Вольфганг Шрайер - Лисы Аляски Страница 22

«Черт возьми, может, я заблуждаюсь? — сопротивлялся из последних сил Харрис. — В конце концов, корпус самолета так отполирован, что все вредные частицы просто отлетали от него… Я страдаю всего–навсего от холода… У меня переохлаждение…»

Некоторое время он наблюдал за матросами, которые на расстоянии казались ему ватагой мальчишек, ошеломленных невиданной ранее огромной игрушкой. Очевидно, они сейчас советуются, что же с ней делать, а потом заберутся на крыло самолета и начнут бегать и кричать от радости. Когда этого не произошло, Харрис понял, что скоро они его найдут. Не обнаружив никого в самолете, они, конечно же, примутся осматривать льдину и непременно нападут на его след. Как глупо он поступил, зарыв документы в снег. В снегу ничего не спрячешь. Если они найдут его, то, разумеется, начнут задавать вопросы. Придется назвать фамилию командира, номер войсковой части, рассказать о своей базе. А если он откажется говорить, тогда…

Лейтенант застонал и сплюнул. Его подташнивало. Распаленная, подогреваемая недугом фантазия рисовала перед ним одну картину страшнее другой. Два года назад он проходил переподготовку в учебно–тренировочном центре летного состава в штате Невада. В течение семнадцати суток летчики познавали, что их ждет, если они попадут в плен к коммунистам. Эти семнадцать суток он не забудет до самой смерти.

Харрис решил вырыть документы из снега, куда он их только что закопал. Рана на руке вскрылась, однако боли он почему–то не ощущал. Руки замерзли и настолько потеряли чувствительность, что Харрис с трудом рассовал кассеты с фотопленкой и документы по карманам куртки. Оставаясь на четвереньках, лейтенант пополз к краю льдины. «Быстрее! Быстрее!» — мысленно подгонял он себя.

Он не беспокоился, что оставлял за собой широкий след. Бодрость, которую он трое суток искусственно поддерживал в себе на глазах у товарищей, покинула его.

Час назад во время радиосвязи с Лесли и Хестером он шутливо заметил: «Вы выделываете на льду потрясающие пируэты», потому что, будучи истинным американцем, верил в целительную силу шутки. Во всяком случае, ему лично шутка помогала всегда, вселяла в него мужество и надежду. Но сейчас рядом с ним никого не было и шутить было не с кем, а следовательно, неоткуда было черпать мужество и надежду. Морально он оказался сломлен.

До края льдины было не менее трехсот футов, однако Харрис в душе поклялся во что бы то ни стало преодолеть их. Непонятно почему перед его мысленным взором возникло вдруг лицо одного из инструкторов центра, которое странным образом трансформировалось в лицо майора Горрелла, хотя Харрис прекрасно помнил, что Горрелл не знал о существовании учебно–тренировочного курса «Выживание в экстремальных условиях». И вот этот инструктор наставляет обучающихся, которые вместе с ним ползут по пустынной местности: «Нам предстоит освоить совершенно новую военную дисциплину. Здесь вы уясните, как выжить во вражеском плену, сохранив физические и духовные силы, не предав родины и товарищей…» Немного подумав, он продолжал: «Вы можете оказаться в непривычных условиях. Попросив напиться, получите в морду. Если проявите слабость, вас взбодрят несколькими боксерскими ударами. Если на вашем теле обнаружится рана, вам самим придется зашить ее с помощью обыкновенной нитки и иголки…»

Мало–помалу лицо инструктора расплывается, а раскаленная почва Невады превращается в лед. Харрис ползет, то дрожа от холода, то покрываясь потом, и чувствует, как бешено колотится в груди сердце. Если его схватят, он во всем признается, но ему все равно не поверят и будут требовать новых признаний. Никого не волнует, что он серьезно болен…

Лейтенанту снова представляется барак, в котором проводили допросы в учебно–тренировочном центре. Ударом кулака его усадили на стул и направили на него яркий свет прожектора. Допрашивавший офицер оставался все время в тени. Руководитель центра вынул из кармана Харриса фотографию его девушки и отпустил по ее адресу несколько сальностей. Все это, по мнению инструкторов, являлось своеобразной психологической подготовкой к допросу. Психическая же закалка велась еще грубее и жестче. Сначала его бросили в какую–то грязную дыру, откуда вызволили лишь спустя несколько часов, но тут же засадили в ящик с острым щебнем, а когда он пытался поднимать голову, дежурный совал ему в лицо сапог.

«Все это детские игрушки по сравнению с тем, что предстоит испытать вам в плену у красных…» — объяснил руководитель центра…

Наконец лейтенант дополз до края льдины. Теперь предстояло утопить все компрометирующие документы. Он знал, что кассеты с пленкой сразу пойдут ко дну, а бумаги сначала должны пропитаться водой. Однако, как он ни старался, ему не удавалось вытащить все это из карманов куртки, более того, он даже не смог расстегнуть молнию: окоченевшие руки его не слушались.

