Александр Торик - Флавиан. Жизнь продолжается Страница 23

Многие сейчас и в брак-то, не то что в церковный, но и в официальный гражданский, регистрируемый в ЗАГСе, вступать не хотят, чтобы не обременять себя обязательствами, да и при расставании меньше имущественных проблем иметь. Просто живут себе в греховном сожительстве, для приличия называемом «гражданским браком», часто даже с «благословения» родителей, мол — пусть попробуют детки, проверят свою «совместимость»! Они и пробуют, то с одной, то с другой, «проверяют совместимость» в узаконенном современной общественной моралью блудном грехе.

Хотя и те, что до ЗАГСа ради платья с букетом и лимузина с рестораном всё же добрались — в большинстве своём не намного серьёзней к браку относятся. Подход-то у них тот же — «не сойдёмся, так разведёмся»! И разводятся. Тысячами. А дети остаются. Безотцовщиной.

И никакими подарками и алиментами ребёнку живого отца не заменишь, рана у него на сердце всю жизнь заживать будет, если вообще заживёт. Сколько их, таких бедных деток, сейчас!

— Батюшка! Но, ведь и в нашем поколении, и среди поколения наших родителей, воспитанных в большинстве своём атеистами, было много прекрасных крепких семей, и не разводились так много, как сейчас! Почему так, батюшка? Что же сейчас творится с людьми?

— Происходит то, о чём сказал Господь в Евангелии: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение».

Раньше, в «советское» время, многие моральные нормы и идеалы, такие как служение Родине, жертвенность ради счастья других людей, супружеская верность, ценность семьи как «ячейки общества», бескорыстность, честность и другие — были заимствованы из дореволюционной христианской морали и лишь «наряжены» в коммунистические одежды, вспомните хотя бы «Моральный кодекс строителя коммунизма» и сравните его с Десятью Заповедями.

В «перестройку» коммунизм «отменили», а вместе с коммунистической идеологией обрушили и традиционную общественную мораль.

Зато открылась дверь в Церковь. И началось то самое разделение. Люди, чьи души искали чистоты и любви, потянулись к Богу и обрели фундамент незыблемый для своих моральных убеждений в Учении Православной Церкви.

Те же, чьи души тяготели к греховным страстям, обрели «великого учителя страстей» — телевизор, из которого им быстренько объяснили, что жить для других — глупость и что самая большая ценность — это ты сам, и что надо «брать от жизни всё», и что «истинная» свобода — это свобода греха. С того момента последние «идеологические» препятствия на пути желающих грешить пали, и люди самозабвенно кинулись наслаждаться жизнью, сметая на пути все препятствия в лице родителей, жён, детей и тому подобные.

Вот вас, Лидия Александровна, бабушка ваша водила при своей жизни в церковь, если я правильно понял, так?

— Так, батюшка! Я, хоть и совсем маленькая была, а помню, как бабушка рано утром поднимала меня, сонненькую ещё, одевала, вела в церковку, небольшую такую, красненькую с беленькой отделкой в переулке за два квартала от нашей квартиры на Арбате, и по дороге всё что-нибудь про Боженьку рассказывала.

Очень мне эти рассказы тогда нравились. И в церковь ходить нравилось.

Только умерла бабушка, когда пришла пора мне в первый класс идти, а там в школе сами знаете, чему и как нас учили… Вот и подзабылись бабушкины рассказы. А в студенческие годы и вовсе не до вопросов о Боге было — молодость кипела энергией, тут и романтика, и идеалы служения людям, и любовь…

А вскоре за Вячеслава замуж вышла, и начался семейный быт и семейные проблемы. Некому было мне подсказать, что за семейным счастьем в церковь надо идти. Я всё думала: «Я сама»! Ведь «человек — это звучит гордо»! А вот у самой-то не вышло…

Батюшка! А может, наш брак с Вячеславом сглазили от зависти или на мужа порчу навели, как это правильно называется — приворожили? Ведь это же бывает?

— Бывает. Не думаю, что так было в вашем случае, у вас в семье и без внешнего оккультного воздействия хватало причин для распада, хотя на практике я с такими явлениями встречался.

Например, когда я ещё служил в соборе в Т-ске, был такой случай. У одной женщины, пенсионного возраста, был тридцатилетний неженатый сын Валентин. Оба были неверующими и в церковь не ходили. И вот сошёлся этот сын Валентин с одной женщиной, разведённой, имеющей пятилетнего ребёнка. Стали они жить вместе, вроде бы отношения складывались хорошо, ребёнок начал Валентина «папой» называть, уже подумывали о регистрации в ЗАГСе.

