Хелен Филдинг - Бриджит Джонс: грани разумного Страница 22

10:30. Так. Через минуту иду в спортзал и больше никогда не буду пить, а следовательно, сейчас идеальный момент для начала диеты по Скарсдейлу. И значит, то, что произошло вчера, оч. хор., поскольку это начало абсолютно новой жизни. Ура! Люди будут говорить... О-о-ох, телефон!

11:15. Это была Шеззер.

– Бридж, я что, правда вчера была такой пьяной и ужасной?

Сейчас я вообще не могла её вспомнить.

– Нет, конечно, нет! – деликатно заверила я, чтобы успокоить Шеззер; уверена: была бы действительно сильно пьяна – запомнила бы это; собралась с духом и спросила:

– А я?

В ответ – молчание.

– Нет, ты была прелесть, – правда, очень мила.

Ну вот, всё это просто похмельная паранойя. О-о-ох, телефон! Может быть, он... Оказалось – мама.

– Как, Бриджит, ты всё ещё дома? Ты же должна быть здесь через час! Папа взбивает «Аляску»!

11:30. Чёрт, чёрт. В пятницу вечером мама приглашала меня на обед, а у меня сначала не было сил спорить, а потом я слишком напилась, чтобы помнить об этом. Не могу сейчас ехать. Или могу? Так, вот что надо сделать: сохранять спокойствие и поесть фруктов – с помощью ферментов выводятся из организма токсичные вещества, и всё будет в порядке. Сейчас съем кусочек, постараюсь удержать его внутри и перезвоню маме, когда выберусь из Страны Колебаний.

Аргументы «за»:

Проверю, действительно ли с Веллингтоном не обращаются таким образом, что это заинтересовало бы Комитет расового равенства. Поговорю с папой. Побуду хорошей дочерью.

Не придётся огорчать маму.

Аргументы «против»:

Подвергнусь мукам и пыткам из-за происшествия с Марком/Ребеккой.

Меня может стошнить прямо на стол.

Снова телефон... Только бы не мама.

– Как голова? – раздался голос Тома.

– Прекрасно! – бодро воскликнула я дрожащим голосом и покраснела. – А что?

– Ну... ты вчера вечером была куда как хороша.

– Шеззер сказала, что нет.

– Бриджит, – вздохнул Том, – Шеззер там не присутствовала. Пошла в «Мет-бар» встречаться с Саймоном. Из всего этого я делаю вывод, что она находилась в таком же состоянии.

3 марта, понедельник

131 фунт (ужасное, резкое образование жира в результате просаленного воскресного обеда у родителей); сигарет – 17 (аварийное положение); происшествий во время родительского обеда, доказывающих, что в жизни есть ещё какой-то здравый смысл или реальность, – 0.

8:00. Похмелье наконец начинает отпускать. С огромным облегчением вернулась домой, где чувствую себя взрослой хозяйкой замка, а не пешкой в чужих играх. Вчера решила, что отвертеться от маминого обеда нет никакой возможности, но всю дорогу в Графтон Андервуд боролась с постоянными приступами тошноты. Деревня показалась мне неестественно идиллической – отделана нарциссами, оранжереями, утками и т. д. Люди кругом подстригали кусты, как будто жизнь простая и мирная, никаких катастроф нет и в помине и Бог существует.

– О, привет, дорогая! Хакуна матата! Я только что из магазина. – И мама затолкала меня на кухню. – Кончились бобы! Сейчас, только прослушаю автоответчик.

В отвратительном состоянии присела: автоответчик орёт, мама грохочет вокруг, включая разные приспособления – они перемалывают мне мозги и визжат у меня в голове, которая и так раскалывается.

– Пэм, – послышалось из автоответчика, – это Пенни. Знаешь парня, который живёт за углом, у гаража? Так вот, он покончил с собой – из-за шума от этих охотников на голубей. Прочитала в «Кеттеринг икзэминер». Да, и хотела спросить: можно Мёрл положит тебе в морозильник пару дюжин пирожков с фаршем, пока они не установят газовую плиту?

– Привет, Пэм! Марго! Опять попрошайничаю! Не дашь шестидюймовый круглый шведский противень на двадцать первый день рождения Алисой?

Бешеным взором оглядываю кухню, сходя с ума от мысли, сколько разных миров можно открыть, проиграв чью-нибудь пленку на автоответчике. Может, кому-нибудь стоит сделать это на инсталляции в «Саачи-гэлери»? Мама тем временем гремит чем-то в кухонных шкафах, а затем набирает номер.

– Марго, Пэм. У меня есть губчатый овальный противень, подойдёт? Ну тогда возьми йоркширский противень для пудинга и постели на дно кальку.

– Привет, привет, бом-ди-бом-бом! – На кухню забрёл папа. – Кто-нибудь знает почтовый индекс Бартон Сигрейв? Может, KT4 XC или L? А, Бриджит, добро пожаловать в наши траншеи! На кухне третья мировая война, Маугли играет в саду.

