Эмиль Брагинский - Тихие омуты Страница 21

Очаровательная Джекки с микрофоном в руках и Владик с видеокамерой на плече только что сняли закладку камня, на месте которого неизвестно когда и на какие деньги должен быть сооружен монумент, посвященный славному юбилею города.

– Мы ведем репортаж из древнего Крушина. Сегодня – день рождения города, ему исполнилось пятьсот лет. На праздник съехались гости со всей округи, из столицы, из других городов России, из-за рубежа, – вещала Джекки.

В нескольких шагах от нее болтался, стараясь не попасть в кадр, счастливый Антон Михайлович.

Джекки вышла на берег, где готовились к старту водные велосипеды.

– Сегодня состоятся гонки водных велосипедов. А пока спортсмены готовятся к состязаниям, я хочу взять интервью у директора Крушинского заповедника Александра Борисовича Савельева.

Джекки знала кое-что о Савельеве, ночевала в его бывшем доме, но видела сейчас впервые.

– Александр Борисович, как становятся директором заповедника?

Савельев застенчиво улыбнулся. У него была какая-то особая, светлая улыбка.

– Случайно, наверное. Я окончил лесотехническую академию в Москве, почитай, тридцать лет назад, и сразу попал сюда. Лесничим работал, диссертацию написал... А потом предложили эту работу...

– Женились, обзавелись детьми, внуками? – спрашивала Джекки.

– Да, осел тут навсегда...

– А теперь покидаете этот край. Почему?

– Как покидаю? – изумился директор заповедника.

– Я слышала, вы продали свой дом в Тихих Омутах.

– Кому? – продолжал удивляться симпатяга-директор.

– Хирургу Каштанову.

– Антону? С чего вы взяли? Тошка – мой самый-самый друг, мы, почитай, с семи лет в дружбе, с первого класса. Он у меня сейчас гостит. Зачем ему покупать мой дом? Он может жить здесь всегда, сколько хочет. Это, почитай, все равно что его дом.

– Значит, у меня неверные сведения, – согласилась Джекки, раскусив каштановское коварство. – А что бы вы хотели сказать телезрителям в этот праздничный день?

Антон Михайлович слышал интервью с Савельевым и понял, что разоблачен.

Джекки поднесла микрофон к лицу Савельева.

– Да плохо у нас дело, – сокрушенно заговорил Александр Борисович. – Они хотят уничтожить наш заповедник, трассу тут намерены проложить скоростную, почитай, из Москвы в Питер.

– Кто они? – полюбопытствовала интервьюерша.

– Правительство, – объяснил Савельев. – Эта трасса – у нее ширина со всякими службами, почитай, двадцать километров, сотрет она нас с лица земли...

– Но ведь люди станут быстро ездить, – вставила Джекки.

– Трасса может обогнуть заповедник. Да, это станет дороже, но ведь уцелеет красота. Здесь же водятся лисы, медведи, даже рысь тут обитает. Но у нас начальники ведут себя на Родине, как оккупанты... Вы снимите здешнюю природу, чтобы люди поняли, какое злодейство готовится...

В этот момент Савельев увидел в толпе своего друга.

– Антон! – закричал он. – Где ты шляешься?

Он выхватил из рук журналистки микрофон и попытался представить Каштанова публике:

– Дорогие телезрители! Наш праздник посетил мой самый дорогой друг, которым гордится вся страна!.. Это – знаменитый...

Антон Михайлович испуганно отступал – телевизионная реклама никак не входила в его планы.

– Саша, Саша, не надо! – говорил он умоляюще.

Подскочила Джекки, отобрала микрофон у Савельева.

А тот продолжал сжимать друга в объятиях.

– Господи, все никак побеседовать не можем... Да, завтра Павел приезжает...

На линии старта уже выстроились водные велосипеды, спортсмены ожидали выстрела стартового пистолета. Шумела толпа болельщиков...

– Сейчас мы все в ожидании старта новых гонок. Ассоциация водных велосипедистов, – вела репортаж Джекки, – хочет добиться включения этих состязаний в олимпийскую программу...

– Антон Михайлович! – прокричал подвыпивший ревнивец Владик. – Уйдите из кадра! Что вы ошиваетесь возле ведущей репортаж!

Каштанов, который уже приблизился к Джекки, послушно отступил на шаг.

Владик, слегка пошатываясь, кинулся на пристань к судье.

Антон Михайлович тотчас снова приблизился к Джекки.

– Я жду, – сказала Джекки, прикрыв микрофон рукой.

– Чего? – не понял Каштанов.

– Жду того, что вы обещали!

– Чего именно? – переспросил Каштанов.

Болельщики и просто зеваки проходили рядом, публика была веселой и оживленной. На Джекки и доктора никто не обращал внимания. Известно, что лучший способ уединиться – это затеряться в толпе.

– Как вы могли забыть? – укорила Джекки. – Вы же обещали признаться мне в любви! Признавайтесь!

