Ким Холден - Оптимистка Страница 23

Черт, он такой внимательный.

— Твикс. Ей нравятся батончики Твикс.

— Опти, за все эти годы я купил для Грейс по крайней мере три тысячи шоколадных батончиков Твикс. Я знаю, что ей нравится.

Улыбаюсь, потому что это не преувеличение. Скорее всего, их было даже больше.

— Я знаю.

Несколько секунд мы молчим.

—Я скучаю по ней, Гас, — шепчу я.

— Я знаю, Опти.

На некоторое время я ухожу в себя, а потом Гас прерывает наше молчание.

— Ну расскажи мне что-нибудь интересное, чего я еще не знаю.

Задумываюсь лишь на мгновение. Габриэль.

— В четверг я первый раз проводила дополнительное занятие в начальной школе в Миннеаполисе.

— Да, да, отлично! — с энтузиазмом говорит он. — И как? Ты репетитор у мальчика или у девочки?

Его энтузиазм заражает и меня.

— Это было замечательно. Он в пятом классе. Его имя Габриэль, но я зову его Улыбашка. Гас, у него самая красивая улыбка.

— Спорю, так оно и есть. У него ограниченные способности? — Гас самый лучший собеседник, потому что он из тех немногочисленных людей, кто действительно слушает. Это можно почувствовать даже по телефону.

— Синдром Дауна. Он немного стесняется.

Гас разражается смехом.

— Ну, он нашел лучшего специалиста по вытаскиванию из скорлупы. Ты лекарство от стеснения, ведь так?

— Думаю, так оно и есть, умник.

Он опять смеется.

— Вот это моя девочка.

— Как бы то ни было, у него некоторые проблемы с поведением и мне намекнули об этом, но со мной он был просто лапочкой. Думаю, что многие люди обращаются с детьми с ограниченными способностями не так, как с обычными, поэтому иногда они злятся. Они всего лишь дети и все, что им нужно — это внимание и доброта. Этого хочется каждому ребенку.

— И поэтому ты будешь самым лучшим в мире учителем. Ты совершишь профессиональную революцию. — Гас всегда старается ободрить меня.

— Мне понравилось проводить с ним время.

— Спорю, что и ему тоже. Он напомнил тебе о Грейс? Тебе было тяжело?

— Его глаза напомнили мне о Грейси. То же самое выражение надежды и невинности. Те же морщинки вокруг глаз, когда он улыбается. Хотя, все хорошо. Хорошо, что я могу быть рядом с ним.

— Я рад. Ты заслуживаешь этого.

— Ну, а как у тебя дела, Рок Бог?

— Хорошо. Я уже вижу свет в конце тоннеля. Альбом будет выпущен во вторник. Но я даже не хочу думать об этом сегодня. Сегодня — это серфинг с друзьями и общение с Ма.

— Ничего лучше и не придумаешь.

— Слушай, Опти, я только что остановился на заправке, чтобы купить Грейс батончик. Ты будешь на телефоне сегодня вечером? Я позвоню тебя по дороге обратно в Лос Анджелес, если у тебя не запланировано какое-нибудь горячее свиданье.

Может, мне кажется, но у него немного грустный голос.

— Никаких свиданий. Буду на телефоне, если только Шугар не позовет в гости какого-нибудь джентльмена, тогда я буду спать в обнимку с Клейтоном. Так что звони.

Гас довольно долго молчит, а потом спрашивает:

— Вы с Клейтоном и правда спите в обнимку?

— Мой милый друг, он не твой заменитель. Никто не обнимает так, как ты.

Я провела сотни ночей в доме Одри и Гаса и всегда спала с ним. Особенно в то время, когда жила у них перед тем, как переехать в Миннесоту. Ни одной ночи я не провела одна. Спали ли мы в его комнате, в гостевой, на диване, но мы всегда спали вместе. И до самой последней ночи все было абсолютно платонически, даже если я и обвивала его как лоза во время сна. Не думаю, что когда-либо чувствовала себя настолько в безопасности, как в те недели. Я не могла заснуть без его рук и его тела, которое как кокон укрывало меня от всех проблем. Я так благодарна ему за это.

Слышу щелчок зажигалки и то, как он делает первую затяжку.

— Хорошо.

— Тебе нужно бросить курить.

— Да, нужно.

— Ты намереваешься это сделать? — спрашиваю я с надеждой.

— Нет. Я люблю тебя, Опти.

— И я тебя, Гас.

— Пока.

— Пока.

Оглушительный звон колокольчика извещает о моем прибытии в пустую кофейню. Я была уверена, что Келлер сегодня утром не работает, скорее всего, он еще в отрубе. Но, оказывается, что он здесь, за стойкой; руки прикрывают уши, глаза закрыты, а лицо искажено гримасой боли.

Когда я подхожу к прилавку одновременно с прекращением звона, он с облегчением открывает глаза.

