Александр Муленко - Возвращение Панды Страница 22

— Вот напасть, — спохватился Мирзоев, — ключи-то я дома оставил. Возвратиться бы надо обратно и взять… А, майор?

— Не надо.

Вислоухов достал из багажника воровской инструмент — большую подборку различных ключей и отмычек, какую-то загадочную электронику и на глазах у изумленного Мирзоева двумя спицами отомкнул стальные засовы.

— Сим-сим, откройся!

— Вот тебе и на-а… — удивился хозяин, внимательно рассматривая замок, — не заел и даже не скрипнул? А я всякий раз минут по десять верчу ключами в скважине — очень боюсь их доломать — тяжко проворачиваются. Сварщики, они же собаки, до денег, что мухи на навоз, а у меня, веришь ли, ты майор, после этой самой покупки карманы дырявые насквозь.

— Ой, и не говори, Анатолий Геннадьевич! Я почитай всю свою жизнь так живу — от зарплаты к зарплате… Достойного заработка не имею.

Дважды они обошли машину снаружи, заглянули по очереди в салон автомобиля, потрогали её руль и тормоза. Поцокал губами главный кинолог города — понравилась ему «тачка». Запала в душу.

— Я тебе вот что скажу, Геннадьевич, ты её здесь не держи. Застраховать её тебе, мы, конечно, застрахуем, но замки ненадёжны — ты же сам это видел, и страховки в нашей стране не выплачиваются в полном объёме.

Мирзоева аж пот прошиб в тридцатиградусный мороз.

— Как быть, майор?!

— А ты её на нашей стоянке держи около милиции или отстегни бандитам десятину от полной её стоимости… Да не маши ты башкою, как овца на дороге! Это по-божески… Одну или две тысячи баксов отдай паразитам на растезнание, но зато потом хоть на помойке паркуй — ни одна живая душа не тронет. Разве что только дети протрут её рано утром рублей за пятнадцать…

— Да где же я на всех этих гадов рублей напасусь?! — рассердился Мирзоев. — Я тебе что, фальшивомонетчик какой или глава Центробанка?!

— Ты не кипятись, Анатолий, а подумай. Людям жить надо?.. Надо! — что ворам, что милиции. Вот и найден разумный компромисс… Ты же меня не трудоустроишь, когда нагонят как оборотня?

— Да ты и делать-то ничего не умеешь?

— Ну не скажи… Замок открыл…

— Откры-ыл! — взорвался Мирзоев.

— А с другой стороны ты и лохов своих — матёрых «краснодеревщиков» по чистой бухгалтерии не пропускаешь. Колотишь понты у городничего, что бичей легализовал — обеспечил работой, а что у них в трудовой написано?

Мирзоев стоял пристыженный и пунцовый, как мартеновская печь. После этого разговора он и дорогу забыл в гараж, а новый автомобиль стоял по ночам на стоянке возле милиции. Платить бандитам его хозяин не хотел принципиально, считая это ниже своего достоинства.

Гаражом же отныне распоряжалась Верка-подельница и использовала его как базу для приёма от населения попутной для производства пельменей продукции. Именно здесь Копчёный разделывал многих кошек и собак, которых приносили ему оборванцы. Гараж использовался не по назначению — в этом и есть, собственно, весь парадокс нашего нынешнего бытия.

— Я не дам вам замерзнуть, — сказала Верка-подельница Серёге, — вы будете сторожить мирзоевский гараж и помогать Копчёному в заготовке мяса. А в качестве гонорара за честную службу кормиться борщом и самогоном…

— Только по выходным, — поправил её Копчёный. — И не более литра на рыло…

Предложенная вакансия была не ахти, но когда за спиною мороз и одна телогрейка на двоих, отапливаемый электричеством гараж случается очень кстати. Обещая помалкивать обо всем увиденном и услышанном, вчерашние горе-строители вполне респектабельно расположились на металлических стеллажах заведения. Из полулегального мирзоевского бизнеса они перешли в теневой, обнадёживая себя тем, что тарелка борща и стакан самогона вовсе и неплохая плата зимой для потерпевших фиаско на жизненной стезе.