– Здесь? Сейчас?

– Да! – потребовала Джекки, и Антон Михайлович сказал:

– Я тебя люблю, Женя!..

– Вот наконец дан старт! – совсем другим голосом сказала в микрофон Джекки. – Вперед вырывается велосипед под номером три, это спортсмены из Самары... – Джекки повернулась к Антону Михайловичу и своим обычным, нет, необычно теплым голосом призналась:

– Я вас тоже люблю!

– Пожалуйста, – попросил Каштанов, – говори мне ты!

– Я тебя тоже люблю, Антон Михайлович! – повторила Джекки.

Она забыла о гонках, о водной баталии, которая разворачивалась за спинами влюбленных.

– Знаешь, Женя, – заговорил Каштанов, – человек может пройти мимо всего. Может упустить удачу, деньги, успех, но он не имеет права пройти мимо любви! Это преступление против самого себя!..

– И против меня! – закончила его монолог Джекки.

Прибежал запыхавшийся Владик:

– У, ё-мое! Я же камеру не выключил!

Он нажал на кнопку, и красная лампочка на съемочном аппарате погасла.

– Значит, все, что сейчас происходило между нами, – с легкой улыбкой констатировала Джекки, – снято на пленку. Об этом будет знать вся студия. Ну и пусть себе знают!

– Еще один кадр для компромата! – злорадно потер руки оператор.

– Любовь не может быть компроматом! – И Джекки подумала, что еще несколько дней назад она подобных слов не произнесла бы...

Опустился вечер. Каштанов повел Джекки на дальний причал.

Праздник шумел, светился чуть вдали. Оттуда доносилась музыка оркестра и гул толпы. Парочки, обнявшись, сидели на пирсе, свесив ноги к воде.

Капитан катера, положив в карман гонорар, сказал со вздохом:

– Ох и подведете вы меня под монастырь! Летать вдвоем запрещено. Вы хоть плавать умеете?

– Еще как! – бодро сбрехнул Антон Михайлович.

Капитан проверил у летунов крепление парашютных строп и строго распорядился:

– Делаем так: вы принимаете позу «кенгуру».

– Какую позу? – не поверили своим ушам Каштанов и Джекки.

– «Кенгуру». Объясняю: вы, девушка, прижмитесь к нему спиной, а вы, мужчина, обнимите ее крепко сзади и держите. Когда трос натянется, ни о чем не думайте – прыгайте! И вот вы уже в воздухе! Все понятно?

– Все! – хором ответили влюбленные.

– Я пошел! – сказал капитан. – Будьте готовы!

Пока капитан заводил старенький катер, а тот чихал, стонал и кашлял, к Каштанову примчался сын. Момент он выбрал, прямо скажем, малоподходящий.

– Папа, срочно дай сто пятьдесят долларов! Я проигрался...

– Не дам! – отказал отец. – Во-первых, у меня их нет...

– А что же мне делать? – в отчаянии воскликнул Никита.

– Ты уже большой мальчуган, выкручивайся!

Катер сдвинулся с места, стропы натянулись.

Джекки и Антон Михайлович побежали к краю.

– Может, дать ему денег? – крикнула на ходу Джекки.

– Нет, – не согласился доктор, – пусть проигрывает то, что сам зарабатывает.

Вслед за воздухоплавателями, оттолкнув Никиту, помчался Владик. Влюбленные взлетели в воздух, а безутешный страдалец закричал:

– Не улетай без меня, Джекки!

Каштанов и Джекки парили над водными просторами, над рыбаками на лодках и рыбаками на берегу, над островами и островками, над старинным монастырем.

Джекки восторженно глядела на раскинувшиеся внизу просторы.

– Какое невероятное ощущение!

– Да, чудесно, – поддержал Каштанов, от страха зажмуривший глаза. – Но вообще-то я боюсь высоты! Панически боюсь!

– Вы что, дразните меня? – не поверила спортивная Джекки.

– Какое там! – воскликнул перепуганный доктор. – Помираю от ужаса! Просто жуть какая-то!

– Зачем же вы тогда полетели?

– Н-н-не знаю, – заикался Антон Михайлович. – Ради тебя... хотел бы-бы-быть на высоте!..

– А мы на высоте! – воскликнула Джекки.

– Я не в том смысле... соответствовать хотел... – И вдруг Каштанов завопил: – Караул! Спасите!

– Антон, держи себя в руках! – прикрикнула Джекки, которая находилась в своей стихии.

Каштанов нашел в себе силы пошутить:

– Лучше я буду держать тебя!

И он еще сильнее обнял любимую.

Неожиданно ветер стих. Перегруженный парашют обмяк и стал валиться вниз.

– На помощь! – орал Каштанов. – Мы тонем! Помогите!

Летуны мягко шлепнулись в озеро.

– Держись за меня! – прокричала Джекки, вынырнув из воды. – Ты где? Я тебя вытащу!