Дуглас Кеннеди - Покидая мир Страница 23

— Идиотка чертова, что ж ты ничему не учишься?

Я ничего не сказала в ответ. Просто протянула руку за калькулятором, оказавшимся у соседнего терминала, вбила в него нужные цифры и сообщила ответ: 287 000 долларов.

— В следующий раз не заставляй меня ждать по тридцать секунд, — проворчала Триш.

Я ничего не сказала в ответ. Просто стала выполнять следующее задание, полученное от нее. Немного позже тем утром я получила по электронной почте письмо от отца с его банковскими ревизитами — больше в нем не было ни слова. Ни: Дорогая Джейн. Ни: Спасибо тебе. Ни: Я хотел бы попытаться наладить с тобой отношения. Только номер его личного счета, адрес и международные коды его банка. Я связалась со своим банком и по телефону договорилась о том, чтобы назавтра десять тысяч долларов были переведены на его счет в Сантьяго. Затем я написала ему ответ:

Дорогой папа!

Деньги отправлены. Пожалуйста, дай знать, когда получишь их. И прошу, пришли как можно скорее уставные документы компании, куда ты собираешься вкладывать деньги.

Как всегда, желаю тебе всего доброго.

Твоя дочь

Я несколько раз перечитала сообщение, желая убедиться, что оно производит нужное впечатление — я хотела казаться деловой, отстраненной женщиной, а не взволнованной маленькой девочкой. Зная своего отца, я понимала, что он все равно не заметит моей обиды. Просто не пожелает заметить, точно так же, как не пожелал поблагодарить меня за деньги.

Через пять минут после того, как я отправила свое сообщение, от отца пришел ответ:

Я с тобой свяжусь.

Однако после этой записки отец больше никогда со мной не связывался. Прошло пять дней, я позвонила в банк, и мне подтвердили, что нужная сумма была переведена на указанный счет в Сантьяго. Я послала отцу еще одно письмо с просьбой сообщить, получил ли он деньги. Ответа не последовало. Минуло еще пять дней. Я написала отцу еще два сообщения. Ответа по-прежнему не было. Я набрала его домашний номер в Сантьяго, и мне ответил женский голос на испанском — автоответчик. Кен Ботрос свободно владел этим языком («А все потому, что я имел глупость жениться на пуэрториканке»). Я попросила его прослушать сообщение.

— Девушка говорит, что этот номер не функционирует, — перевел Кен. — Сказала, что он отключен. Видно, твой отец переехал куда-то.

Прошла еще неделя. Я послала очередное сообщение:

Я все еще жду от тебя известий.

Но при этом уже понимала, что ответа не получу.

В тот же день Триш вызвали в кабинет Брэда на десятиминутное совещание.

— Приглядывай тут, — распорядилась она.

От этого приказа меня кинуло в холодный пот, и я сидела как приклеенная перед экраном с кишащими на нем цифрами, пытаясь нащупать систему в этой статистической бомбардировке. Буквально спустя минуту после ухода Триш на экране Си-эн-би-си появилась надпись:

У меня в голове звякнул тихий тревожный звоночек. Раньше утром Триш вскользь бросила фразу о том, что Брэд ведет переговоры с финансовым консорциумом со штаб-квартирой в Мумбае. Вместе они пытались приобрести контрольный пакет акций «Ниппон-Тех» — одного из ведущих японских производителей оптоволоконной техники, — и Брэд только выжидал момент, когда другая финансовая компания начнет против «Ниппон» судебный процесс, чтобы начать действовать. «Мы хотим, чтобы эти ниндзя на васаби изошли» — так изящно, в своей обычной пулеметной манере, выразила Триш намерения фонда. Вслед за этим она прижала к уху мобильник и начала честить биржевого дилера, с задержкой сообщившего ей о падении австралийского доллара.

И вот только что, спустя три часа, бегущей строкой в уголке экрана Си-эн-би-си прошла эта новость насчет иска, предъявленного «Ниппон-Тех»…

Я схватила телефон и набрала номер мобильного Триш.

Она ответила после первого же гудка.

— Что? — рявкнула Триш.

— «Ниппон-Тех»… — начала я.

— Что с ними?

— Какая-то швейцарская группа на них наехала.

— С чего ты взяла?

— Это было по телевидению.

— Блин, — услышала я, и Триш положила трубку.

А дальше разыгрался настоящий спектакль. Триш ворвалась в операционный зал, раздавая всем, кто попадался на ее пути, отрывистые приказы. Красной нитью проходила следующая мысль: «Японские поганцы срут швейцарским сыром».

Видимо, все обитатели этажа мгновенно схватывали суть замысловатой метафоры, потому что все трейдеры похватали свои трубки и начали наперебой орать как сумасшедшие. Через несколько минут появился и сам Брэд, расплывшийся в довольной улыбке.

