А. Аншба - Абхазские рассказы Страница 23

Я моментально вскочил, схватил свое ружье и, присев за тисом, преградил медведю путь.

Медведь находился уже в двадцати саженях, но все же не мог увидеть меня.

Наступило время, я прицелился в сердце медведя и выстрелил.

Медведь выпустил овечку и подобно молнии бросился ко мне...

Продолжая хвастовство перед девушками, я в пылу, не раздумывая, выхватил пистолет из-за пояса, чтобы подтвердить свою решительность и мужество. Затем я продолжал: «Тот, кто не встречал раненого медведя, разве поймет, что я испытал в ту минуту... На меня идет... кто? — зверь. Идет с paзверзшейся пастью и шумно ругаясь... На что он был похож, я вам передать не могу.

И только человек, который отважно смотрит смерти в глаза, способен поступить так, как поступил я. Подумайте сами, девушки, единственный заряд ружья я истратил... Ведь тогдашние ружья не похожи на нынешние пяти-шестизарядные. Разве медведь позволил бы мне перезарядить ружье, которое следовало зарядить порохом и пулей с дула. Медведь же, зверски урча, уже подошел ко мне на расстояние одной сажени...» Когда я дошел до этого места рассказа, девушки сидели затаив дыхание, словно оцепенели.

Окрыленный их вниманием, я безудержно, вовсю расхваливал себя.

«Только медведь прыгнул в мою сторону, как я отскочил на другое место. Медведь снова прыгнул, но неудачно, сорвался со склона и покатился вниз. Затем он, поняв свою ошибку, снова повернул к тому месту, где стоял я.

Увидев, что медведя не перехитрить, я решился на единоборство. Став за другим тисовым деревом, я выставил ружье. Медведь, не закрывая пасть, шел ко мне, и я воткнул в нее свое ружье, да поглубже. Медведь стал мотать головой из стороны в сторону, я же не ослаблял руку. Медведь сообразил, что дело плохо, и намерен был смять меня своей тушей. Но я не из тех, кого можно испугать... Держа ружье левой рукой, правой я вытащил из ножен кинжал и воткнул его в брюхо зверя. Медведь издал душераздирающий хрип и свалился у моих ног, протянув лапы».

Для подтверждения я добавил: «Шкура этого медведя потом лежала во дворце Мсауста Ачбы».

— Это ты им, девушкам, сказал? А так ли это было? — усмехнулся старик Махты.

— Как мы слышали, медведя убил не ты, а твой брат Якуп.

— Разве я вам говорю, что я убил медведя?.. Эх, если бы я и девушкам не рассказал о своем геройстве в единоборстве с медведем, вряд ли со мной случилось бы то, что было потом.

Медведь несказанно возвысил меня в глазах девушек, они признали во мне великана, Геркулеса.

В это самое время мы услышали вопли, крики. Девушки побежали по лестнице во двор. Я же, к моему несчастью, последовал за ними. «А-а! Берегитесь, берегитесь!» — кричал какой-то парень с палкой в руке, перелезая через ограду. Парень гнался за собакой...

Прошло уже около двадцати лет, но я и сейчас ясно вижу эту собаку.

— Собака, как мы видим, очень напугала тебя, — заметил стоявший перед Мактатом Адлейба Зафас.

— Не знаю, нашелся ли в то время человек, кого бы она не испугала... Черная, ростом с мула, разъяренная, с открытой пастью, разбрызгивая ядовитую пену, собака прошмыгнула сквозь колья ограды и мчалась к дому... Это было настоящее страшилище... Как я помню, у меня по спине пробежали мурашки.

«Бешеная собака!» — крикнула одна из девушек и убежала в дом.

Назиа оказалась самой храброй, она крикнула мне: «Стреляй, стреляй! Чего ты ждешь?!» Я же оставался за спинами девушек и даже не пытался выйти вперед.

«Стреляй!» — еще громче приказала Назиа.

Что оставалось делать? Я вытащил из-за пояса пистолет и будь что будет — направил его на собаку. Закрыв оба глаза, я, не помня себя, взвел курок.

«Спускай курок, чего ты ждешь?!» — не отставала Назиа. Собака оказалась уже в трех шагах от меня... Рядом со мной стояла девушка и отчаянно размахивала палкой, защищая меня от бешеного страшилища.

«Сейчас, сейчас...» — в отчаянии закричал я, вытянул руку, зажмурился и... спустил курок.

Грохнул выстрел, и пистолет вывалился из моих рук. Нас обволокло дымом, и я ничего не видел. Когда дым рассеялся, я нагнулся, чтобы поднять пистолет, но он снова выстрелил, чему сейчас трудно поверить.