Он испуганно оглянулся и увидел, как далеко позади, словно муравьи, окружили «Сон дьявола» русские. Они еще не рассыпались цепью, не свистели и не кричали «Стой!», а Харрис уже представлял, как поведет за собой команду поиска боцман…

Вдруг футах в шести или семи от себя он заметил быстро перемещавшуюся льдину, а рядом другую… И он решил рискнуть. Если ему удастся перескочить на дрейфующую льдину, то поиски красных окажутся напрасными. Он же скроется из их поля зрения, а затем, перескакивая с льдины на льдину, доберется до Джима Лесли.

Лейтенант привстал и, собрав силы, оттолкнулся от края льдины. Однако прыжок, если это можно было назвать прыжком, не удался. Хотя правой ногой Харрис коснулся льдины, удержаться на ней он не сумел и соскользнул в воду. Тьма мгновенно окутала его. Раздался резкий хлопок. В нос ударило что–то обжигающее, перед глазами поплыли белые круги, во рту появился соленый привкус.

Лейтенанту снова привиделось, будто его бросили в зловонную яму, а наверху, на самом краю ее, сидел на Корточках инструктор из центра, похожий на сатану, и злобно шипел: «Хоть бы ты утонул, мразь такая! Учти, если выкарабкаешься, мы тебя зажарим на углях…»

Прежде чем форма у лейтенанта окончательно промокла, он успел в последний раз посмотреть налево, направо. Он выплюнул изо рта морскую воду и почувствовал, как ледяной холод сковывает все его члены. Прямо перед собой он увидел край большой льдины, вообще–то не очень толстой, но в его положении… Сбоку удалялась та самая льдина, на которую он хотел было прыгнуть, но не сумел.

«Нужно вести себя как можно тише, — подумал он, — не то явится часовой и ткнет сапогом в лицо… Ведь наши так хотели, чтобы я выдержал. Это же всего лишь тренировка…»

Глотнув воды, он открыл было рот, чтобы выплюнуть ее и сделать глубокий вдох, но что–то толкнуло его в грудь. Страха лейтенант не чувствовал, ведь командование заплатило за его обучение девяносто тысяч долларов, а потому не даст ему вот так сразу подохнуть. Он находится в учебно–тренировочном центре в штате Невада, а все происходящее — это тренировка, игра…

Его тело, отяжелев, пошло вниз, в неведомые сумрачные глубины, а по водной глади медленно расходились концентрические круги и бесшумно плыли льдины.

* * *

— Если мы столкнемся с красными, я категорически запрещаю вам открывать огонь, — предупредил штабс–сержанта Лесли. — Мы, американцы, пришли сюда не как завоеватели, а как освободители. Даже с белыми медведями враждовать не стоит. Они будут нашими посредниками, понятно?

— Да, сэр, — кивнул Хестер, искоса поглядывая на капитана.

Капитан, конечно, шутит, но штабс–сержанту такие шутки не нравились, как, впрочем, и намерение командира высадиться на материк, где можно встретить русских. У Хестера зародилось подозрение, что капитан слегка тронулся. Нечто подобное произошло в свое время с лейтенантом Джолионом. Сначала он сыпал направо и налево глупыми анекдотами, насвистывал модные песенки, хохотал как сумасшедший, а под конец в припадке безумия бросился на Хестера с ножом, и он, Хестер, с перепугу пристрелил безумца. Когда сумасшедший Джолион упал замертво, майор Горрелл заявил, что Хестер превысил допускаемый предел самообороны и, как только они вернутся на Аляску, предстанет перед судом военного трибунала, но потом согласился выдвинуть версию, будто Джолион покончил жизнь самоубийством. Так и было доложено вышестоящему начальству.

Карабкаясь на скалу, на которой притулилась хибарка с красным флагом, Лесли и Хестер внимательно ко всему присматривались и прислушивались. Но оттуда не доносилось ни звука, не клубился дым из печной трубы, не появлялась ни одна живая душа. «Если остров необитаем, нам конец, — подумал капитан. — Кроме двух пачек печенья, в карманах у нас ничего нет, да и вернуться к самолету мы вряд ли сможем…»

Лесли припомнил, как в соответствии с инструкцией должны действовать в подобной ситуации летчики авиации дальнего действия. Им рекомендовалось употреблять в пищу даже крыс, предварительно оторвав им головы, где скапливался яд. Далее им советовали не пренебрегать червями, появившимися в продуктах питания, ибо в них содержится протеин. А когда их перебрасывали на десятидневные учения в безводную часть Скалистых гор, то основной рацион питания составляли белки и змеи. Но здесь не было ни крыс, ни змей, а птицы гнездились на высоких утесах, куда без огнестрельного оружия не подберешься…