Грэм Свифт - Последние распоряжения Страница 23

Старые пердуны.

Ленни

И все-таки мне приятно думать, что моя Джоан сама повезла бы меня вытряхивать, хотя я бы ее об этом и просить не стал, уж больно глупо. И я бы сделал для нее то же самое, если б она первая. Но первым, конечно, буду я.

Этот сволочной холм чуть меня не доконал.

Как ни крути, а свой долг надо выполнять.

Вик стоит там, читает, а Рэй пошел поболтать с Винси у подножия этой каменной дули. Они пялятся на нее, как парочка туристов на колонну Нельсона. «Гельголанд» – написано на ней, а где это, шут его знает. «Гельголанд. Ютландия. Доггер-банка». [12]

Но говорят они, похоже, не про башню, а про что-то еще – про то, что касается только их двоих.

Ладно, признаю: я тут почти что лишний, сбоку припека во всей этой поездке – так, ради компании, да пивка попить, да на холм залезть вместе. Вот он, Вик, читает списки мертвых, точно ему мало жмуриков, с которыми он возится каждый день, а те двое шушукаются там у башни – тоже мне друзья-приятели. Никогда не понимал, как Рэйси может болтать по-свойски с этим говнюком. Это потому, что его-то дочку он не обрюхатил, хотя запросто мог бы, если б Сюзи не умыкнули в Австралию.

Вот Рэй и Джек, они были в пустыне – в той же пустыне, что и я, рядовой артиллерии Тейт, хотя тогда я их обоих не знал. Вот Вик и Джек, которые чуть не полвека работали через улицу друг от друга, Доддс и Таккер, свиные туши и человеческие. И вот Джек и Винс, один уже отпрыгался, а другой еще допрыгается.

Единственное, почему я здесь, если не считать, что мы с ним лет сорок поддавали вместе, это из-за Салли. Из-за того, что Джек возил ее к морю, когда нам самим это было не под силу. Делал девчонке приятное, а у нее немного было радостей в жизни. А вот теперь я везу Джека.

Долг есть долг. У солдата он свой, у моряка свой. Гельголанд. Ютландия. Но спроси меня, так там не столько долг, сколько приказы. Выполнять свой долг в обычной жизни – это другое дело, это несложней будет. Рэйси вот всегда говорил, что Джек был отличным солдатом, ему бы медаль дать, но когда пришла пора вернуться обратно на гражданку, он, вроде нас всех, не придумал ничего умнее, чем прилипнуть к тому, что знал, точно ему спустили приказ из Главного штаба: быть мясником до конца своих дней. Куда поставили, там и служи.

А потом его потянуло к морю.

Эти, которые стоят около башни, смахивают на двух шпионов. Обратите внимание: у одного пакет подозрительного вида.

Похоже, Салли дала промашку, хоть я ее и не виню: не стоило ей, после того как Бугор ее бортанул, выходить за этого своего придурка. За этого Томми Тайсона, который теперь припухает в Пентонвилльской тюряге. И рвать с ним не стоило, теперь хуже будет, когда он выйдет, надо было и дальше его навещать. Эми же ездит к Джун.

Свои долги надо платить.

И Рэю не мешало бы заново наладить отношения с Сюзи, и Кэрол не должна была уходить от Рэя. Никто не должен ни от кого убегать, дезертировать. И Винси нечего было вставать в позу: надо было сделать, что от него требуется, потому что он всем обязан Джеку и Эми, и Джек был ему отцом не хуже родного.

И Джеку не надо было сдаваться по доброй воле.

Как и мне.

Джоан еще могла бы прийти, но не Салли.

Они обходят башню кругом.

Так что, можно сказать, только Эми всегда выполняла свой долг, даже с лихвой, из года в год. И ни разу не пикнула, насколько я знаю. Вот и сейчас выполняет, если она и вправду поехала к Джун. Хотя могла бы отправиться туда завтра или вчера. Уж один-то денек можно было и на Джека потратить.

Рэй

Винс глядит вверх на обелиск, настороженный, точно опасается какого-то подвоха с его стороны и решил не спускать с него глаз, точно рад, что может не смотреть на меня. В первый раз нам удалось отделиться от Вика и Ленни. Солнце и красивая панорама у нас за спиной. Он засунул руки в карманы, на левом запястье болтается пакет. Носить его, наверно, не так уж легко, пластиковые ручки врезались в кожу, но Винса это явно не волнует. Он словно не хочет расставаться с ним.

...и могилой кому стала морская пучина.

Он глядит снизу вверх на обелиск, а я – снизу вверх на него.

Не очень-то ловко, когда столько лет за плечами, а росту не набрал. Но и обелиск, похоже, на Винса давит, потому что, хоть он и не поворачивается ко мне, я вижу его лицо – оно как у мальчишки, слегка оробевшего перед взрослым.

Примерно так же он держался тогда, когда хотел купить у меня двор и не знал, как я на это посмотрю. Все дядя Рэй да дядя Рэй.

Он щурится на белый камень – очки-то забыл. А галстук лучше бы ему надеть другой.

– Я вот думаю, Рэйси, – говорит он.

– Думаешь? – спрашиваю. – О чем?

