Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13 Страница 22

— Типун тебе на язык, блядина дурноголовая! — уже взахлёб рыдала Маргарита Андреевна. — Пусть уж лучше беременная, проститутка малолетняя, прости Господи!

— А она сама-то что говорит?

— Ничего не говорит. Молчи-и-ит, тварь паску-у-удная! — продолжала реветь Марго.

— Так, во-первых, прекрати ругаться!

— Не прекращу-у-у!!! Мне так легче-е-е!!!

— Во-вторых, мочу и кровь на этот самый хорионический гонадотропин сдавали?

— Ни хера ничего не сдавали-и-и! Она мне вчера утром перед носом полосками помахала — я сгоряча и наговорила лишнего. Кто ж с утра такое делает?! Та давай монатки собирать, типа из дому уходит. Я ей в сердцах, мол, чтобы катилась, пользы от неё всё одно никакой, только проблемы. Что с собакой погулять не может, что пожрать себе приготовить! Трусы в стиралку лень закинуть, а ебаться — так здрасьте!

— Да-а уж, ты в своём репертуаре.

— А она всё-таки взяла и укати-и-илась! Я идио-о-отка! — совсем уже белугой заливалась Марго.

— Это не обсуждается. Ночевать-то пришла?

— Не-е-ет! Мобильный не берёо-о-от! У подруг нет. Не знаю, где она-а-а!!! — Маргарита Андреевна схватила с постели чистую пижаму Татьяны Георгиевны и смачно в неё высморкалась.

— Марго, не вой. На тебе кофе, покури в окошко. Дай мне номер Светкиной мобилки и даже не отсвечивай. Пикнешь — я тебе больше не помощник!

Старшая трясущимися руками достала из кармана мобильный, потыкала в кнопки и показала подруге засветившееся окошко с номером дочериного телефона.

— Дай сюда, перепишу. У тебя руки пляшут, ни хера не вижу, — Татьяна Георгиевна выхватила у Маргариты Андреевны телефон, взяла бумажку и карандаш со стола. — Слушай, мне в весёлой седьмой палате анекдот рассказали. Девица забеременела и говорит своему парню: «Любимый, у меня две полоски!» Он ей удивлённо: «Ты чё, беременная?» А она ему: «Нет, блядь, я бурундук!»

Марго истерически хохотнула.

— Всё, теперь молчи! Поплакала, посмеялась — теперь чтобы ни звука! Поняла?

Набрав номер, Татьяна Георгиевна ждала достаточно долго.

— Света? Привет. Это Мальцева… Выключи, пожалуйста, музыку… Спасибо. И будь добра, явись ко мне в кабинет сегодня вечером… Ни за чем. За хреном лысым! Чтоб была, если не хочешь, чтобы я тебе матку на уши натянула! Да. Да. Хорошо. В девять часов меня устроит… Нет, её не будет… Не обсуждается. Всё, до вечера. И без опозданий. В девять — значит, в девять. У нас тут не кордебалет, — и нажала отбой. — Хотя отчего же? Иногда очень даже кордебалет!

— С ней всё в порядке? — перебила Маргарита Андреевна подругу.

— Более чем. Голос весёлый. Музыка орёт. Не слишком, похоже, переживает. В отличие от тебя.

— Дрянь.

— Обе хороши. Но мы это сейчас с тобой обсуждать не будем. Как договорились — ты не вмешиваешься.

— Она придёт?

— Ты же слышала — если «её не будет!».

— Так и сказала — «её»?!

— А надо было «его», что ли? У вас обеих в башке акцент одинаковый, не прикидывайся подростком, Марго. У неё это, сообразно возрасту, всё равно лучше получается.

— А что мне делать, если она беременная?!

— Тебе? Пойти домой. Выгулять пса. Выпить сто пятьдесят и баю-бай. Беременная она или нет — до завтра ничего не изменится.

— А если с ней что-то не в порядке?

— Давай для начала «беременную» версию отработаем, хорошо? Тем более что обычно она самая достоверная.

— А если кто-то рожать начнёт из моих?

— Разок-другой можно и отпустить «своих» на родзальную смену. Всех денег не заработаешь. Сама в рванине ходишь, в башмаках каких-то позорных из кожзама. Всё на свою корову тратишь! Иногда можно и отдохнуть дать. Корове от твоей заботы в первую очередь.

— Не, если кто-то из моих вступит в роды — я не смогу. Они же договариваются со мной! Расстроятся, если я не приду.

— Ладно. Если кто-то «из твоих» вступит — придёшь. Но будешь сидеть в родзале и не высовываться. Поняла? — предупредила Татьяна Георгиевна свою давнюю подругу таким же непререкаемым тоном, каким только что говорила с её дочерью.

Маргарита Андреевна покорно кивнула.

— Всё, Марго, иди работать.

