Стеф Пенни - Нежность волков Страница 22

— А он знает, что вы здесь?

— Полагаю, ему трудно было бы не узнать.

— Я не собираюсь совать нос в чужие дела. Просто чувствую себя несколько… неловко.

Некоторое время мы молча потягиваем кофе.

— Прошу вас, поверьте мне, миссис Росс, тем вечером я вовсе не хотел ввести вас в заблуждение. Иногда в каком-то деле мы не оправдываем собственных ожиданий. Разве человек не хочет всегда выглядеть героем? Героем истории или… никем.

— Уверена, вы сделали все, что могли.

Он вздыхает. Я склонна ему верить — но скорее из-за его обаяния, нежели моего здравомыслия.

— Если им не суждено было найтись, то что вы могли поделать?

Он улыбается:

— Но я уверен, что вы слышали, как некоторые говорят, будто я искал слишком долго и поддерживал надежду, когда ей уже давно следовало умереть и быть похороненной.

— Если родитель не теряет надежды, никто не в состоянии его переубедить.

Это вышло резче, чем я хотела, и Стеррок смотрит на меня с явным сочувствием, как уже было однажды. Моя циничная составляющая задается вопросом: сколько семей, измученных беспокойством, успокаивал этот взгляд?

Конечно, в моем положении нужно вовсе не сострадание, но действие. То, что бурлило во мне, безымянное и пугающее, внезапно обрело форму. И я понимаю, что более не могу полагаться на других людей, ни на кого. В конце концов они обманут надежды.

~~~

Нокс находит Стеррока у Скоттов. Он сообщает о своем приходе служанке, и Скотт выходит поприветствовать его. Он смотрит на гостя с жадным любопытством, однако Нокс ни слова не говорит о том, что его сюда привело. Пусть сплетничают (они все равно будут и разрешения не попросят), но это не их забота. Возможно, они решат, что Стеррок — очередной подозреваемый в убийстве.

Его проводили в комнату на задах дома, которую Скотт сдает коммивояжерам. Слуга стучит в дверь, и Нокс входит, дождавшись ответа Стеррока.

Томас Стеррок постарел с их последней встречи. Но ведь прошло уже лет десять — а за это время пятидесятилетний мужчина во цвете лет способен превратиться в шестидесятилетнего старика. Нокс гадает, изменился ли настолько же он сам. Стеррок по-прежнему строен и элегантен, но кажется тоньше, суше, более хрупким, что ли. При виде Нокса он встает, маскируя удивление, или что он там чувствует, непринужденной улыбкой.

— Мистер Нокс. Полагаю, мне не следует удивляться.

— Мистер Стеррок. — Они обмениваются рукопожатиями. — Надеюсь, у вас все в порядке.

— И отойдя от дел, я ухитряюсь найти себе занятия.

— Хорошо. Полагаю, вы понимаете, зачем я пришел.

Стеррок картинно пожимает плечами. Даже с потертыми манжетами и пятнами на брюках он выглядит пижоном. Что в глазах многих свидетельствует против него.

Нокс чувствует себя неловко. Он забыл эффект присутствия Стеррока и почти убедил себя в правдивости общепринятой в Колфилде версии.

— Прошу прощения за… ну, вы знаете. Мне известно, что люди говорят. Это не слишком приятно.

— Я не намерен оспаривать слухи, если вас это беспокоит, — улыбается Стеррок.

Нокс с облегчением кивает:

— Я о жене беспокоюсь. Это причинит ей такие страдания, и дочерям… Уверен, вы понимаете.

— Да, конечно.

Он не согласен, понимает Нокс; ему не следует доверять. Он хочет восстановить свое доброе имя.

— Кстати, что привело вас в Колфилд? Я слышал всякие странные истории.

— Подозреваю, они недалеки от истины, — улыбается Стеррок.

Тут Нокс слышит какой-то скрип. Он бесшумно встает и открывает дверь. Там стоит Джон Скотт с подносом — якобы только что подошел.

— Я решил, вы не откажетесь немножечко выпить, — говорит он с ненатуральным дружелюбием.

— Благодарю вас. — Окинув его суровым взглядом, Нокс забирает поднос. — Очень любезно с вашей стороны. Кажется, вы хотели, чтобы я написал в поддержку вашей просьбы о компенсации?

Физиономия Скотта сначала приобретает угрюмое выражение, а затем, дабы спасти положение, заговорщицкое.

— Он занятный человек, — шепчет он, кивая на Стеррока.

Порозовевшее от волнения лицо Скотта блестит в свете лампы. Оно вдруг напомнило Ноксу свинью с родительской фермы, имевшую обыкновение кокетливо сопеть, когда тянула рыльце за лакомым кусочком сквозь прутья садовой ограды. Ассоциация столь неожиданна, что Нокс только кивает и ногой захлопывает дверь.

Он ставит поднос на стол.

