Павел Хюлле - Тайная вечеря Страница 21

— Будут какие-нибудь пожелания? — понизив голос, спросил он у Бердо.

— Нет, — так же тихо ответил тот, — моя программа завершена. Разве что тут есть священная гора. Но не местного значения. Упомянутая по крайней мере в Библии. Я что-то такой не припоминаю. А вы?

Тишпак пожал плечами. Подобного рода услуги в его обязанности не входили. Если бы речь зашла о доставке в пустыню парочки вертолетов, нескольких ящиков шампанского или оборудования для домашнего кинотеатра, он не мешкая приступил бы к делу. К Бердо он относился с уважением: придуманные тем программы пользовались таким успехом, что путевки, несмотря на головокружительные цены, шли нарасхват и желающие записывались на экскурсию за полгода.

Уже после таможенного досмотра, когда микроавтобус катил по направлению к центру, Бердо добавил:

— Я не поеду в город. Устал. Перекушу в гостинице и лягу спать.

— Понял, — сказал Тишпак, — чудненько.

Это его «чу-у-удненько» — Тишпак противно растягивал букву «у» — неизменно раздражало Антония Бердо. Но поскольку у каждого или почти каждого в их фирме была излюбленная присказка либо нервный тик, он ограничился тем, что мысленно именовал Тишпака господином Чудненько. Немного позже в тот день, когда господин Чудненько собирал в гостиничном холле туристов — теперь уже их, пожалуй, не стоило называть паломниками, — чтобы отправиться с ними осматривать город, а затем ужинать, Бердо, успевший быстро принять душ и сменить рубашку и обувь, незаметно прошмыгнул в бар, где заказал двойной виски со льдом. Он чувствовал себя свежим и бодрым.

У него имелись основания быть довольным собой. Из идеи, в которую он сам не верил и которую два года назад изложил за ужином Яну Выбранскому как шутку или скорее фантазию на тему «чем бы еще мог заняться Festus & Felix», из проекта, буквально высосанного из пальца, который, внеся в деятельность фирмы неожиданный акцент, теоретически мог бы стать источником — далеко не самой значительной в масштабах F&F — прибыли, родился крепкий, процветающий отдел «Паломничества Правды». Все, о чем он тогда говорил в насмешливо-иронической манере: потребность в духовности, энергетика святых мест, важная роль гуру, создающего атмосферу необычности и обеспечивающего своим подопечным приятную дозу медитации вкупе с новыми необременительными ритуалами, — все это, подкрепленное сногсшибательной ценой и рекламой, сводящейся к разбросанной там и сям информации об исключительной возможности «припасть к истокам», вызвало лавинную реакцию. Бердо возглавил первое «Паломничество Правды», за которое каждый из участников заплатил около пяти тысяч долларов, но в следующее путешествие не отправился, а, уступив горячим просьбам Выбранского, занялся подбором и обучением гуру. Хороший гуру — вот в чем залог успеха.

Знания, внешний облик, соответствующий тембр голоса, некоторая замедленность движений и реакций, какие-нибудь странности (особенно приветствовалось строгое вегетарианство в сочетании с не слишком раздражающим пристрастием к нумерологии и отсылкам к каббале) — все это следовало обогатить набором специфических приемов и навыков и запасом цитат, уместных в каждом конкретном случае. Гуру зарабатывали в два раза больше, чем руководитель группы, но это было справедливо: они знали, когда — на подступах к вершине — снять сандалии и последние тридцать метров пройти босиком. Знали, когда нужно, склонившись, сорвать травинку, разделить на четыре части и разбросать по четырем сторонам света. Когда омыть лицо в ручье. Когда омочить стопы в море. Посидеть в пещере. Молча — почему, гуру не объяснял, зато объяснял, как надо молчать во время трансцендентной медитации.

Задача Антонию Бердо предстояла нелегкая. От гуру — обязательно человека средних лет — требовалось, чтобы он неуклонно соблюдал дистанцию между собой и паломниками (пусть они стараются привлечь его внимание, а не наоборот), однако не имел права ничем их обидеть или оттолкнуть. Дурные привычки исключались; еще одним важным условием была асексуальность: пускай всякий, глядя на гуру, ощущает, что каждую секунду своего существования тот — полностью или частично — пребывает в ином месте, не там, где все остальные.

Поначалу предполагалось, что подбирать кандидатов Бердо помогут двое его коллег из Института психологии, однако помощники из них получились никудышные. Они были способны только находить «объекты» и, опираясь на теорию бихевиоризма, писать отчеты об их поведении. Необходимая в таком деле тонкая интуиция у обоих напрочь отсутствовала.

