Артур Кестлер - Воры в ночи. Хроника одного эксперимента Страница 23

Это патрицианское высокомерие до некоторой степени останется у нас навсегда, и в свое время мы, первые 37 человек, превратимся, как это было в Дгании, Хефци-Бе, Кфар-Гилади, в живописных стариков с трубками, подагрой и бородами, как у пророков — уважаемыми, легендарными и довольно утомительными… Конечно, те из нас, кто уцелеет.

Позже

Прибытие группы молодежи было менее вдохновляющим, правду сказать, даже довольно тягостным. Я не первый раз испытываю страх перед нашим молодым поколением. Эти 25 юношей и девушек довольно типичные сабры — все родились и выросли в стране, всем им от 16 до 19 лет. Большинство из них — сыновья и дочери поселенцев из Петах-Тиквы, Рош-Пина, Метулы и других поселений старого типа, созданных до киббуцов. Остальные приехали из города. Школа и молодежное движение свели их вместе. Они проведут 6 месяцев у нас и примерно через год поселятся на земле, обещанной им Национальным фондом, в восточной части долины Изреэль. Всего их 150 человек, на время профессионального обучения они разбились на более мелкие группы.

Все это прекрасно. То, что многие из молодых уроженцев страны стремятся жить коммунами, это хороший признак. Выбор для них облегчается нашей пропагандой в школах, где все учителя принадлежат к партиям Мапай или Мапам. Профсоюз учителей зорко следит за тем, чтобы ни один правый еретик не затесался в стадо, с чем я вполне согласен: всякое образование основано на пропаганде того или иного образа жизни, почему же нам не пропагандировать то, во что мы верим? И все же существует разница между нами, приехавшими из-за границы, чтобы найти пути для новых форм общественного и национального существования, и ими, кто вливаются в готовую форму под руководством старших. Для нас наш выбор был свидетельством революционного неприятия прошлого, для них это акт конформизма. Но не это важно. Когда эксперимент выкристаллизовывается в организационную форму, это только доказывает, что он удался. Нам не нужны романтика и постоянные треволнения. Мы хотим, чтобы народ стал жить естественной жизнью. И если молодое поколение хочет подражать нам, надо только радоваться.

И все же что-то, может быть, мой врожденный скептицизм, подсказывает мне, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И дело тут не в самой идее, а в человеческих качествах молодого поколения. Я наблюдал за ними с самого начала, с первых минут: коренастые девушки с довольно грубыми чертами лица, большими задами и тяжелыми грудями, развитые физически и неразвитые умственно, перезрелые и в то же время инфантильные; неотесанные, хлопающие девиц по их задам юнцы, с агрессивным смехом и невыразительным голосом, — без традиций, без манер, без стиля…

Их родители были самой космополитической расой на земле, они — провинциальны и шовинистичны; родители были сплошным комком нервов с неловким телом, у этих — нервы, как веревки, а телом они — еврейские тарзаны, бродящие ордами по горам Галилеи. Родители были напряженными, страстными, они пресны и толстокожи. Родители были настоящими полиглотами, они же знают только один язык, который был в бездействии двадцать столетий, пока его искусственно не возродили.

В этом главная проблема. Возрождение иврита из его священной окаменелости и превращение его в живой язык народа было фантастическим достижением. Но чудо повлекло за собой тяжелые жертвы. Наши дети воспитываются на языке, который не развивается с начала христианской эры. В языке не сохранилось почти никаких воспоминаний о том, что пережило человечество со времен разрушения Храма[15]. Представьте себе, что развитие английского языка остановилось на Беовульфе, а даже Беовульф на тысячу лет ближе к нам! Наша классика — это книги Библии, наша лирика остановилась на Песне Песней, наш проза — на Книге Иова. С тех пор — пустота.

Конечно, в употреблении архаичных оборотов есть свое очарование. Мы едем в автобусе и предлагаем соседу сигарету: «Не угодно ли сударю подымить!» — «Нет, благодарю, дымить — не находит благоволения в моих очах». Но мы уже не замечаем причудливости языка. Когда все ходят на ходулях, никто этому в удивляется. Итак, молодое поколение воспитывается на языке, страдающем потерей памяти, знает мировую литературу весьма поверхностно и очень смутно представляет себе, что произошло на свете с того дня, как 9-й легион под командованием Тита захватил крепость Давида. Европейских языков они не знают, за исключением английского на школьном уровне, а не слишком многочисленные и не очень компетентные переводы классиков мировой литературы не находят никакого отзвука в их сердцах. Латынь и греческий в наших школах не изучаются. Зато они знают все об удобрениях, ирригации и полеводстве, знают имена птиц и цветов, умеют стрелять и не боятся ни арабов, ни дьявола. Иными словами они перестали быть евреями и превратились в иудейских крестьян.

