Люсинда Райли - Танец судьбы Страница 22

— Хочу заметить, твой парень очень даже ничего, юная мисс. Вам давно уже пора идти по своим делам. Уверена, вы не хотите терять ни секунды отпуска, болтая с такой старой клушей, как я.

— Что вы, миссис Каррадерз! Именно за таких прекрасных женщин, как вы, и за вашу спокойную жизнь мы сражаемся! — Шон посмотрел на Мэри и улыбнулся: — Ты готова?

— Да. — Мэри повернулась к экономке. — Во сколько я должна вернуться?

— Дорогая, не торопись. Приходи когда сможешь. Уверена, Нэнси не будет возражать, и разок подменит тебя, правда, Нэнси?

— Конечно, миссис Ка, — неохотно ответила Нэнси.

— Миссис Каррадерз, вы так добры, что отпускаете со мной Мэри. Обещаю, я доставлю ее обратно ровно к десяти часам, — добавил Шон.

— Я уже сказала, не надо торопиться, — повторила довольная экономка.

Мэри и Шон вышли из дома и остановились на дорожке.

— Я и забыла, как легко ты можешь очаровать кого угодно, Шон Райан! — Мэри в восхищении смотрела на жениха. — Даже эту старую ворчунью, нашу экономку. Куда мы направимся?

Шон посмотрел на нее и пожал плечами:

— Ты лучше знаешь Лондон. Так что решай сама.

— Что ж, тогда для начала мы поищем какое-нибудь тихое место. Давай пойдем в ближайший парк, где нас никто не побеспокоит, и посидим немного.

Шон, сжав ладони Мэри, произнес:

— Мне все равно, пока я могу смотреть в твои прекрасные глаза.

Они пересекли площадь, открыли кованую чугунную калитку и устроились на скамейке.

— Ах, Мэри! — Шон принялся целовать ее руки. — Ты не представляешь, как много для меня значит наша встреча. Я... — Он внезапно замолчал.

— Что такое, Шон?

— Я... — И вдруг он заплакал — громкие, судорожные рыдания сотрясали его.

Мэри в растерянности смотрела на жениха, не зная, что сказать и как помочь ему.

— Прости, Мэри... Прости меня... — Шон вытирал слезы со щек большой ладонью. — Я веду себя как дурак, но этот ад... Там, где я был... И то, что я видел... А здесь ты, такая красивая, какой была всегда. Я... — Его плечи поднялись и тут же опустились. — Не могу объяснить.

— Шон, думаю, стоит попробовать. Я не обещаю, что смогу тебе помочь, но обязательно все выслушаю, — мягко попросила девушка.

Он покачал головой:

— Я поклялся себе, что этого не случится... Что я не сломаюсь, увидев тебя. Но, Мэри, как объяснить тебе, что там происходит? Я так часто хотел умереть, потому что такая жизнь, — его голос дрогнул, — невыносима.

Мэри нежно погладила его по руке:

— Шон, я здесь, рядом с тобой. Что бы ты ни хотел рассказать мне, обещаю: я смогу это выдержать.

— Вонь, Мэри... Запах мертвых, гниющие трупы. Я чувствую его даже сейчас. Ошметки тел везде, куда ни бросишь взгляд... И они втоптаны в грязь. А еще запах пороха и газа и бесконечные взрывы, которые пугают до смерти, днем и ночью. — Шон обхватил голову руками. — И никакой передышки, Мэри, ни на секунду. И каждый раз, идя в атаку, ты понимаешь, что в лучшем случае потеряешь друзей, а в худшем — погибнешь сам. Конечно, это счастье — выбраться на время из этого ада на земле, в котором я нахожусь последние три с половиной года!

Мэри в ужасе смотрела на него:

— Шон, мы знаем только, что у наших солдат сейчас все в порядке, что мы побеждаем!

— Ах, Мэри! — Шон уже не плакал, но по-прежнему сидел, тяжело свесив голову. — Конечно, никто не хочет рассказывать о страданиях. Честно говоря, если бы все узнали правду, ни одного человека не послали бы больше в окопы. — Он внезапно посмотрел на нее. — И мне не следовало сейчас говорить об этом.

— Шон... — Мэри протянула руку и погладила его по голове — волосы были жесткие. — Ты все делаешь правильно. Я ведь стану твоей женой, как только ты вернешься. И думаю, ждать теперь недолго, так ведь?

— Я задаю себе этот вопрос каждый день уже три с половиной года, а война все еще не закончилась, — с безысходным отчаянием произнес он.

Некоторое время они сидели молча.

— Знаешь, Мэри, — наконец признался Шон, — я уже забыл, во имя чего мы сражаемся. И не уверен, что найду в себе силы снова вернуться туда и увидеть все это.

— Очень скоро война закончится. — Мэри продолжала гладить любимого по голове. — И мы вернемся в Дануорли, в новый дом, где нас ждут.

