Анна Матвеева - Подожди, я умру – и приду (сборник) Страница 23

– А что это за звуки? – заволновалась Илона.

Лангепас курил с удовольствием, хотя пепел уносило ветром и листья шумели так, что даже самый непонятливый догадался бы, что сейчас начнется такой дождь, которого в Коротышах не помнили с прошлого года. Старая бабка из крайнего дома с грохотом закрыла ставни, даже собаку в дом пустила, хотя собака к такой милости не привыкла и долго отказывалась ее принять.

– Это ремонт у соседей. Стучат и сверлят.

– А, – успокоилась Илона. – Ну ладно, ты мне перезвони, как уйдешь оттуда. И купи, пожалуйста, орешков – по двести грамм кешью и кедровых. Целую, мамулечка.

– Как ты чудесно врешь, – сказал Лангепас.

Он опустил сиденье, Алуся упала назад – будто в объятья города, который никогда не подведет. И даже слова не успела сказать. Дождь в это время заливал водопадом окна, так что можно было не опасаться, что кто-то увидит эту земную, змеиную любовь. И кому было видеть? Хорошо воспитанные коротышинцы смотрели по телевизору вечного юношу – он рассказывал о том, как люди жили на нашей земле в далекие советские времена. Собака в крайнем доме иногда подвывала ему в такт, старая бабка всхрапывала, а юная внучка косилась на нее с раздражением. В этой семье всё было гармонично и правильно, как в рекламном ролике про бульонный кубик.

Губы Лангепаса были мокрые и красные, как мясо. В машине тоненько плакал случайно залетевший сюда и обезумевший от жары комар.

Ребенок в машине, вспомнила Алуся.

– Может, ты голодный? – спросила она невпопад.

– Скоро опять проголодаюсь, – ответил Лангепас.

Дождь разошелся, рыдал, как Илона над фильмом «Титаник». Алуся гладила лицо Лангепаса, удивлялась, какой он красивый.

В школе, в ее отборном и единственном пятом «б» учился мальчик несказанной красоты, но девочки этой красоты не видели. Детство – слепо, поэтому счастливо. Потом Алуся видела этого мальчика взрослым мужчиной – теперь девицы липли к нему, как комары к разгоряченному, влажному телу. Он даже по Алусе скользнул не сомневающимся взглядом – поманю, прибежите как миленькая. Не исключено, что прибежала бы.

Алуся была тогда Аллой Аркадьевной, классным руководителем и учителем русского языка с литературой. Но это не мешало ей выпивать с Радиком и его приятелями чуть не каждую ночь. Инна Марковна плотно закрывала за собой дверь спальни, а по нужде пробегала мимо них испуганной, как девушка.

– Знаешь, что про нее говорят? – спросил однажды друг Радика, не вспомнить сейчас, как звали. Инна Марковна только что прошелестела мимо и хлопнула дверью. И кажется, придвинула к ней тумбочку. Алуся огляделась по сторонам, муж ушел курить на балкон. Послушаем историю. – С Марковной совсем плохо.

– В смысле? Болеет?

Друг мерзко хрюкнул.

– Можно и так сказать. Перед каждой сессией выбирает себе жертву. Мальчика. Красивого. И только когда он окажет ей услуги интимного свойства, только тогда группа будет допущена к экзамену.

– Дурак! – сказала Алуся. Она обиделась за Марковну, хотя и не любила ее никогда. Всё равно, придумывать такое про женщину – гадко.

– Это муж твой дурак, – разозлился сплетник, но тут вернулся Радик с балкона, и все быстро переключились. Они тогда легко переключались – как современные телевизоры. А к старым, рассказывает телеюноша, надо было подходить и крутить колесико с выступами.

Самое гнусное, что сплетни про Марковну ходили и после того случая, к Алусе они прилетали отовсюду. Но поскольку сама она ни разу не видела свою свекровь в объятиях молодого красавца, то верить им так и не научилась.

Потом, когда они уже развелись, но еще не разменялись, Алуся заглянула к Радику поговорить насчет Илоны. Поразило, как обветшал дом и какой стала Инна Марковна. В черной шелковой «комбинации» – так назывался этот исторический бельевой предмет – она бродила по дому, застывая во всех углах. На Алусю она посмотрела, не узнавая, потом расплылась жуткой улыбкой и погрозила пальцем:

– Плохой мальчик!

Через год ее не стало. А те истории до сих пор гуляют по городу – как страшилки для юношества.

…Наутро после выпитого Радик крепко спал, он не работал в полном смысле слова, зато играл в группе на басу.

– Бездельник, – заклеймила его мама Лена почти сразу, как увидела. Алуся отмахнулась. Мама Лена купила тогда дом в деревне, восемь соток сельскохозяйственного экстаза. Копала, полола, удобряла – всё сама. Алуся и Радик поначалу приезжали к ней на выходные, но мама быстро забраковала зятя: – Работу не подпрашивает, только курит да спит.