Именно на это нацелена наша философия и пропаганда. Вернуться на родину и на землю, излечиться от нервного перенапряжения изгнания и рассеяния, ликвидировать национальный комплекс неполноценности, вырастить здоровый, нормальный, привязанный к земле народ. Эти еврейские тарзаны — именно то, к чему мы стремились. Почему же они меня пугают? Может быть, потому, что существует вечный конфликт между творческим началом и надежностью. С одной стороны, — жар и провидение, с другой, ровный пульс здоровья. На одной чаше всегда — стимулирующие духовные достижения, преследования и незаурядность, неистовые пророки и раздраженные мессии от Иисуса до Маркса и Фрейда. На другой — заплаченная за это цена: тонны горящих тел на кострах Испании, пролитая кровь, которой хватило бы, чтобы наполнить Мертвое море, вонь, грязь и теснота гетто, искажение механизма наследственности из-за выживания самых ловких, самых ничтожных, самых бесчестных. И окончательный продукт — плоскостопый, с бегающим взглядом вечный бродяга.

В Бухенвальде сейчас подвешивают людей на крючках, как рыбу. Кто не отдал бы все формулы Эйнштейна, чтобы спасти хоть одного несчастного от крючка? Но кто, после такой удачи, порадуется этой сделке?

Чуть не забыл эпизод, который меня особенно напугал. Один из молодых тарзанов, увидев меня за работой над Пеписом через открытую дверь моей комнаты, рассказал мне с широкой улыбкой историю о своем друге, родившемся и выросшем в Иерусалиме. Когда мальчику исполнилось 13 лет, отец подарил ему авторучку. В 17 лет он написал письмо отцу: «Дорогой папа, сегодня кончил школу. Больше мне ручка не понадобится, и ее возвращаю». Это, конечно, крайний случай. Но нельзя отрицать, что молодые тарзаны представляют собой шаг назад, и понадобится несколько поколений, чтобы наверстать упущенное. Жертва принесена добровольно, но от этого не веселей. Руссо повезло, что французы отнеслись к нему недостаточно серьезно. Если бы они последовали его совету и стали бы все пастухами и земледельцами, он бы повесился.

Среда

Комиссия британского правительства, назначенная для выработки предложений по разделу, опубликовала свой доклад. Согласно ее рекомендациям, Еврейское государство должно составить меньше одного процента всей территории Палестины — площадь в 60 миль длиной и 10 миль шириной, исключая большую часть наших поселений, всю Галилею, долину Изреэля, словом — все. Это не политический доклад, а издевательство.

Вместе с докладом правительство выпустило «Белую книгу», отклоняя раздел, но не из-за чудовищности предлагаемых им границ, а «из-за политических и финансовых затруднений, связанных с ним». Вместо этого будет созвана конференция Круглого стола для решения будущего страны, на которую будут приглашены не только обе заинтересованные стороны, но и представители всех арабских стран. Это что-то новое. Никогда не слышал, чтобы Англия приглашала Ирак и Сирию на свои переговоры с Египтом. Это может означать лишь одно: они ищут повода, чтобы освободиться от своих обязательств по отношению к нам и похоронить идею Национального очага. Вместе с этой идеей похоронят и наше будущее.

Четверг

Шимон в хайфской больнице с тифом. Как я жду его возвращения! Здешнее безразличие к политической ситуации прямо сводит меня с ума; они, по-видимому, даже не понимают, что что-то не ладно. Большинство читают только заголовки газет. По вечерам все слишком усталые и хотят только покоя. Известный, честный и гибельный подход: мы делаем свое дело, об остальном пусть заботятся политики.

Вчера вечером был праздник: Юдит, жена Моше, вернулась из родильного дома с близнецами, будущими жильцами № 6 и № 7 в нашем детском саду. Пили сладкое вино, ели пироги и отпускали слишком откровенные шутки по поводу методов, применяемых Моше для рационализации детопроизводства. Так как в их маленькой комнатушке могут поместиться стоя не больше десяти человек, мы заходили туда по очереди. Моше стоял у дверей, крепкий, как породистый бык, с серьезной миной пожимая руки и сияя от гордости. Поскольку мы пьем вино каких-нибудь пять-шесть раз в год, два стаканчика этого отвратительного пойла так нас возбудили, что на площади затеяли хору с Менделем в обычной роли дудочника и с совсем ошалевшими новичками. Египтянин изображал дервиша, а доктор философии не держался на ногах, разбил очки и вообще вел себя очень глупо. Молодежь сначала критически наблюдала за тем, как резвятся старшие, а потом образовала собственную хору с криками и хлопаньем по задам, как орда дикарей в джунглях.