Дорис Лессинг - Расщелина Страница 22

Ах, как давно это было…

Мальчики, едва ходить научившись, бредили жизнью на реке. Это не были современные избалованные дети, за которыми повсюду следуют рабы, малыши, которые передвигают по игрушечному полю боя игрушечных легионеров, проявляя игрушечную храбрость под снисходительные улыбки взрослых. С раннего младенчества они знали, что судьба их — за горой. Они не слышали запрещений Мэйры и ее последовательниц. Что проку в запрещениях? Бесстрашные младенцы, едва выучившись ходить, удирали в долину, и женщины могли ругаться сколько вздумается.

В долине всегда жилось веселей. По нашему суждению, число мужчин и женщин сравнялось. Мальчики рождались по потребности и с регулярностью, причин коей никто не понимал. А можем ли мы сказать, что они понимали и чего не понимали? Что вообще означает «понимать»? Одно дело — сказать: «Мы знаем, что если щелки приходят к нам и мы играем в наши игры, то потом получаются детки». И мы не думаем, что таким образом выражались мысли женщин. Они должны были знать, что без «игр», в которые они играли с мужчинами, детей не получится. Во время большого ветра, когда царил Шум, было не до игр, и женщины заметили, что дети не вызревали в их животах. Говорили ли они «девять месяцев» или что-либо в этом роде? Нам это неизвестно. Но они знали, что после спаривания проходит какой-то срок и затем появляется ребенок, мальчик или девочка.

Наряду с постоянно звучавшими жалобами женщин на непослушание мальчиков и опасности, этих мальчиков поджидающие, не утихали и их сетования на большую реку. Женщины отчаянно требовали, чтобы мальчиков не подпускали к воде.

О, сколь ненавистна женщинам была эта речная долина! Этой ненавистью дышали их хроники и песни. Больше всего женщины ненавидели саму реку, опасную не только для их малышей, но и для них самих. Тема «Как нас мало, как легко нам умереть» прослеживается в буквальном повторении и во множестве вариаций во многих текстах.

Да, река быстра, глубока, вода в ней холодна, для купания все, кроме самых сильных мужчин, используют мелкие ленивые заводи и заливчики.

Женщины, всю жизнь проведшие возле большой воды, на берегу необъятного моря, женщины, для которых ощущение воды почти такое же естественное, подразумеваемое, родное,

незамечаемое, что и ощущение воздуха, эти женщины вдруг оказались вынужденными воспринимать воду как врага. По их настоянию по берегам реки выставили охрану, следившую за малышами и отгонявшую тех от реки. Охранять берега охотно брались подростки. Они так же умело обращались с детишками, как и сами женщины. Ведь когда-то дети с помощью орлов выкармливали маленьких монстриков, учили олених кормить детей.

Они умели обращаться с детьми, но женщины видели в них другие недостатки. Старшие мальчики могли начать игру с младенцем, пытавшимся проскользнуть к притягивавшей его реке, потом с другим, третьим, а о первом и забыть и упустить его, а то и нечаянно спихнуть в воду. Женщины ругали мальчиков, пытались научить тех осторожности. В конце концов они сами включились в охрану берегов, надзирая за мальчиками, напоминая им о своем долге и не позволяя отвлекаться.

Женщины даже подозревали мальчиков в дефективности. Ведь у тех совершенно не работала память! Среди них даже утвердилась мысль, что мальчики рождаются нормальными, но потом становятся «не способны думать ни о чем, кроме как о своих трубках».

Одна из изобретенных мальчиками игр вызвала особенно сильные возражения.

Самые отчаянные сорвиголовы — не обязательно из числа старших — вылезали из безопасной бухточки и бросались в стремительный поток главного русла. Мальчишки позволяли потоку прибить их к какому-либо из мелких островков ниже по течению, выбирались на берег, отдыхали и бросались в опасный заплыв к берегу, через отмели и холодные быстрины. Иной раз в качестве опоры использовали попутное бревно или корягу. Женщины в этой игре не участвовали. Те, что постарше. Молодые, надо признать, иной раз присоединялись. Однако все женщины строго-настрого запрещали выделывать такие опасные фокусы детям. Без сомнения, игра была опасна, и однажды один малыш утонул.

Сохранились упоминания о трауре по этому ребенку — бросающееся в глаза отличие, если сравнить с довольно-таки беззаботным отношением к смертям младенцев в ранние периоды истории. Этого ребенка ценили. Его выпутали из корней подводной коряги, за которую он зацепился, доставили с островка на берег и похоронили на краю леса, завалив камнями, чтобы звери не смогли раскопать его труп.

Часто упоминают хроники о крупных хищниках, спрыгивающих с деревьев.