— Мистер Скотт не только наш бакалейщик, мельник и предприниматель, но еще и местная газета. — Он наливает Стерроку виски. — Могу я вам быть чем-то полезным, пока вы здесь? К сожалению, не могу предложить комнату в моем доме, это было бы несколько… неуместно.

— Очень любезно с вашей стороны.

Стеррок делает вид, что обдумывает предложение, хотя совершенно в этом не нуждается. Он объясняет Ноксу причину своего появления, и Нокс обещает приложить все усилия, хотя просьба Стеррока приводит его в замешательство. Спустя полчаса и облегченный на несколько долларов, он выходит из дома и понимает, что ноги несут его к складу, безоконной громадой возвышающемуся в стороне от освещенных домов. У склада он останавливается — сюда почти не доходит свет — и прислушивается к звукам изнутри. Ничего не услышав, он решает, что Маккинли уже ушел, и достает второй ключ.

Еще прежде, чем глаза привыкают к темноте, он понимает, что здесь что-то изменилось. Заключенный к нему не поворачивается.

— Мистер Паркер? Это мистер Нокс.

Теперь человек шевелится и показывает свое лицо. Первое мгновение глаза отказываются понять, что перед ними: лицо, как и прежде, будто вырезано тупым ножом, только теперь оно незакончено или испорчено неудачно скользнувшим лезвием. Нокс весь содрогается при виде распухшего лба, щек и обагрившей кожу крови.

— Боже мой, что произошло? — восклицает он, прежде чем успевает сообразить и прикусить язык.

— Теперь ваша очередь? — резко, но без явных эмоций произносит узник.

— Что он наделал?

Нельзя было отпускать Маккинли одного. Он должен был прислушаться к своим сомнениям. Черт бы побрал этого парня! Он все испортил.

— Он думал, что заставит меня признаться. Но я не могу признаться в том, чего не делал.

В ажитации Нокс меряет шагами пол. Он вспоминает, что миссис Росс убеждена в невиновности Паркера, и готов с ней согласиться. Нокс чувствует нарастающую панику жонглера, вдруг обнаружившего, что в воздухе слишком много шаров и неизбежна катастрофа, а за ней — сопутствующее унижение.

— Я… что-нибудь найду для тебя.

— Ничего не сломано.

— Я… я прошу прощения. Этого не должно было случиться.

— Я расскажу вам то, что не сказал бы тому.

Нокс смотрит на узника с безумной надеждой.

— У Лорана были враги. И злейшие его враги были из Компании. Живой, он представлял для них угрозу. Мертвый — нет.

— Какого рода угрозу?

— Он был учредителем Североамериканской компании. Но более того, прежде он был одним из них, как и я. Компания не любит тех, кто поворачивает против нее.

— Кто именно в Компании?

Долгое молчание.

— Я не знаю.

Нокс чувствует, как, несмотря на царящий здесь холод, между лопаток прокладывает дорогу струйка пота. Что-то с ним произошло, что-то безрассудное, глупое и настойчивое, что-то, заставляющее его делать то, чего он прежде никогда не делал, — и теперь он знал, как поступит.

Вечером за обедом он наблюдает, как от вина и женского внимания оживляется Маккинли. Постепенно тот багровеет и все громче вещает о добродетелях больших боссов из Компании, с которыми лично знаком. Он смакует рассказ о представителе Компании, который блестяще разрешил конфликт между двумя индейскими племенами в ущерб обоим, а затем особенно восторгается парнем, готовым не задумываясь пройти сотни миль в самый разгар зимы. Даже местные проводники восторгались его мастерством следопыта и выносливостью, что лишний раз доказывает отсутствие у туземцев каких-либо исключительно им присущих талантов — ничего такого, на что бы, при определенных обстоятельствах, не был способен белый человек (особенно белый человек шотландского происхождения). Нокс участия в беседе не принимает, так что ему удается скрыть отвращение к Маккинли. Позже жена спросит его, все ли в порядке, а он улыбнется ей и скажет, что просто устал и беспокоиться не о чем.

Теперь о нем будут говорить: побежит молва о его некомпетентности и полной непригодности. К счастью, он в отставке. Если платой за справедливость окажется его репутация, так тому и быть.

Прежде ему уже приходилось замалчивать правду. Сможет и теперь.

НЕБЕСНЫЕ ПОЛЯ

~~~

Он совсем ослаб. Он лежит в тишине этой комнаты уже несколько дней и едва может пошевелиться. Левая нога то и дело начинает пульсировать и будит его по ночам. Со своей узкой кровати он разглядывает беленые стены, крашеные деревянные стулья, окно без занавесок, в котором только небо. Приподнявшись на локтях, он видит маленький церковный шпиль тускло-красного цвета. Небо обычно серое или белое. Или черное.