— Ты никогда не должна рассказывать об этом маме. — Шон поднял голову, на его лице читалось беспокойство. — Ты обещаешь мне, Мэри? Я не переживу, если она будет все время думать обо мне и волноваться. И ты права. — Он взял девушку за руку и сжал ее так сильно, что пальцы Мэри побелели. — Все это скоро закончится. По-другому и быть не может.

Когда через несколько часов Мэри вернулась в Кэдоган-Хаус и тихо поднялась по лестнице в спальню, она увидела, что Нэнси сидит на кровати и ждет ее.

— Ну что? Как все прошло? Я никогда не видела, чтобы миссис Ка была так тронута. Твой Шон умеет очаровывать.

— Да, это так. — Мэри принялась устало снимать одежду.

— Где вы были? Он водил тебя на танцы?

— Нет, сегодня мы не танцевали.

— Ходили ужинать в клуб?

Мэри, натянув ночную рубашку, ответила:

— Нет.

— Ну и чем же тогда вы занимались? — уже слегка раздраженно продолжала допытываться Нэнси.

Мэри забралась в кровать.

— Сидели в парке на площади.

— Ты хочешь сказать, вы никуда не ходили?

— Нет, Нэнси. — Мэри выключила свет. — Мы никуда не ходили.

12

На следующий вечер Шон снова зашел за Мэри в Кэдоган-Хаус. На этот раз они поехали на трамвае на Пиккадилли-Серкус, купили рыбу с картофелем фри и устроились на ступенях под статуей Эроса.

— Мэри, мне очень жаль, что отпуск получился таким коротким, и я не смог сводить тебя в какое-нибудь хорошее место.

— Шон, мне хорошо здесь. — Мэри поцеловала его в щеку. — Это гораздо лучше, чем оказаться где-нибудь в толпе и думать о том, правильно ли мы себя ведем. Ты так не считаешь?

— Если ты довольна, то я и подавно, — согласился голодный Шон, торопливо отправляя картошку в рот. — Мэри, я хочу извиниться за вчерашний вечер. Не надо было обрушивать свои жалобы на тебя. Но сегодня мне намного лучше.

— Ничего страшного, Шон! — Она пожала плечами. — Тебе нужно было выговориться, и правильно, что ты сказал это мне, а не кому-то другому.

— Знаешь, давай больше не будем об этом. Мне скоро туда возвращаться. Расскажи о себе, Мэри. Как тебе живется в Лондоне?

Мэри заговорила, и они пошли, держась за руки, в сторону Сент-Джеймс-парка. Наконец они остановились, и Шон обхватил ладонями лицо Мэри.

— Еще совсем немного, и мы вместе поедем домой! — Внезапно он разволновался. — Ты ведь вернешься со мной в Дануорли, правда? Я хочу сказать... — он развел руки в стороны, — там ведь все по-другому, не так, как в Лондоне.

— Да, Шон, — согласилась Мэри. — Знаешь, мы оба повзрослели за эти годы. И мир тоже изменился. Но у нас общее будущее, каким бы оно ни было.

— Мэри, моя Мэри! — Шон схватил ее в объятия и принялся страстно целовать, но вдруг резко отстранился. — Я должен быть осторожен, иначе не смогу остановиться. — Он несколько раз глубоко вздохнул и снова обнял ее. — Нам лучше вернуться, я не хочу, чтобы тебя ругала миссис Каррадерз.

Они шли назад по улицам, на которых, несмотря на двенадцатый час ночи, все еще кипела жизнь.

— Как в Клонакилти в дождливый вечер воскресенья, — усмехнулся Шон. — А как тебе Лоуренс Лайл? Он такой же несчастный, как его брат Себастьян? Несмотря на все земли и огромный дом?

— Ничего не могу сказать тебе о нем, — ответила Мэри. — Я его не видела после приезда в Лондон.

— И где же он?

— Точно неизвестно, но говорят, он работает на британское правительство где-то за границей. По слухам, в России.

— Тогда ты наверняка знаешь, что там сейчас происходит. Думаю, если мистер Лайл в России, то вы очень скоро его увидите. Большевики с каждым днем становятся все сильнее. Эх, — вздохнул Шон, — наш старый добрый мир... Даже не знаю, чем все это закончится.

Они подошли к дому и, поднявшись по лестнице, молча остановились, не зная, как попрощаться.

— Иди, моя дорогая, обними меня. Мне нужны силы, чтобы оставить тебя, такую нежную, здесь и вернуться в ад, — пробормотал Шон, когда она заключила его в объятия.

— Шон, я люблю тебя, — прошептала Мэри. — Прошу тебя, возвращайся ко мне целым и невредимым.

— Я буду писать тебе так часто, как только смогу, но ты не волнуйся, если некоторое время вестей не будет. У меня предчувствие, что скоро на фронте нам тяжело придется. Нужно еще разок поднажать и покончить с этой войной.

— Не буду. Благослови тебя Господь, мой дорогой, и возвращайся скорее. До свидания, Шон! — Мэри вытерла слезы и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— До свидания, дорогая! Только мысли о тебе помогут мне пережить все это.

Шон неохотно отвернулся от нее — его глаза блестели от слез — и, ссутулившись, пошел прочь.