Шняга восемнадцатая

Сука

С утра, в состоянии глубокой апатии главный кинолог города «килишевал» со стола на стол какие-то бумаги, сочинял инструкции по выращиванию щенков, утверждал диеты и сроки стрижки собак, разрабатывал санитарно-гигиенические мероприятия по ловле блох, сочинял реферат на тему: «Роль собаки в воспитании правонарушителей». Восстанавливал документацию, неосторожно удалённую им ранее. Готовился поступать в Милицейскую Академию, чтобы стать генералом на старости лет и с честью уйти на пенсию. Ведь, чего не говори, а генеральское довольствие — это надёжный рубль в кармане. Пельменный бизнес встал, потому что любое, даже самое доброе предприятие пробуксовывает время от времени. Копчёный конечно отстегивал Вислоухову какие-то копейки за «крышевание», но стратегических программ больше не было и быстро разбогатеть представлялось проблематично. Разве что подвинуть бандитов на сельскохозяйственном рынке и начать лицензированный отстрел собак? Крупномасштабную охоту в пределах всего города и прилегающих к нему посёлков. Но не вязалось это как-то с почётным званием кинолога. Слишком большие люди уже названивали ему домой и интересовались, чем кормить и лечить питомцев, плакали в телефонную трубку, если любимое животное переставало вилять хвостом и кашляло, размазывая слюни по квартире. Большим авторитетом пользовался майор среди городской элиты — ни один ветеринарный спор в кабинетах учреждения не обходился без Вислоухова. Он был «третейским судьей» и консультантом.

После обеда, заложив руки за спину, словно конвоированный, почти вприпрыжку Вислоухов «отплясывал гопака» по коридорам городской администрации. В животе у него бурлило и пучило. Парадные брюки стали тесными — шла активная химическая реакция по перевариванию недоброй и нездоровой пищи. Милиционер ослабил брючной ремень и расстегнул две верхние пуговицы ширинки.

— Нужно разобраться, чем торгуют в буфете старые мымры завхоза. Может быть, не стой нас, добавляют в салат непотребную зелень или просроченную капусту?

В исполкомовском туалете на подоконнике сидела огромная серая крыса и грызла кусок медного кабеля. Удивительно! По милицейским сводкам последняя проводка из этого материала исчезла в городе четыре года назад — ещё в прошлом веке, а крыса нашла где-то «золотоносную жилу» и вытащила её на свет. Она сосредоточенно пережёвывала пожелтевшую от времени кабельную оплётку, и несварение желудка нисколько не пугало её.

— Козлевич на этом деле машину поменял, и оно так и осталось незакрытым, — припомнил милиционер, — генерал захлёбывался желчью, рвал и метал, из органов нагнать обещал его. А свали тогда Козлевич всю вину на крыс, и очередное звание на плечах, и с генералом делится не надо.

Он всё же не решился снять штаны и справить великую нужду — животное чувствовало себя слишком уверенно. Эта наглая крыса шевелила усами и смеялась, совсем как трудовой инспектор, только что получивший взятку.

— Бог шельму метит. А вдруг подойдёт она ко мне и откусит яйца? — эта навязчивая идея преследовала майора весь оставшийся день.

— Вот и настрелял тебе кошек! — матюгнулся он у аптечного киоска, высматривая левомицетин. — Чуть было в галифе не наложил… А то конец бы всей моей милицейской карьере.

Вислоухов вспомнил, как в далекие годы он — курсант школы милиции, нахезал в фуражку Ваньки-взводного, уснувшего на посту во время дежурства. С позором последнего перевели в другую часть, и ликованию курсантов не было предела. Вислоухова носили на руках по казарме и подкидывали к потолку, как национального героя.

Лекарство подействовало, и схватки в животе у майора прошли. Понос так и не состоялся. Честь его милицейского мундира была спасена, а ближе к вечеру, занедуживший было кинолог, оклемавшись от болей, поднялся на третий этаж к городничему, чтобы посетовать на погоду и на загруженность.

— Непруха, Иван Александрович! Сель Российской экономики не даёт прогрессу двигаться вперёд, поглощает лучшие идеи — самые смелые проекты обречены на неуспех за неимением средств.

У мэра были мутные глаза. Он тоже горевал.

— Не говори, майор! Сел я сегодня за руль, не проспавшись, дёрнул же меня чёрт… Шофёра на заднее сиденье отодвинул, форсонуть я хотел, фраернуться. И сбил вот… мирзоевскую суку. Выскочила она из подъезда прямо на лёд, и под колёса ко мне…

— Светку, что ли? — перебил его Вислоухов.

— Типун тебе на язык — овчарку, только ты не говори им, что это был я — мне стыдно… Визжала сердечная, как сирена у скорой помощи. А я за угол, словно правонарушитель.

— Я их собаку знаю, Иван Александрович, она выживет. Ты только не бери близко к сердцу случившееся и спи спокойно, никуда она не денется эта собака.

Мирзоевы решали вопрос, как быть. Искалеченное животное лежало у дверей подъезда на том же самом месте, где ещё совсем недавно чуть было не отдал богу душу Тарантул. Сломанные задние конечности неестественно вывернулись в сторону, и верхняя из перебитых лап вздрагивала с каждым биением пульса. Собака уже не скулила. Она жадно заглатывала воздух и силилась приоткрыть слипающиеся от гноя веки, чтобы прочитать приговор в глазах у хозяев.