— Мы должны сделать этих сосунков еще до закрытия Уоллстрит, — прокричал он, перекрывая гул. Потом, повернувшись ко мне, добавил: — Толковый звоночек, Джейн.

Все происходившее было осуществлением давно готовившейся и глубоко продуманной атаки на «Ниппон-Тех». В результате действий «Фридом Мьючуал», осуществленных при финансовой поддержке неких серьезных олигархов из Индии и России, «Ниппон-Тех» стала объектом левереджированного выкупа34, при этом Брэд со товарищи в самый последний момент сумел обойти «Генфен» — ту самую швейцарскую группу компаний, которая заявила о своей готовности приобрести контрольный пакет за семь миллиардов долларов.

— Мы не знаем поражений, совсем как генерал Паттон35, — хвастливо заявил мне Брэд в тот день.

Благодаря слаженной и оперативной работе всей команды «Фридом Мьючуал» удалось сбить биржевой курс акций группы «Генфен», тем самым вызвав сомнения в их способности выложить на кон 7 миллиардов и открыв путь Мумбайскому консорциуму, который и перехватил «Ниппон-Тех» за 7,1 миллиарда.

В разгар всего этого рыночного шабаша Брэд часа на три укрылся у себя в кабинете. Появившись в зале, он призвал всех замолчать. А когда все стихли, картинно взмахнул рукой и негромко произнес:

— Сделка состоялась. И сегодня фонд «Фридом Мьючуал» стал богаче на сто сорок два миллиона долларов.

Тишина взорвалась. Буквально через пять минут в операционный зал на тележке вкатили три ящика охлажденного шампанского. И почти все, по-моему, пили его прямо из горлышка.

— Обещаю три дня не называть тебя жопой, — обратилась ко мне Триш, после того как исчезла минут на десять в женском туалете и вынырнула оттуда со следами белого порошка на носу.

— Я всего-навсего сообщила новость, — ответила я.

— Не прибедняйся, тебе зачет, сработала толково. Не заметила бы ты эту гадскую строчку…

— Кто-нибудь другой заметил бы.

— Но ты увидела ее первой, только это и важно.

В самом деле, период добрых отношений между мной и Триш длился целых два дня. Когда я опоздала на десять минут — из-за неисправности поезда метро, — она пригрозила меня уволить, если еще раз задержусь. Я просто извинилась и пообещала, что такое не повторится. Такие выпады были делом привычным.

Триумфальную операцию с левереджированным выкупом вскоре забыли. Во «Фридом Мьючуал» не почивали на лаврах, а спешили зарабатывать деньги еще и еще.

Шли месяцы. Я втягивалась в работу. Меня по-прежнему контролировала Триш (никому в компании не позволялось приступать к самостоятельным действиям раньше чем через полтора года), но теперь она подвергала меня поношениям немного реже, чем вначале, и я воспринимала это как признание того, что я делаю определенные успехи. Регулярно, раз в два месяца, я разговаривала с мамой. Сначала ее повергло в шок известие о моей новой карьере («Да уж, меньше всего я могла бы ожидать, что ты выберешь финансовую сферу»), но со временем она изменила мнение: «В том, чтобы много зарабатывать, нет ничего дурного… я знаю, отец тобой очень гордится».

— А ты что, с ним общалась в последнее время?

— В последнее время нет. А ты?

— Уже несколько месяцев ничего не слышала.

— Может, он где-то в длительной командировке, — предположила мама.

— Наверное, так и есть, — поддержала я ее, стараясь не выдать тревоги, ведь правды о нем я тоже не знала.

Но узнала ее через два дня. Работа была в разгаре, я пыталась разобраться в деривативах и фьючерсах (не просите объяснить). На моем столе зазвонил телефон. Это был Брэд. Я сразу насторожилась, потому что Брэд не звонил мне никогда.

— Пожалуйста, срочно зайдите ко мне.

Короткие гудки. Я поднялась и по длинному коридору направилась к комнате совета директоров. Постучала, услышала голос Брэда: «Войдите». Первым, что бросилось мне в глаза, когда я открыла дверь, было напряженное лицо Брэда — когда я вошла, он устремил на меня взгляд, в котором тревога смешивалась с неподдельным возмущением. Рядом с ним за столом для заседаний сидели двое — один коренастый, другой тощий. Невыразительные черты, плохо сидящие костюмы, жесткое выражение на лицах. Перед ними на столе лежала раскрытая папка. Оба уставились на меня с холодным профессиональным интересом. Среди бумаг, разложенных на столе, я заметила бумагу в файле, с подколотой к левому верхнему углу фотографией отца.