Алуся тоже любила курить и спать. Но каждым утром, с понедельника по субботу, шла в школу, в пятый «б». С похмелья ее неудержимо тянуло на диктанты.

– Откройте тетради, – распоряжалась она, не глядя в сборник. Дети обожали Аллу Аркадьевну, послушно застывали с поднятыми, как копья, ручками. – Диктант! Название…

Алуся открывала сборник, ей хотелось кофе и сигарету. Представляла, как сладко спит сейчас Радик, – юркнуть бы к нему под одеяло, обнять… Тогда у них еще всё было, это после рождения Илоны муж вдруг отменил всяческую близость. В один день, просто взял – и отключил эту функцию. Всё прочее осталось – посиделки, разговоры, даже на концертах он всегда искал ее взглядом со сцены. Но всё остальное – извините, это не к нему. А ей было, между прочим, двадцать четыре года.

«Так, пожалуй, и до Инны Марковны недалеко, – думала Алуся. – Я бы тоже сейчас не отказалась от красивого мальчика, или просто от мальчика».

Она пыталась говорить с мужем, пробудить в нем чувства, как советовали в журналах, – в ход шли килограммы кружевных трусов, чулки с поясами, но Радик не сдавался. Теперь он не может, теперь она – мать.

Твою мать. Можно было догадаться. Когда Илоне исполнилось пять, Радик ушел к одной из засценных девиц – убогая версия американских группиз, но эта была свеженькая, как только что выловленный пескарик. И умеет кстати сказать: «Звук отстойный, басов вообще не слышно». Алуся с Илоной переехали в ту самую брежневку, и тогда же Алла Аркадьевна уволилась из школы.

– …Написали слово «диктант»? Пасечникова, ты меня слышишь? Отлично. Теперь заглавие.

Черт, в этом сборнике тексты без заглавий. Не тот взяла. Ну ладно, выкручусь, – думала Алуся, листая страницы. Вот! Небольшой текстик. Начинается со слов «В лесу…»

– Заглавие «В лесу».

Дети корпят, выводят каждую буковку. Похмельная учительница читает дальше, а там, о ужас, больше нет ничего ни про какой лес.

– В лесу берет начало речка Каменка. Маленький ручеек течет, изгибаясь, среди берез и осинок, превращаясь в мощную бурную реку.

К счастью, ученики не задумываются, при чем тут лес. Они любят свою учительницу и верят ей. Она взрослая, она никогда не ошибается. Когда Алусю спрашивали, есть ли у нее любимчики в классе, она честно отвечала: «Я их всех одинаково ненавижу».

«Как бы я хотела взять где-нибудь свое начало и течь, изгибаясь», – тоскливо думала Алуся.

– Проверьте работу и сдайте. Пасечникова, собери тетради. До свидания.

Она отпускает учеников на двадцать минут раньше, не думая ни про этих чужих детей, ни про собственную дочь Илону.

А маленькая Илона сидит дома с бабушкой. Точнее, они обе в саду – так мама Лена зовет свои сотки, засаженные всем, что только может родить суровая уральская земля. И она рожает, куда бы делась. У мамы Лены всё растет крупно и кучеряво – даже малина у нее размером с воробьиную голову. А помидоры какие! Огурчики! Патиссоны! Соседка по поместью, интеллигентная женщина в предпенсионной фазе, за-вистливо поджимает губы, глядя, как колосится чудо-огород. Маленькая Илона бродит по дорожкам между грядками и канючит, просит маму.

– Другая бы посовестилась, – жалуется мама Лена вслух, так что ее слышат не только Илона и соседка, но даже иконы в доме. – Приехала бы к девке. А она опять где-то шляется. Лучше бы я парня родила, честное слово!

Алуся, вдохновленная удачным финтом с квартирами, пристроилась в фирмочку, которая помогала ей с оформлением. Сначала сидела на телефонах, потом начала сама искать клиентов. Научилась всяким тонкостям, обсуждала несущие стены, перекрытия, трубы и соседей. Мура, директор фирмочки, стала потом близкой подругой и доверенным лицом Алуси. Вместе они открыли собственную риелторскую контору. Алуся в шутку предлагала назвать ее «Черная роза», но Мура юмор не оценила. Имя фирма получила в честь любимой хозяйкиной собаки – «Елизавета».

– Лучшие риелторы получаются из бывших учителей и врачей, – говорила Мура. – Базовое образование плюс знание человеческой психологии.

Алуся считала, самое важное – понять, чего хочет человек. Почему съезжает с насиженного места, расстается с родными тараканами, рыдающими от близкой разлуки, и переезжает в чужой район, где даже собаки во дворе лают иначе? Найди ответ на этот вопрос – и дело сделано.