлением, с теми, кто в направлении не нуждался.

Потенции Урана сохранялись, но что-то явно было не так. Как будто не зная, что уже выполнил свою величественную миссию, бог продолжал творить, а выходили мутанты и уроды, сторукие или одноглазые. Матери Гее были дороги и они, но отца Урана их никчемность — если хотите, несовременность — смущала настолько, что он поспешно прятал их в глухом Тартаре. Ситуация напряглась и требовала разрешения, и оно наступило, хотя, безусловно, не было таким драматическим, каким его изображает позднее ожесточенное человеческим опытом воображение.

Миф повествует о том, как мать, в отчаянии рожавшая страшилищ, только для того, чтобы тут же присутствовать на их похоронах, обратилась к своим прежним, достойным детям с предложением остановить эту пытку. Кронос согласился, не задумываясь, и совершил черное дело, оскопив отца серпом. Не то чтобы каждому из нас пришлось такое наблюдать, но испорченный мозг услужливо рисует вполне натуралистическую картину, которую, конечно же, не стоит принимать всерьез. Фактом остается одно — творчество Урана прекратилось, и следующим главой Вселенной стал Кронос. Занятна во всем этом роль матери, неосознанно, на свой лад почувствовавшей веяние перемен.

Но было бы ошибочным и облагораживать событие, понимая его как бархатную революцию и дипломатически вежливую передачу власти. Боги и демоны не бьют друг другу морды, не отсекают головы и детородные органы и не льют крови, прежде всего потому, что ничем вышеперечисленным не располагают. Их противостояния носят не криминальный, но бытийственный характер, который при определенном ракурсе выглядит, может быть, еще ужаснее, чем смертельные людские разборки. Описывая отвратительное, зверское хамство сына, миф, вероятно, пытается в приемлемой, максимально смягченной форме передать обморочный ужас выпадения из Вечности, душераздирающие роды самого Отчаяния, осознающего, что нет более возврата, что жизнь, неразрывно связанная отныне со временем, только теперь в полной мере приобрела обличье смерти.

Богине Гее предстоит еще бесконечно долго опекать свою бурлящую жизненными соками планету; бог Уран, заложивший основы одного из прелестных уголков Вселенной, хотя и устраняется от непосредственного участия в земных делах, но продолжает свое неощутимое орбитальное влияние; и даже его отверженным поздним детям предстоит еще участвовать в геологических пертурбациях. А те формы, которые создают на земле новые хозяева, неотвратимо готовят мир к приходу разумного существа с печальной судьбой, заключающейся в бесконечной череде рождений и смертей.

Сам Кронос, отстранивший от власти отца, лучше остальных должен был понимать безразличие новых времен к персоне, правящей миром. Вместе с ним в мир пришла сила, требующая перемен и поторапливающая их, независимо от того, будут ли они к лучшему или к худшему. Разорвать связь будущего мира с Вечностью — в этом состояла главная задача Кроноса. Но оказавшись во главе этого, убегающего из-под ног бытия, он сам ужаснулся краткости своего назначения и, надеясь упорядочить дальнейшее развитие событий, попытался ограничить мир самим собой или, по крайней мере, предельно сократить период его обращения. Детей своих, начиная с первенца, Кронос просто глотал. На ум, естественно, приходит, что это была, возможно, первая попытка бунта, временного непослушания. Но ярче всего судьба Кроноса свидетельствует как раз не о своеволии, а все о той же ограниченности демиургов, неполном знании ими Замысла. Находясь в неведении относительно того, какие именно перемены несут с собой дети, Кронос предпочел приостановить их деятельность и оглядеться.

Кажется, следует еще раз напомнить о необходимой двойственности созидательных сил. Они хранили свою изначальную принадлежность к неосязаемому миру духов, обитающих в Вечности, и вместе с тем в значительной степени сгущались, приобретая некое подобие материальных признаков, чтобы выполнять задачи, для которых были образованы. Это, пожалуй, самое подходящее слово, так как в строгом смысле они не были ни рождены, ни созданы, а являли собой, как уже было сказано, постепенные преображения первичной потенции. И когда мы говорим о цепях необходимости, которыми оказался скован Кронос, не нужно понимать это так, что он явился беспомощной жертвой какого-то внешнего запрета. Это было скорее осмысленное, ответственное постижение недюжинным божеством реального значения той силы, которая явилась в мир вместе с ним. Она ничем не грозила его существованию и лишь отчасти ограничивала его деятельность, что для всевластного по своей природе божества может, однако, выглядеть равносильным катастрофическому поражению. Только поэтому каждый из них так остро переживал конец своего активного участия в строительстве Вселенной, им казалось, что они способны на большее. Да они не смогли бы действовать, если бы не обладали достаточной самостоятельностью, если бы ограничивались ролью исполнителей, если бы каждый из этих выдающихся полководцев не захотел в какой-то момент стать верховным главнокомандующим. Но раз возникнув, такой дух не прекращал существования. Выполнив свою особую функцию, он входил одним из основополагающих элементов в единое космическое целое.

Говорят, униженный отец предсказал Кроносу ту же судьбу, на которую тот его обрек, и только поэтому новый владыка прятал детей в собственное чрево. Уран просто свидетельствовал об очевидном — сама природа нового правителя неизбежно влекла его к отставке. Не так уж долго удавалось ему задерживать ход событий, он не добрался и до полудюжины. Уже шестой отпрыск был спасен, и снова матерью, подсунувшей ненасытной утробе вместо новорожденного запеленатый камень.

Тем временем в вены мироздания довольно впрыснуто было разобщающего яда. В живом мире уже набирал силу инстинкт продолжения рода, этот дикий суррогат влечения и любви. И если некоторые экзотические виды уничтожали сексуальных партнеров, а другие страдали такой неразборчивостью, что могли вместе со жмыхом подчистить и своих младенцев, то в целом пример верховного божества был чудовищным анахронизмом и нисколько не отвечал движущим силам бытия. Доминанта в творчестве перемещалась с идеи абсолютной новизны к идее воспроизводства вариантов уже сущего, преимущественно созидательная программа перешла на другой уровень, где во главу угла встало не столько творчество, сколько управление. Именно этой цели лучше всего соответствовало новое поколение богов, разносторонне одаренных, не обладающих от рождения какими-либо специфическими наклонностями, способных с равным успехом заняться любым делом, к которому их подтолкнут обстоятельства.