– Джек не говорил тебе ничего насчет денег? – говорит он. – В смысле, когда был уже... Он ни о чем таком не упоминал?

По углам обелиска четыре каменных льва – они припали к земле, как перед прыжком.

– Это насчет каких денег? – говорю я.

– Да неважно, – говорит он, переминаясь с ноги на ногу. Голова у него поднята, смотрит прямо, но вид такой, как будто он чего-то просит. – Ну, скажем, насчет тысячи фунтов?

РипонСандаунТерск.

– Нет, – отвечаю, – ни о какой тысяче он не говорил. Он смотрит на меня – точнее, бросает украдкой один взгляд, потом снова отводит глаза. Солнце прячется за облаками, и белый камень тускнеет, ветер холодит нам шеи.

– Но ведь нам теперь заботиться об Эми, правда? – говорит он, словно стал главой семьи. – Чтобы у нее все было хорошо.

Винс

Я тогда был вряд ли выше того самого буфета. Никто не поверил бы, что через несколько лет Эми будет смотреть на меня снизу вверх.

Она сказала, что их сфотографировали, когда он был в армии, во время войны. Они сидят вдвоем на верблюде и смеются, Рэй впереди, Джек за ним. А было еще фото с одним Джеком – рубашка расстегнута, грудь голая, в зубах сигарета. Но я ей не поверил – не мог понять, при чем тут армия, если человек сидит на верблюде и смеется. И на другом снимке он тоже улыбался.

Я подумал: это не мой папка, не мой папка смеется.

И сказал ей: «Не похож он на солдата». А она ответила: «Потому я и люблю эту фотографию». И больше ничего не объяснила.

Она сказала, что это было в пустыне – они были в пустыне, и дядя Ленни тоже. Еще до того, как я родился.

Бананы у нас в вазе от дяди Ленни.

Чтобы пойти в армию, надо вырасти, вот как мне говорили. И еще была куча вещей, для которых надо сначала вырасти, как будто, пока не вырастешь, ты и умереть не можешь. А это неправда. Но армия и смерть были связаны – ведь чтобы умереть, надо быть храбрым, а солдаты храбрые.

Но теперь-то я знаю: чтобы стать солдатом, необязательно быть храбрым, а чтобы стать храбрым, необязательно быть солдатом.

«Эми, можно я возьму эту фотографию? Ненадолго».

«Конечно можно, Винс. Оставь ее себе».

Солнце бьет ему в лицо, и он смотрит прямо на тебя, веселый, еще живой, точно знает, что ты не знаешь, кто он на самом деле. Смотрит на тебя из этой латунной рамочки, будто знает, что он в другом мире и глядит оттуда на наш. На нем шорты, расстегнутая рубашка навыпуск, на голове косо сидит армейская каска – так, словно он только ради смеха ее нацепил, – а вокруг одни пески. Он не похож на солдата, даже на взрослого не похож. Ни дать ни взять мальчишка на пляже.

Ленни

И если бы Эми была тут, она, наверно, держала бы нас в узде, не допустила бы никакой ерунды, мы все вели бы себя как положено. Что было бы кстати. А так мне не верится, что все пройдет гладко. Четыре дурака с коробкой.

Они уже выходят из-за башни и возвращаются – молча, как будто успели поговорить и теперь думают. Бугор и малыш Рэйси, как Джек со Счастливчиком. Стоит чуток прикрыть глаза, и можно спутать эту пару с той. Правильно говорят, что противоположности сходятся. Когда я смотрел на Джека и Рэя вместе, мне всегда казалось, что Рэй – это какая-то безделушка, которую Джек выудил из-за пазухи, его маленький талисман. Познакомьтесь: мой друг Счастливчик.

Но Рэйси не так прост, как можно подумать. Только решишь, что от него и ждать нечего, – тут-то он и выкинет что-нибудь этакое, прямо диву даешься. Как будто он прячется за своим малым ростом.

Вик все читает свои списки. Сколько времени мы ему дадим? Ей-богу, Джек никогда не догадался бы, что по дороге в Маргейт ему придется заглянуть в гости к Военно-морскому флоту. А Вик смелый парень – надо же, затащить нас сюда смотреть на все эти имена, когда мы выполняем просьбу Джека. Это все равно что сказать: да ладно вам, Джек обождет. Но я на него зла не держу, на Вика серчать нечего. Потому что долг есть долг.

Четем

Снова выходит солнце, и от обелиска падает на лужайку длинная тонкая тень – она протянулась к полукруглой стене, и теперь мы как будто бы стоим на циферблате солнечных часов. В другое время года, когда солнце низкое, эта тень, должно быть, ползет сначала вдоль первого ряда имен, а после с каждым днем спускается к следующему.

Мы тронулись в обратный путь – шагаем к голубым воротам. Ленни все еще маячит около них, точно это он пустил нас сюда и теперь ждет, чтобы запереть их снова. Пожалуйте фунтик за беспокойство, господа хорошие. Вик закончил, он уже в кепке, но впечатление все равно такое, что это Винси отдал команду: время вышло, пора в машину. Мы проходим в ворота – не все скопом, с разговорами, а гуськом, молча. Словно только что посмотрели кино и никто еще не готов выдать свеженькое мнение об увиденном. Винси идет первым, я замыкающим.