Ольга Юнязова - Встреча над пропастью Страница 23

Через час, проревевшись в туалете, Алёна вернулась. Причем вернулась не только физически, но и духовно. Оксана с удивлением отметила, что в покрасневших глазах снова появились живой блеск и осмысленность.

– Слушай, Оксана, – сказала Алёна, слегка всхлипывая, – что-то мне на самом деле последнее время как-то плоховато. Давай я сейчас пойду домой, отосплюсь, а завтра… начну нормально работать. Хорошо?

– Конечно, – Оксана улыбнулась как ни в чем не бывало, – у тебя же свободный график. Приходи, когда будешь в порядке.

– Ты на меня не обижаешься?

– Не обижаюсь. Я тебя прекрасно понимаю. Просто надо учиться контролировать свои эмоции.

Дома Оксана заперлась в ванной и долго стояла под колючими струями воды, делая душ то невыносимо горячим, то обжигающе холодным. Таким образом она пыталась смыть остатки того образа, который помог отрезвить Алёну, но сильно ударил по ее собственному душевному здоровью. Ей казалось, что привычные с детства слова, которые в изобилии присутствуют на заборах даже в приличных дворах, словно кислота разъели ее язык и внутренние органы.

В первый раз в жизни она произнесла их вслух, да еще громко, эмоционально, по назначению. С непривычки это было очень-очень больно.

На следующее утро Оксана, придя в офис, застала Алёну на рабочем месте. Внимательно вглядываясь в монитор, та быстро стучала по клавиатуре.

– Привет! – обрадовалась она, увидев Оксану.

– Привет, – спокойно ответила Оксана.

– Слушай, что-то у меня тут цифры не сходятся, – привычным голосом сказала Алёна, – кто-то из менеджеров не отчитался, или я не записала. Сижу вот сверяю.

Оксана устроилась за своим столом и сделала вид, что читает документы. Она не знала, как себя вести после вчерашнего, ей было неуютно. Но Алёна вела себя так, будто ничего не произошло.

У Оксаны сложилось впечатление, что Алёна просто не помнит того, что творилось с ней в последнее время. Поразмыслив немного, она тоже решила притвориться, что ничего не случилось. Поначалу ей это плохо удавалось, собственный голос казался фальшивым, но после первых тяжелых фраз разговор потек легко, как раньше. Они перекинулись парой слов по поводу рабочих моментов, обсудили новые идеи одного из менеджеров и снова замолчали, занявшись каждая своими делами.

Ближе к обеду Алёна оторвалась от отчетов и, облегченно вздохнув, сказала:

– Ну вот! Теперь вроде все сходится… Слушай, Оксана, я ведь со своими депрессиями даже не спросила, как твои дела. Как съездила? Чего новенького рассказал твой таинственный друг?

Оксана немного помедлила с ответом, размышляя, хочется ли ей обсуждать сейчас эту тему с Алёной, но потом все-таки проговорила:

– Ничего не рассказал.

– Почему?! – удивилась Алёна.

– Он умер…

И вдруг Оксана вспомнила, что она до сих пор не прочитала письмо Василия Сергеевича. Достав из сумки изрядно потрепанный конверт, она вскрыла его и расправила лист бумаги, исписанный аккуратным мелким почерком.

Взглянув на письмо, Оксана почувствовала, что хочет прочитать его медленно, в одиночестве, запершись в своей комнате, забравшись с ногами на диван. Свернув лист, она положила его обратно в конверт и в свою очередь задала Алёне вопрос:

– Ну а вы как сходили в поход? Говорят, тебя укусила змея. Как твоя нога?

– Да… – Алёна махнула рукой. – Змея – это было совсем не страшно. Я уже про нее и забыла.

– А что было страшно?

– Мне – ничего. – Алёна грустно усмехнулась. – Это нашим мальчикам за каждым кустом леший мерещился. Я хотела дольше там задержаться, как следует все рассмотреть, просто отдохнуть, погулять по лесу, выйти к реке… Ой, Оксана! Как там красиво! Я много видела чудесной природы, везде по-своему красиво, но в тех лесах!.. Казалось бы, ничего особенного: обычные сосны, лиственницы, можжевельник, обычные скалы, небо… но есть там что-то такое, что до сих пор манит меня. Я уже Павлу сказала, что в отпуск едем туда, на поляну.

– А он что?

– А он склоняет меня на что-нибудь более экзотическое.

– Например?

– Ну, мне давно хотелось съездить на экскурсию в какой-нибудь тибетский монастырь. Залезть на высоту пять тысяч над уровнем моря. Или в Индию, в какой-нибудь ашрам, посмотреть на йогов.

– И ты хочешь променять это на какую-то «лысую гору»?

