Йозеф Шкворецкий - Необъяснимая история Страница 22

На этом история Пима обрывается. И рассказ Квеста, который так строго придерживается романа По, тоже. Но из послесловия издателя, следующего за историей Пима, мы узнаем, что Пиму и Питерсу каким-то образом удалось спастись и вернуться в Соединенные Штаты. Здесь, по просьбе издателя по имени Э. А. По, Пим записал свою историю, но, к несчастью, умер, не успев ее завершить.

Разумеется, По прибег к авторской вольности: и Пим, и его повесть — вымысел, порождение фантазии самого По.

Полагаю, это краткое изложение объяснит читателю, почему, прочтя текст, профессор Альтхаммер была так уверена, что рукопись — подделка. На описанном у Квеста острове Тесал также превалирует черный цвет, у его «нубийца» также черные зубы, а в глазах нет белков. Более того, по мере продвижения на юг температура повышается, а не падает до арктического холода. Квест обычно латинизирует названия, и не всегда точно, поэтому не так уж трудно вывести «Тсалал» По из «Тесала» Квеста или понять, как туземный вождь по имени Ту-уит у Э. По превратился в Вита в рукописи из бутылки.

Новая «рукопись Квеста», как и первая, обнаруженная студентами факультета археологии, была передана двум независимым группам экспертов (по одному свитку в два разных университета), которые провели те же самые химические исследования и лингвистический анализ. Как ни странно, ученые были единодушны в своих выводах: и это тоже подлинная рукопись I в. н. э.

Так где же этот остров под названием Тсалал? Быть может, в каком-то заливе на побережье Антарктиды?

Если второй текст Квеста — фальсификация не больше, чем первый (а мне остается лишь положиться на мнение экспертов), то По или был наделен сверхъестественным воображением, или же нашел доступ к каким-то таинственным источникам, например, судовым журналам или мемуарам капитанов начала девятнадцатого века. Разумеется, все это крайне маловероятно.

Я убежден, что нам необходимо отказаться от предположения, будто рукопись Квеста — такой же вымысел, как история Пима. Слишком многие научные экспертизы подтверждают, что Квест описывал реальные события и обстоятельства.

Итак, Summa summarum:[126] Квест не решил за нас загадку изгнания Овидия. В дополнение к ней он оставил нам новые и еще более трудные. Сомневаюсь, что им когда-либо найдется объяснение.

Письмо мадемуазель Мюриэль Блев

К этому, четвертому изданию «Повести Квеста» я прилагаю письмо, полученное после выхода в свет перевода на французский язык третьего издания.

Дорогой мистер Оливер!

Я специалист по французской литературе и в настоящее время работаю над докторской диссертацией по влиянию американской литературы на творчество Жюля Верна. В архивах Национальной библиотеки в Париже я наткнулась на исключительный факт, который, без сомнения, вас заинтересует.

В контексте моей диссертации самой значительной книгой Жюля Верна, связанной с Соединенными Штатами вообще и американской литературой в частности, является написанный в 1897 году роман «Le sphinx des glaces» (переведенный на английский язык как «Сфинкс ледяных полей»). Это завершенный Жюлем Верном роман Эдгара По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима из Нантакета», в которой Верн предлагает реалистичное, научное объяснение (один из его коньков) всех удивительных загадок в тексте По.

Действие романа начинается на Кергеленских островах (не правда ли, странно, cher monsieur,[127] учитывая письмо мистера Кее?), где герой, американский натуралист, изучающий Антарктику, поднимается на борт брига «Холбрейн», которым командует капитан Лен Гай. Оказывается, он брат капитана Уильяма Гая с корабля «Джейн Гай». Капитан «Холбрейна» не верит в то, что его брат погиб, и готовит экспедицию, чтобы выяснить, что с ним случилось. Американец становится членом экспедиции, а позднее, на одной из стадий путешествия, к ним присоединяется давний спутник и товарищ Пима Дирк Питерс. Он тоже убежден, что его кумир Пим еще жив. После многих приключений, среди которых следует упомянуть кораблекрушение, герои приближаются к Антарктиде, где их застигают врасплох удивительные события.

В архивах издательства «Ж. Этсель & Сиё» сохранился оригинал рукописи Жюля Верна «Le sphinx des glaces» со всеми пометками на полях. Некоторые сделаны черными чернилами, и, учитывая контекст рукописи, скорее всего автором. Однако значительная часть этих пометок написана красными чернилами и явно другим почерком — судя по всему, замечания редактора.