Пистолет тот, надо вам пояснить, был многозарядным, из тех, которые заряжаются вручную несколькими пулями... Я еще до отъезда в Жабны заметил, что края ствола очень изношены и стали совсем тонкими. После первого выстрела ствол сильно нагревался, и поэтому вспыхнул порох второго заряда, и дальше он самостоятельно стрелял до последнего заряда.

Едва раздался второй выстрел, как я крикнул: «Ложитесь!» И первым бросился наземь... и почувствовал, что меня обдало чем-то хлюпким, холодным.

Упал я, оказывается, в грязевую лужу, недалеко от колодца.

Девушки, не выполнив моей команды, скрылись в доме. Я не мог даже поднять голову, ибо пистолет продолжал стрелять.

Наконец пистолет разрядился, и я, весь в грязи, осторожно подошел к пистолету. Оглянулся — во дворе никого. Я ждал, надеясь, что мне принесут чистую воду и мыло. Но нет, полная тишина. Поднялся на балкон, походил взад-вперед — никто не показывается. Пришлось постучать в дверь, ведущую в комнаты.

— Чего ты хочешь, герой? — услышал я за дверью голос Назии. Тут же дверь слегка открылась и к моим ногам упала моя плеть.

Ковыляя, я подошел к привязи, снял повод с крючка, подтянул подпруги и сел на коня.

На балконе я увидел единственное существо — кота. С ним я простился, сказав ему: «Счастливо оставаться!» Пришпорив коня, я рысцой поехал домой.

Миновав ручей, я обернулся, поднялся на стременах и увидел на балконе всех четырех девушек. Они оживленно показывали на меня пальцами, их громкий задорный смех достигал моих ушей.

«Лучше бы не родился этот день», — сказал я себе. С тех пор я оставил намерение жениться и оставался дома.

— Да, с тобой случилось что-то необыкновенное, — с сожалением заметил старик Куалаш.

Едва Мaктaт умолк, как послышалось гудение мотора. Свернув с дороги, к холму приближалась автомашина, окутанная облаками пыли.

Подъехали представители района. Из машины вышли мужчина и женщина.

— Добрый день! — приветствовал мужчина в первую очередь стариков.

Женщина приветливо раскланивалась и также приветствовала собравшихся.

— Добро пожаловать. Добро пожаловать, дорогие гости, — отвечал, опираясь на палку и подняв руку, самый уважаемый из стариков Куалаш. — Идите сюда. Садитесь, — указал он на скамью и стол, стоявшие в тени.

— Садись, Куалаш, зачем ты встал? — сказал мужчина.

Мужчину все знали, это был Манча, председатель районного исполнительного комитета... По манерам и виду приехавшей женщины люди решили, что она научный работник. Стройная, лет сорока, с умными глазами и привлекательной улыбкой.

Никто не знал ее, а спросить о ней Манчу стеснялись. Мактат же непрестанно глядел на нее, стараясь припомнить, где он ее встречал. Но так и не вспомнил.

Из сельсовета вышли люди, и среди них предсельсовета Барчан Махаз.

— Как я вижу, все собрались, — сказал Манча.

— Да, все.

— Тогда начнем собрание.

— Полагаю, что здесь на воздухе будет лучше, чем в клубе, — предложил Махаз.

Все собрались в тени акации — кто уселся на земле, кто пожелал слушать стоя.

«Где я видел эту женщину? — продолжал ломать голову Maктат. — Где? Да, очевидно, я очень постарел и память моя совсем притупилась».

— Слово имеет ученый агроном дочь Тхуазба Хакуца, Гупханаш, — объявил Манча.

Старики, слушавшие рассказ Мактата, повернули головы в его сторону.

Мактат, как это бывает, от неожиданности открыл рот. И так остался стоять.

О чем говорил агроном, он не слышал.

Перевел М. Этель.

ГЕОРГИЙ ГУЛИА

БРАК ПО-АБХАЗСКИ

Женился мой друг. Неожиданно для меня. Неожиданно для себя.

Все это совершилось на протяжении двадцати четырех часов. То есть в течение суток. В ноль часов он ее увидел, а в двадцать четыре по Гринвичу его оженили.

А ведь был он истый женоненавистник! (Подобный тип редко встречается в наших горах.) А ведь был он идейный холостяк! (Такой тоже нечасто попадается.) Даже в старинных сказках для столь ответственного решения необходимо время, так сказать, соответственный разгон требуется. А тут нате вам: раз-два — и женат!

Лично я очень и очень удивился, чтобы не сказать большего. Не меньше моего поразился сам жених, в дальнейшем кое-где для краткости именуемый — муж.

До этого самого удивительного происшествия звали молодого мужа очень просто: Алхас. По фамилии — Кутарба. А ее еще проще: Джульетта.

Ему исполнилось к этому часу тридцать пять лет и шесть месяцев. (Для абхазца самая пора жениться !) Ей — что-то около двадцати пяти (плюс-минус три года).