– Хочу! Не могу тебе этого объяснить, но ведь «хочу» – это состояние не логичное. Понимаешь, – Алёна мечтательно закрыла глаза, – там есть что-то такое… это не объяснить. Ну, например, когда летишь с парашютом, несколько секунд ты ощущаешь сладкий ужас невесомости. Ты знаешь, что парашют не даст тебе убиться, но все равно чувство страха поднимается из бездны внутри тебя и выплескивается через сердце. Но это всего две секунды, ты не успеваешь насладиться этим состоянием и ждешь следующего раза. А там… Там это состояние, когда страх щекочет твое сердце, постоянно присутствует. Его можно пить маленькими глоточками, ощущая вкус и смакуя. Конечно, оно не такое резкое, как при свободном полете, но в этом и есть его прелесть. Оно едва ощутимо, но оно продолжительно, оно вибрирует в нервах и мурашками бегает по спине, создавая непередаваемое удовольствие.

– Но, Алёна, ведь не каждый человек способен получать удовольствие, испытывая чувство страха, – покачала головой Оксана.

Алёна помолчала, грустно глядя в окно. Потом улыбнулась:

– Слушай! А круто ты меня вчера обложила. Так материться умеет, пожалуй, только мой отец. Самое интересное, что сегодня я чувствую себя нормально.

– Зато я чувствую себя так, как будто меня изнасиловали, – сказала Оксана.

Письмо

Наконец Оксана дома, сидя в своей комнате, решилась прочитать письмо Василия Сергеевича. Она долго откладывала этот момент, потому что не хотела смешивать светлые воспоминания об этом человеке с текущими житейскими проблемами.

И вот сейчас, когда все вернулось на круги своя и снова стало набирать обороты, Оксана достала письмо, аккуратно разгладила и начала читать:

«Здравствуйте, Оксана Васильевна!

Оксаночка, здравствуй!

Вот, поздоровался и после этого полчаса задумчиво сидел, не зная с чего начать. Но в эти полчаса у меня было ощущение, что я сижу рядом с тобой и жду, когда же ты сформулируешь вопрос. И вот вопрос прозвучал. Я услышал твой голос: «А разве вы снова перешли со мной на «ты»? И задумался: в чем разница между этими местоимениями? Нам кажется, что, обращаясь на «вы», мы проявляем уважение к человеку, показываем ему его значимость.

А ведь в древности даже к самому грозному царю подданные обращались исключительно на «ты». А на «вы» – только к иноземным послам, показывая тем самым, что разговаривают не с человеком, а с народом, который тот представляет.

Иностранное обращение «вы» укоренилось в России вместе с нововведениями Петра Первого. И что же получается? С тех пор мы перестали разговаривать от лица самих себя, теперь мы представители каких-то групп, организаций. И этим самым «вы» мы четко определяем дистанцию между нашими душами. Это разделяет нас и тем самым обостряет одиночество.

Оксаночка, я скучаю по тебе.

Никто из моих родных не задает мне вопросов, на которые мне хотелось бы отвечать. Хотя у меня прекрасная семья: жена, двое сыновей, внуки. Я абсолютно счастлив ими и очень их люблю…

Но я не волен… Я не могу сказать им, что в моей жизни появился еще один человек, который имеет для меня огромное значение. Тем более женщина… Я не смогу объяснить им этого чувства, потому что им оно неведомо. Но более всего я боюсь, что с непониманием они допустят в душу свою грязные домыслы.

Сегодня я видел тебя в Храме.

Я благодарен Богу за то, что ты пришла.

Надеюсь, ты понимаешь, почему я вынужден был сделать вид, что не узнал тебя.

Но я чувствовал, как ты ждешь меня, чувствовал, как ты радуешься, чувствовал…

Но слишком велика социальная пропасть между нами. Я не смог бы уделить тебе того внимания, которого сам хотел бы. И я решил, что лучше никак, чем так, как требует от меня мой сан.

Прости, Оксаночка. Я чувствовал, как ты уходишь, думая, что я тебя не заметил.

Еще раз я убедился в величайшей мудрости Отца нашего, который дал нам тяжелую болезнь, чтобы мы смогли встретить друг друга. Я в смиренном спокойствии жду следующей весны.

До встречи.

Василий Сергеевич».

В деревне наступило лето…

Закончив посевные работы в огороде, Александр начал всерьез задумываться о походе в брошенную деревню.

Останавливало его только то, что он никак не мог определить для себя цель путешествия. Ну придет он туда, ну посмотрит на полусгнившие дома – и что дальше? Зачем ему это надо? Не на экскурсию же по древним поселениям коренных народов Урала собирается. Новая Трёшка – всего лишь рабочий поселок начала пятидесятых годов, который просуществовал не более четверти века. Что там может быть интересного?