— Я ищу прирожденных гениальных авантюристов, а не профессионалов, — кричал он на коллег.

Они расстались. Наконец после шести месяцев каторжного труда Бердо подготовил для программы ПП семь духовных проводников. Они вместе совершили первое путешествие, во время которого он проверял их врожденные и приобретенные способности. Впоследствии этот маршрут стал его любимым — он неохотно уступал его другим. В программу входили десять святых гор. Начав с Иерусалима (Мория, Голгофа и Масличная гора), группа заканчивала путь на склонах Арарата в Восточной Турции. В промежутке посещали Синай, Фавор, Хермон, Кармель, гору Благословения и гору Нево — ту, на которой умер Моисей. К удивлению Бердо, лучшим гуру оказался не бывший, отлученный от церкви ксендз Фелициан (заслуживающий, скажем, тройку с плюсом), а диджей Попо Кулер из приморского клуба «Вива» (твердая пятерка). Очень хороша была Патриция, с которой, правда, пришлось повозиться: она долго не желала отказываться от шортов и обтягивающих маек. Вскоре Бердо разработал другие маршруты и варианты: путешествие по следам Грааля, мегалиты, альбигойцы, пирамиды, тамплиеры, Артемида, Аполлон, Эскулап, лабиринты, каббалисты, алхимики, конкистадоры, викинги, друиды и шаманы.

— Ты гений, — похвалил его спустя год Выбранский. — Наши клиенты создают общество «Элевсин»[57]. Это тебе уже не просто чартеры и экскурсии. Ты хоть понимаешь, что мы торгуем вещами нематериальными?

Бердо не разделял его энтузиазма.

— Ну прямо как церковь — торгуем вечной жизнью, — сказал он тогда. — Чеки без покрытия.

— О нет! — засмеялся Ян Выбранский. — Это скорее моя специальность. Однако вернемся к делу, — он закурил сигару. — Я продал сто тысяч экземпляров первого номера журнала «Элевсин». По одиннадцать злотых. Что скажешь?! Признаться, я не думал, что из твоей бредовой идеи может вырасти нечто подобное.

Бердо ничем не показал, что разочарован. Весь этот год, взяв в университете отпуск без сохранения содержания, он работал духовным проводником «Паломничеств Правды». Ему это нравилось, он побывал на Юкатане, в Сибири, в Скандинавии. Не жаловался, но ведь ждал, ждал, что Ян Выбранский предложит кое-что получше. А тот не предлагал. Если какой-нибудь из гуру выбывал, Бердо искал ему замену, учил новичка и тестировал, не получая за это вознаграждения. Трудовой договор с ним заключили безобразный, в любую минуту он мог вылететь из игры. В соредакторы журнала Выбранский его не пригласил.

«Почему?» — подумал он, снова заказав двойную порцию виски со льдом.

На такие вопросы никогда не получаешь удовлетворительных ответов. Единственным ответом могло быть то, что доход от проекта ПП, несмотря на его успешность, составлял лишь малую часть общей прибыли фирмы Выбранского. «Ну а раз так, — подумал Бердо, отпив изрядный глоток, — не пора ли подыскать себе другое место?»

Из микрофона над баром лилась балканская музыка. Бердо уже слегка захмелел, есть не хотелось. Он расплатился и направился к лифту. Проходя мимо стойки портье, увидел стопку маленьких буклетов. Он никогда их не брал. Покупки — как и тренажерный зал при гостинице или местная кухня — его не интересовали. Однако сейчас от нечего делать взял один из цветных прямоугольников и уже в лифте прочитал текст на английском: «Потрясающий танец дервишей. Каждую пятницу в зале Сулеймана. Вход свободный. Оплачиваются только фотографирование и видеозапись». Была как раз пятница. В номере он надел пиджак, с буклетом в руке спустился вниз и заказал такси.

— Знаешь, что мы тут пережили? — водитель явно любил поговорить. — Сербы лупили по нам месяцами — вон оттуда, с холма, город был закрыт, мы не успевали хоронить мертвецов! Европа? Да никому дела не было, что в Сараеве погибают полторы тысячи человек в неделю! Политики начали переговоры, только когда здесь — вот, погляди, перед пекарней, — положили полсотни! Понимаешь? Из миномета обстреляли очередь за хлебом. За хлебом! Пятьдесят человек! А что мы им сделали? Да ничего. Почему они хотели всех нас перебить? Понятно: боснийцы ведь мусульмане. Предатели. Еби их майку. — Водитель заерзал на сиденье. — И хорваты не лучше! Для них мы потурченцы, славяне, перешедшие в чужую веру. Еби их майку, — снова смачно выругался он, — до крве еби!