Но тут Валентинова мать «взбеленилась» — не отдам сына «разведёнке с довеском»! Возненавидела его сожительницу. И так её бес на этой ненависти зацепил, что ночи не спала — думала, как развести. И надумала. Нашла «бабку», та ей нашептала водичку, велела напоить сына. Напоила. Сработало. Валентин невзлюбил свою сожительницу до отвращения, сам не мог понять, что с ним происходит, просто не может видеть её — и всё тут! Та, конечно, страдает, ребёнок переживает разлад с «папой», словом, плохо у них стало. Ушёл Валентин к матери домой жить. Мать довольна.

Проходит с момента его возвращения к матери около месяца. Как-то раз, возвращаясь с работы, попал Валентин под сильный ливень. А случайно (помните афоризм Паскаля «Случай — псевдоним, который избрал себе Господь Бог»?) он проходил мимо Т-ского собора, в нём как раз всенощная шла. Зашёл он внутрь храма, чтобы дождь переждать, из любопытства пробрался поглубже, поглазеть на богослужение. Тут начали Евангелие читать.

И вдруг как пошло Валентина судорогами ломать! Крик изо рта рвётся, корёжит его всего, трясёт! Испугался он, да и перед людьми неудобно — что подумают? Выбрался из церкви на улицу. Судороги враз прекратились. А дождь всё хлещет. Вернулся он в храм — опять заколотило. Вышел — перестало. Побежал домой под дождём.

Весь вечер думал о происшедшем. А утром, как раз суббота была, специально отправился в собор проверить — будет с ним такое, как вчера, или нет. Пришёл. А в соборе «Херувимскую» поют… Скрутило Валентина так, что света белого невзвидел, пулей вылетел из храма. На улице всё стало спокойно. Решил он дождаться конца службы и к священнику за разъяснениями обратиться. Дождался, обратился. Священником оказался я.

Начали мы с ним весь последний период его жизни анализировать, и у меня сразу на Валентинову мать подозрения появились. Решил я проверить. Под предлогом освящения квартиры пришёл к ним в гости и мамочку разговорил. Она про «бабку»-то и проговорилась.

Пришлось «отчитывать» Валентина, я его к игумену Т-ю свозил, тот чин молебна на изгнание нечистых духов совершил, в святом источнике Валентина трижды окунул, два дня у себя продержал, исповедал за всю жизнь, причастил. Валентина «отпустило». Вернулся он к своей женщине, поженились они. Насколько мне известно, и до сих пор счастливо живут, своих двоих детей родили, в церковь ходят, живут по-христиански.

Кстати, и мать его тоже теперь в церковь ходит, покаялась в своём грехе обращения к нечистой силе. Да и в других грехах тоже. Она в тот день, когда сына её игумен Т-й отчитывал, на ровном месте упала и руку в трёх местах сломала, более полугода потом с гипсом ходила, а Валентинова жена ей обеды готовила и на дом приносила.

А вот вам ещё аналогичный пример, только «с другим знаком».

В том же Т-ском соборе была у нас прихожанка Эмилия, лет пятидесяти, учительница математики, уверовавшая после смерти мужа, с которым только-только успела «серебряную свадьбу» отпраздновать. Также был у неё единственный сын Александр, инженер-механик, который уехал из Т-ска на заработки на Север, я уже сейчас и не помню название городка, где он жил, что-то с редкими металлами связанное.

Так вот, встретил он там замужнюю женщину с двумя детьми, кладовщицу в общежитии, и влюбился безумно. А так как мужчина он был видный, образованный, умел ухаживать, то без особого труда отбил её у мужа, простого тракториста, тихого невзрачного мужика.

Забрала она своих детей, девочек двух и четырёх лет, и перешла к Александру в общежитие, где у того была отдельная квартира. Стали они вместе жить, написал он об этом матери.

Мать, конечно, поначалу огорчилась. Во-первых, семью разрушил, во-вторых, с чужими детьми взял. Редко какая мать чужих «внуков» сразу полюбить способна. А в тот период Эмилия уже начала регулярно в храм ходить, исповедоваться, причащаться, со священниками советоваться.

Попереживала она за сына, понегодовала на его сожительницу, потом поуспокоилась и решила — пусть будет воля Божья на них, если так Богу угодно, то пусть и живут вместе. Пошла она в собор и заказал за сына и его женщину молебен Гурию, Самону и Авиву. Решила ходатайством этих святых сыну семейное счастье испросить.

Звонит ей сын через пару дней:

«Мама! У меня беда! Катя (так его женщину звали) ушла от меня обратно к мужу! Я не могу без неё! Ты там в церковь ходишь, помолись как-нибудь за нас, а то прямо как наколдовал кто!»