— Прости, — тихо извиняюсь я. — Ты дерьмово выглядишь, дружок. — Да, он все еще красавчик — реально красавчик, но бледен, а под глазами темные круги.

Только Келлер может быть таким сексуальным с похмелья. А потом напоминаю себе в очередной раз, что Келлер и я просто друзья.

Он улыбается.

— Думаю, я заслужил это.

В этот момент я понимаю, что между нами все нормально. Келлер и я просто друзья. Потому что именно так и ведут себя друзья. И это хорошо. Даже отлично, потому что друзья — это дар.

— Не знаю, заслужил ли ты это, но определенно заработал.

Он трясет головой, трет ладонями глаза и стонет:

— Никогда больше не буду пить.

Согласно киваю головой.

— До следующего раза? — улыбаюсь я.

Он улыбается мне в ответ.

— Черт, такое ощущение, как будто ты меня знаешь.

Поднимаю брови.

— Ну, вчера вечером мы с тобой лежали в такой интимной позе, которая позволяет предположить, что мы чуть-чуть знаем друг друга.

На его лице моментально появляется выражение ужаса.

— Вот дерьмо. Я думал, что помню все. Ты была в моей постели. — Он показывает пальцем сначала на меня, потом на себя. — Мы не... ну знаешь... — Келлер кусает себя за безымянный палец.

Я качаю головой и смеюсь.

— Нет, ничего не было. — Не то, чтобы я не думала об этом. Не хотела этого.

—Ты уверена? Потому что теперь, когда ты рассказала, я вспоминаю, что ты лежала на мне, и на мне определенно не было рубашки, потому что я помню ощущение твоих холодных рук на своей груди. — По мере того, как память возвращается к нему, он краснеет. Он краснеет! Так мило. Это кажется невероятным, но, может быть, он девственник.

— Когда мы с Шелли пришли, ты только закончил принимать душ, поэтому на тебе не было рубашки. Я помогла тебе добраться до кровати, потому что у тебя были проблемы с равновесием. Ты упал на кровать и случайно потянул меня за собой. Все было совершенно невинно. Ты отрубился как только твоя голова коснулась подушки.

Келлер внимательно изучает пол.

— Отлично, — еле слышно ворчит он. Затем поднимает голову и моментально щуриться от резкого движения. На его лице появляется несчастная, хмурая гримаса.

— Сегодня кофе за мой счет. — Он делает шаг и берет с полки большую чашку.

Я качаю головой.

— Это необязательно, Келлер. Послушай, правда, ничего не было. Ты был джентльменом, практически обнаженным, но, тем не менее, джентльменом.

Он краснеет.

— Я засранец. Прости.

Меня опять пробирает смех, потому что смущенный Келлер еще более очаровательное зрелище.

— Дружище, ты не задница. Я просто прикалываюсь. Не извиняйся. — И убежденно добавляю: — Серьезно.

Он открывает рот, потом захлопывает его, возможно, обдумывая свой ответ еще раз. Склоняет голову, улыбается и после некоторого колебания говорит:

—Кейти, давай начнем все заново? Может быть, вместе выберемся куда-нибудь? Как друзья?

Привязанность — опасная штука, а дружба — необходимая.

— Конечно, — говорю я и протягиваю ему руку через стойку. — Привет. Я Кейт Седжвик.

Он расцветает улыбкой и пожимает мою руку.

— Келлер Бэнкс.

Я кладу два доллара на стойку и записываю свой номер телефона на салфетке.

Он кладет ее в карман, а деньги в кассу.

Опустив сдачу в банку для чаевых, я улыбаюсь ему.

— Хорошего тебя дня, Келлер. Надеюсь, тебе станет получше.

— Уже стало. Спасибо Кейти. И тебе хорошего дня.

Я поворачиваюсь и подмигиваю ему.

— Bсегда.

Воскресенье, 11 сентября

Кейт

Пытаюсь дозвониться до Мэдди.

Она не отвечает.

Оставляю сообщение.

Она не перезванивает.

Все еще злится.

Чуть позже, в кармане начинает вибрировать телефон. Сообщение от Гаса.

Скайп в восемь тридцать?

Отвечаю: Хорошо, до встречи.

Когда на экране появляется лицо Гаса, я вижу, что он не один. Из динамиков мгновенно раздается:

—Привет, Кейт. — За исключением Гаса, который сказал: — Привет, Опти!

Все четыре члена группы столпились вокруг компьютера.

— Вау! Парни, как дела? Сегодня вроде не мой день рождения. По случаю чего все эти фанфары?

— Опти, представляю тебе дебютный альбом группы «Rook». —Гас поднимает диск так, чтобы я могла увидеть обложку.

Откидываюсь на спинку стула, меня переполняют эмоции. Пытаюсь что-нибудь сказать, но могу только еле прошептать:

— О боже, боже мой. Гас, это не сон. — А потом практически визжу: — Это все по-настоящему! — Сажусь поближе к экрану. — Открой, я хочу его видеть.