— Тань!!! Там же девочка эта сидит, в приёме, что сегодня на осмотр…

— …придёт! — закончила Татьяна Георгиевна, грозно нахмурившись. — Ты правда не понимаешь разницы между «придёт» и «пришла» или это просто такой иезуитский метод в отношении лично меня? Я тебя, Маргарита Андреевна, когда-нибудь свергну! Тащи сюда свою бабу!

— Думаешь, мне они не надоели, эти коровы? Думаешь, я им, и их подружкам, и подружкам подружек не говорю, чтобы заранее являлись или рожали там, где наблюдались?

— И контракты тебе аукнутся…

Маргарита Андреевна уже выскочила за дверь. И через десять минут вернулась с действительно премиленькой пышечкой. Марго щебетала вокруг круглой девушки, вся лучилась счастьем, вся так и светилась от счастья, что какая-то…

— Леночка, заходите. Татьяна Георгиевна, Леночка у нас беременная.

— Я догадалась! — улыбнулась заведующая.

— Ну, если я вам не нужна, пойду. Сегодня должна внезапно нагрянуть санэпидстанция в семнадцать ноль-ноль.

— Здравствуйте, Татьяна Георгиевна! — расплылась пышечка Леночка, и её тут же понесло по кочкам.

Взахлёб она рассказывала Татьяне Георгиевне, что беременность у неё первая, очень желанная и точно спланированная. Что ещё до беременности она состояла в сообществе ru_perinatal, а уж когда забеременела… то чуть с ума не сошла от радости. И что она очень внимательно следила за ростом «своего тэга»…

— Своего кого? — прервала Леночку Татьяна Георгиевна.

— Ну, это мы там с девочками так шутим. У нас такое очень доброжелательное сообщество. «Сообщество, где всегда пятница!» Вот… А тэг — это метка. Ну, метка, чтобы быстрее искать. Если у тебя двенадцать недель — это один тэг. А если тридцать — уже совсем другой…

— Леночка, идёмте на кресло, — махнула рукой заведующая и повела жизнерадостного, брызжущего словами колобка на кресло.

От перемены месторасположения тела Леночкин фонтан не иссяк. Она пообещала Татьяне Георгиевне, что осветит все вопросы, которые могут казаться важными акушеру-гинекологу и тем более доктору, который будет принимать роды. Начала Леночка издалека:

— Ой, Татьяна Георгиевна, получилось у нас с мужем сразу! Поэтому когда я увидела две полоски, то первые мои мысли были: «Круто, всё сработало!»

Опять двадцать пять — две полоски. «Всё сработало»… Ну чисто бурундук. У мужа сработало, что ли? Какое счастье. Одним, когда «всё срабатывает», — счастье, другим — слёзы.

А Леночка тем временем трещала как по писаному, припадочной экзальтированной графоманкой. Говорила, что сперва «осознание того, что вот теперь я стану мамой и что во мне живёт маленький человечек, никак не приходило!». А затем живот у Леночки «резко стал неприлично большим!».

«Многоводие?» — Татьяна Георгиевна перевела свои автоматические размышления в беззвучный режим.

— На какой именно неделе живот «резко стал неприлично большим»? Ваша обменная карта при вас?

— Она у мужа, он в приёмном! — слегка недовольно оттого, что сбилась с мысли, выпалила Леночка и продолжила тарахтеть: — Меня страшила мысль, что этот непомерно огромный живот навсегда останется со мной! Я поправилась всего лишь на пятнадцать килограммов, но мне казалось, что живот размером с земной шар!

«Гестоз? Многовато — пятнадцать килограммов при таком росте».

Про обменную карту Татьяна Георгиевна уже даже не спрашивала.

— Леночка! — попыталась она вклиниться в поток неиссякающей восторженной речи.

— И не только этот непомерно огромный живот, но и букет растяжек. Ужасные, ужасные растяжки! Я мазала их сначала маслом миндаля, потом — розмарина, и коктейлями из масел, и дорогими кремами! У меня ужасные, ужасные растяжки! Скажите, Татьяна Георгиевна, они после родов пройдут?

— Они будут не такими багровыми, эти стрии. И, разумеется, сморщатся. Но не пройдут.

— А какой вы посоветуете мне крем после родов?

— Самый обыкновенный. Если у вас сухая кожа и вам нужен крем.

— Нет, не от сухости, а от растяжек! Я накупила целую кучу хороших дорогих кремов. На них было написано: «Для применения во время беременности. Значительно снижает риск появления растяжек и борется с уже имеющимися». Раз есть крем для применения во время беременности, значит, должен быть крем для применения после родов. Вы такой не знаете? Чтобы растяжки прошли?

— Крема такого не знаю. Но я знаю хорошего пластического хирурга. Но и он ничего совершенно радикального не сделает с вашими растяжками. Они останутся с вами навсегда. Просто изменят цвет, форму и размер… Леночка, что вы мне голову морочите своими растяжками! — очнулась наконец Татьяна Георгиевна. — У вас шейка матки укорочена. Без пяти минут, простите, сглажена.