Большие костры горели в долине день и ночь, отпугивали зверей. Возле костров дежурили их хранители. И постоянно звучащая тема: «Как мало нас, как легко нам умереть».

Мы полагаем, что период этот был весьма длительный, ибо для того, чтобы сложились новые привычки и обычаи, требуется немало времени.

Что чувствовали древние люди, когда хоронили это дитя? Что чувствовали они, когда умирали взрослые, старые? Положили ли они в могилку ребенка рыбину на дорогу в мир загробный? Верили ли они в «тот» мир?

Когда из-за небрежности мужчин — так считали женщины — утонул маленький мальчик, женщины настояли на том, что все надо хорошенько обсудить и обдумать, какие меры безопасности следует предпринимать в будущем.

Мужчины предложили собраться на берегу моря недалеко от того места, где в него впадала река. Перед переговорами планировался пир. Много веселились, «игры» продолжались чуть ли не всю ночь при полной луне, казалось, как и в прошлые времена, еще до того, как женщин покрывали самцы, вливавшие в их матки свою жизненную силу. Мало кто спал в эту ночь, и, когда взошло солнце, ненасытные самки еще побуждали парней покрепче продолжать «игры». Они очень обиделись, услышав от мужчин, что теперь те озабочены другими важными делами. На самом деле никакие дела их не ждали, просто подошло время иной игры, для которой в тот день сложились на редкость благоприятные условия. Прилив вымыл множество камушков, даже больше, чем необходимо для проведения увлекательной игры-соревнования. Женские хроники описывают тот день раздраженно, даже рассерженно, тогда как мужской отчет лишь вскользь упоминает «всегдашние» придирки женщин.

Произошло же там следующее.

Берег моря в этом месте, в отличие от родного и знакомого женщинам скального участка, представлял собой просторный намыв белого песка, в изобилии усеянного галькой разного размера, приятной на вид и на ощупь. Женщины тут же принялись хватать эти отполированные водой камушки, любоваться ими, издавать обычные женские глупые восклицания, примерять к себе, воображая, какие бы могли получиться милые ожерелья. Мужчины же, подойдя к самой воде и даже ступив в нее, принялись запускать гальку низко над поверхностью. Вращаясь в полете, камушки отскакивали от воды, вздымая крохотные фонтанчики. Смысл игры состоял в том, чтобы заставить камушек подпрыгнуть наибольшее число раз.

— Что вы делаете? — ужаснулись женщины.

— Редко бывают такие идеальные условия, как сегодня, — отвечали мужчины. — Не мешайте.

— Но мы ведь собирались обсудить, как охранять наших крошек.

— Чуть позже.

И они продолжили швырять камни, восхищаться удачными бросками и досадовать при неудачных. Женщины поначалу изумились, а затем возмутились.

— Они с ума сошли? — спрашивали они друг дружку. — Чем они заняты?

— Может быть, они хотят, чтобы мы ими восхищались…

Прикрытые лишь легкими передничками мужские тела возбуждающе действовали на женщин, и они попытались склонить игроков сменить игру на другую, парную. Но мужчины исступленно швыряли и швыряли свои кругляшки и совершенно очевидно не интересовались присутствием женщин.

— …Три-четыре-пять!!!

— А у меня шесть! — вскинулся сосед.

— Нет, у тебя тоже пять!

Разгорались споры о количестве и качестве касаний, о легкости броска и характере замаха…

— Скоро им это наконец надоест? — теребили друг друга женщины.

— В чем смысл этого дурацкого занятия?

— Они с ума сошли? — Цикл вопросов замкнулся.

А мужчины и парни все продолжали швырять свои камушки, и конца этому занятию было не видать. Солнце пригревало, поднималось, наконец, принялось нещадно припекать макушки. Женщины отступили в тень, уселись, обхватив колени, тоскливо наблюдая. С какой увлеченностью, с каким азартом предаются мужчины этому бессмысленному занятию! И чего ради? Разморенные полуденной жарой, ртов женщины не открывали, но глаза их красноречиво выражали мысли. В это время дня нужно искать убежище, тень… Лучше всего, конечно, пещеру… Отдохнуть, поспать, а еще лучше… Женщины сладко жмурились…

Тут мужчины прекратили одну дурацкую игру, чтобы заняться другой, не менее идиотской, но более опасной забавой. Начался отлив, море обнажило верхушки валунов в полосе прибоя. И эти недоумки, от мала до велика, принялись перепрыгивать с одного скользкого, опасного камня на другой, совершая с виду невозможные, но почему-то удающиеся им скачки. Они падали в воду, иногда расшибались до крови, но из игры не выходили. Прыгали, прыгали, прыгали…