– Колин, будь добр, вылей масло из сковороды для чипсов! – скомандовала мама. – Джеффри говорит, после того как его сильно нагреваешь десять раз, надо выбрасывать. Кстати, Бриджит, я купила тебе тальк. – И мама протянула мне белоснежную коробочку от Ярдли с золотой крышечкой.

– Э-э, зачем? – удивилась я, осторожно принимая коробочку.

– Ну как же! Придает приятный запах и свежесть.

Грр, грр! Ход её мыслей слишком очевиден: Марк ушёл от меня к Ребекке, потому что...

– Ты хочешь сказать, я пахну? – я обиделась.

– Нет, дорогая. – Мама помолчала. – Но ведь всегда приятно сохранять приятный запах и свежесть.

– Добрый день, Бриджит! – Юна появилась будто ниоткуда, с тарелкой варёных яиц в руках. – Пэм, забыла тебе сказать: Билл пытается уговорить совет счистить его подъездную дорожку – не проложили её щебенкой, и у них рытвины. Так Элейн спрашивает, не могла бы ты сказать им, что у вас по дорожке стекала вода, пока они не проложили щебёнку.

Чепуха всё какая-то, чепуха. Чувствую себя пациентом в коме – все окружающие уверены, что он ничего не слышит.

– Давай же, Колин, где фарш?! Сейчас уже приедут!

– Кто? – спрашиваю с подозрением.

– Дарси. Юна, заправь яйца майонезом и посыпь паприкой, ладно?

– Дарси? Родители Марка? Сейчас? Зачем?!

И в этот момент звонок – исполняет целиком мелодию городских курантов – заиграл.

– Мы старейшины племени! – подмигивает мама, снимая передник. – Так, давайте, все-все-все, приступаем!

– Где Веллингтон? – шепчу я маме на ухо.

– А, он там, в саду, учится играть в футбол! Ему не особо нравится сидеть на наших ланчах и болтать с нами со всеми.

Мама с Юной бросились к дверям, а папа похлопал меня по руке.

– Вперед, и с песней! – ободрил он меня.

Прохожу за ним в гостиную, покрытую коврами и всячески украшенную, соображая, хватит ли мне сил и контроля над собственными конечностями, чтобы улизнуть. Решила, что нет. Отец и мать Марка, Юна и Джеффри неуклюже выстроились в кружок; каждый держал в руке бокал с шерри.

– Ладно, милая, – предложил папа. – Давай тебе чего-нибудь нальем.

– Вы знакомы... – Сделал жест в сторону Элейн. – Ты знаешь, дорогая моя, прости, я знаком с тобой вот уже тридцать лет и напрочь забыл твое имя.

– А как поживает ваш сын? – вмешалась Юна.

– Мой сын? Ведь он женится, вы не знали?! – прогрохотал адмирал Дарси – у него гениальная способность орать.

Комната сразу расплылась у меня перед глазами. Женится?..

– Женится? – переспросил папа, взяв меня за руку, пока я пыталась восстановить дыхание.

– Знаю, знаю, – весело согласился адмирал Дарси.

– За этой молодежью теперь не уследишь: сегодня женится на одной, завтра на другой! Правда, дорогая? – И похлопал мать Марка по заднему месту.

– Думаю, Юна спрашивала про Марка, а не про Питера, дорогой, – возразила та, бросив в мою сторону понимающий взгляд. – Питер – наш второй сын, он живёт в Гонконге. Женится в июне. Ну что, никто так и не даст Бриджит чего-нибудь выпить? Совсем заболтались, а о главном забыли, правда? – продолжала она, сочувственно глядя на меня.

«Кто-нибудь, заберите меня отсюда», – подумала я.

– Не хочу, чтобы меня пытали. Хочу лежать на полу в ванной и держать голову над унитазом, как все нормальные люди».

– Кто-нибудь желает? – предложила Элейн, протягивая серебряный портсигар с сигаретами «Собрание» чёрного цвета. – Знаю, это медленная смерть, но мне шестьдесят пять и я всё ещё тут.

– Так, внимание, все садимся за стол! – пригласила мама, появляясь в гостиной с блюдом ливерной колбасы. – Окх! – И демонстративно закашлялась, замахала руками, строго предупредила: – За столом не курим, Элейн.

Прошла за мамой в столовую. Там, снаружи, за французскими окнами, Веллингтон, в свитере и голубых шёлковых шортах, проделывал поразительно сложные вещи с мячом.

– А, вот и он! Держи, держи, парень! – ликовал Джеффри, выглядывая из окна и потирая о бедра ладонями, засунутыми в карманы. – Держи его!

Все уселись и смущённо уставились друг на друга. Ситуация напоминала предсвадебную встречу счастливой пары и обоих наборов родителей, вот только жених две ночи назад сбежал с другой.

– Итак... – нарушила молчание мама. – Лосося, Элейн?

– Спасибо, – кивнула Элейн.

– Мы недавно ходили на «Мисс Сайгон»! – подозрительно жизнерадостно начала мама.

– Ба-а-а, мюзиклы! Чёрт возьми, не выношу их, сборище проклятых сутенёров, – проворчал адмирал Дарси, пока Элейн выкладывала ему на тарелку лосося.