Ближе к концу книги потерпевшие кораблекрушение сталкиваются со «сфинксом льдов» — гигантской ледяной скалой на побережье Антарктиды, а в ее поверхности находят замерзший труп Артура Гордона Пима! Если вы помните, рассказ По завершается тем, что каноэ Пима утягивает на юг некая загадочная сила. В романе Жюля Верна, как только корабль «Паракута», на котором плывут его герои, приближается к «сфинксу льдов», все металлические предметы на борту (ножи, котелки, огнестрельное оружие и т. д.) взлетают в воздух и несутся к скале. Последняя оказывается огромным магнитом — вероятно, южным магнитным полюсом Земли. «Паракута» становится на якорь возле нее, и на поверхности «сфинкса» герои обнаруживают все металлические предметы, которые «вырвал» у них магнит. Обойдя «правую лапу чудовища», они находят тело Пима. Его корабль также попал в магнитное поле — ведь через плечо у несчастного висел мушкет. Притяжение «сфинкса» схватило мушкет и вместе с ним Артура Пима, пригвоздив его к поверхности скалы оружием, которое оказалось у него за спиной.

Верн описывает труп Пима как почти обнаженный, но сохранившийся благодаря холоду, с белой бородой до пояса, и ногтями на руках и ногах, отросшими настолько, что походили на когти — свидетельство того, что, хотя он и не мог освободиться от ремня, на котором висел злополучный мушкет, Пим какое-то время прожил на поверхности «сфинкса».

В этом месте рукописи на полях есть корректорский значок «вычеркнуть» красными чернилами и теми же чернилами зачеркнуты несколько строк в тексте. Однако они ясно читаются:

«Рядом с трупом Пима висели останки другого человека, чье мумифицированное тело было заключено в нечто, похожее на пластинчатый доспех древнеримских легионеров (лорика сегментата), еще узнаваемый, хотя и почти изъеденный ржавчиной. У подножия скалы под вторым трупом, который, очевидно, был много старше Пима, лежали обломки типично римского щита легионера. По его ободу, вероятно, по римскому обычаю, было надписано имя владельца. Но разобрать мы сумели лишь несколько букв: «Q… MUS SIC…»

Учитывая, что Жюль Верн так гордился тем, что скрупулезно придерживается возможного (или, во всяком случае, того, что воспринималось как возможное в конце девятнадцатого века), редактор, по всей видимости, решил, что в этом фантастическом отрывке автор отошел от своих принципов, и потому вычеркнул строки про римского легионера.

В свете присланного вам, cher monsieur, мистером Кее документа и вашей собственной гипотезы, история о висящем рядом с Пимом злополучном мертвеце вполне укладывается в область «возможного». Необъясненным остается лишь то, как она попала в текст Жюля Верна.

Комментарий

Французские академики и ученые изучили рукопись Жюля Верна и особенно ту ее часть, из которой редактор вычеркнул пассаж о Квесте, и установили ее подлинность (используя американское юридическое клише) «без тени сомнения».

Что мне добавить к письму очаровательной мадемуазель Блев? Ничего, разве только повторить вслед за Гамлетом: есть многое на свете…

Примечания

1

«Повесть Квеста» (лат.) — Примечание переводчика.

2

Буквально: фанниева бумага (лат.), по имени ее производителя Фанния. — Примечание переводчика.

3

В русском издании использованы переводы М. Гаспарова, З. Морозкиной, А. Семенова Тян-Шанского и С. Шервинского.

4

Далее из текста мы узнаем, что речь идет об отце Квеста и что его имя Гай. В период республики существовала система трех имен, которая сохранялась и в период империи, пока не привела наконец к полнейшей путанице. Три имени так и остались нормой, но в результате усыновления, раскола первоначальных семей, утери исходного значения фамилии или дарования особых титулов (cognomen ex virtute [прозвание по достоинствам (лат.). — Примеч. пер. ]), которые одновременно становились прозвищами, первоначальное имя могло расширяться до пяти и более составляющих, и в конечном итоге гражданин мог носить такое претенциозное имя как Публий Корнелий Сципион Насика Коркул. Это, разумеется, относилось только к римской аристократии, представителям всаднического сословия (equites или equester ordo) и сенаторам (senatores). Первое из трех имен, в данном случае Гай, — praenomen [личное имя (лат.). — Примеч. пер. ] и обозначает конкретного индивидуума. Второе, nomen, здесь Фирм, обозначает род (gens), а третье, Сикул, — cognomen, то, что мы сегодня называем фамилией. Иными словами, сына Гая зовут Квест Фирм Сикул. Его мать — Прокулея из рода Эмилиев (отсюда «Эмилия», форма женского рода от имени ее отца) Сепула, что является формой родительного падежа cognomen ее отца. Хотя в период империи существовали и другие системы именования, здесь они не играют роли, и я не стану в них вдаваться. Далее к проблеме имен: интересно отметить, что praenomen рассказчика — Квест. В отличие от наших дней, когда широко используется множество имен, в Древнем Риме насчитывалось менее тридцати обычных praenomina. К середине первого века до н. э. этот список сократился до восемнадцати. Имя «Квест» среди них не встречается. Возможно, это анахронизм, возвращение к более ранним временам. Как бы то ни было, оно представляет собой еще одну загадку в этом и так полном тайн повествовании. — Здесь и далее цифрами обозначены примечания автора.