Александр Бялко - Изнанка Страница 23

Важные гости были разные. Некоторые не замечали Пашу и относились к нему, как к автомату. Кто-то даже вспоминал, как Паша брал у него интервью.

Один гость порадовал Пашу. Его не пришлось встречать и провожать – желающих было хоть отбавляй. Ему не понадобился пропуск – пропустили и так. Это был мэр столицы. Пока мэра со свитой встречал сам Гознов, Паша наконец получил небольшой перерыв и растянулся на диване в гостевой комнате. Вздремнув полчасика, он обнаружил, что с ним в комнате находится какой-то крепкий парень, явно не почетный гость интеллектуальной передачи.

– Ты из свиты мэра?

– Ага.

– Чая, кофе хочешь?

– Чайку бы.

Паша налил воды в чайник и включил в сеть. После отдыха у него проснулось любопытство.

– А ты чем у мэра занимаешься? Я вот у Тормошилова важных гостей встречаю.

– Я кепку ношу.

Паша посмотрел на бритый затылок парня, кепки не обнаружил. Решил, что не врубается в разговор со сна.

– Мне кепка не идет, – деликатно продолжил разговор Паша.

– Мне тоже. А носить – работа такая.

Парень показал, что держит в руках кожаную кепку столичного градоначальника.

Паша все понял и даже успел подумать о том, что мир политики еще более безумный, чем мир телевидения, но в коридоре послышался шум – мэр возвращался. Попить чайку не удалось. Парень вскочил и побежал следом за мэром – подавать кепку, когда тот попросит.

И дальше опять встречи, встречи и встречи.

Как-то поздней ночью, когда Паша уже просто падал от усталости, все закончилось. В гостевую комнату пришел охрипший Гознов, поблагодарил, поздравил, так сказать, с боевым крещением и вручил конверт с гонораром. Гознов предлагал пойти и отметить окончание съемок, но Паша чувствовал, что если выпьет рюмку, то упадет и не встанет. Слава богу, в «Останкино» блюли традицию ночных развозов. Если съемки заканчивались за полночь, персонал ждали специальные машины, которые везли людей по домам. Паша запрятал конверт с деньгами поглубже под свитер и побрел по пустому коридору к выходу.

На этом месте должны были бы закончиться записки Черноты. Он со временем, возможно, нашел бы свое место на телевидении. Для этого у него были ум, хорошее журналистское образование и практика репортера. Он стал бы шеф-редактором какой-нибудь популярной передачи или даже режиссером не очень популярной. И все бы было хорошо, но случай опять встал на пути. В лице уважаемого Леонарда Януковича, который из духоты студии вышел покурить в коридор.

– А, ловец кенгуру, доброй ночи!

– Вы уж извините, Леонард Аполлинарьевич, так по-дурацки с этим кенгуру получилось.

– А вы с какой передачи?

– Я Парамон Чернота, ассистент Тормошилова с «Татами – мозгами».

– Ну, Тормошилов, что касается работы, суров... Я вам не завидую. У меня Катя работает, она сбежала от Тормошилова еще к Веткину, это когда Тормошилов в московском бизнес-центре свое шоу закрутил. Так вот, она когда вспоминает, как у Тормошилова работала, так плачет. Сколько лет прошло! Что, за побег кенгуру досталось?

– Да уж, досталось.

– Не переживайте. Знаете, когда мне Стас Веткин отдал вести передачу, я девять программ снял таких, что только выкинуть в корзину. Зажат был страшно. Последнюю, десятую, думаю, наплевать – все равно выгонят. И вдруг пошло. Поймал интонацию. Так что с тех пор знаю – никогда не сдавайся. И вам желаю – найти и не сдаваться.

Паша воспринял пожелания известнейшего в стране человека как знак свыше. Он поблагодарил мастера и пошел дальше по коридору. По дороге он вынул из-под свитера конверт, отложил часть денег на продолжение расследования и решительно зашагал домой. Надо было познакомиться с Катей.

Первого января можно спать, пока не стемнеет. Вся страна спит. Тихо. А вот в обычный будний день выспаться не получается, даже если ты не спал три дня. Рано утром жена стала собираться на работу, дети – в школу. За окном гудели подъехавшие машины, вызывая седоков. За стеной сосед включил музыку, наверное, чтобы быстрее проснуться. Паша, хотя и был как зомби, заснуть снова не смог. Выпив крепчайшего кофе и дождавшись ровно десяти часов, позвонил референту Тормошилова Ане.

– Аня, здравствуйте, это Чернота, которого вы на работу оформляли.

– Да, помню, здравствуйте.

– Работа у вас тяжелая, – начал подлизываться Паша. – Вчера съемки кончились за полночь, а вы уже на работе.

– Что делать, работа.

– Не выручите меня, Аня? У вас же в компьютере данные всех телекомпаний. Посмотрите, пожалуйста, Екатерину из «Леса чудес».

– Это Катю?

– Да, Катю, если там одна Катя.

– Знаю я ее. Она, как и я, референтом была. Как что, так мы переговаривались.

– А почему была?

– Она на днях ушла. Ей интересней работу предложили и платят лучше.

– А где?

– У Иры Парашютинской в программе «Семечки».

– Аня, а может, вы знаете, как туда позвонить? Мне эта Катя нужна.

– Конечно, знаю, пишите. Только программа у них ночная, утром туда звонить бесполезно. Ближе к вечеру звоните. Привет от меня передавайте.

Паша записал телефон, поблагодарил Аню. Разговор с Катей предполагался явно не телефонный. Надо было договориться о встрече.

После вчерашней встречи с Януковичем Паша решил сформулировать принцип журналистики имени себя. Принцип Черноты: «Звездные персоны – это просто люди». Нет, подумал Паша. Остаться в истории с таким глупым принципом показалось ему недостойным. Если бы это были простые люди, не мелькали бы они на экране с утра до ночи и не о них бы писали все газеты. Нет, принцип пусть будет такой: «Знаменитые личности – тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо». Так лучше. Правильнее.

Телекомпания Парашютинской располагалась в старой Москве. В маленьком переулке стоял небольшой домик. Дверь в нем была такая, что Парамон, не считавший себя богатырем, еле-еле в нее прошел. Стены лестницы, ведущей наверх, были расписаны автографами знаменитых людей, бывавших в «Семечках» или в «Ночных семечках».

На втором этаже Паша, конечно, повернул не в ту сторону и попал в крохотную студию. У входа, теснясь за маленьким столиком, сидела известная телеведущая «Семечек» Свекла Худая.

– Здравствуйте, я вас узнал, очень нравится ваша передача, – начал со стандартных комплиментов Паша.

– Здравствуйте.

– А не подскажете, как Катю найти. Я, наверное, не туда свернул.

– В другую сторону по коридору до конца. Там приемная Иры Парашютинской, там найдете и Катю.

– А еще вопрос, как журналист, я могу задать? Кто вам такой псевдоним придумал – Свекла Худая?

– Это мое настоящее имя.

– Все, вопросов больше нет, до свидания, Свекла.

Катя сидела на месте секретарши, хотя и называлась референтом. Маленькая, шустрая, в очках. Судя по тому, что она работала еще с Веткиным, лет ей было уже немало, но маленькую собачку всю жизнь принимают за щенка.

– Простите, вы Катя?

– Да, а вы Паша?

– Да, здравствуйте.

– Ну, и какие ко мне могут быть еще вопросы? Я журналистам все по сто раз рассказывала, следователи все в протокол записали. Что можно спросить еще про Веткина?

Паша для солидности по телефону представился корреспондентом популярной газеты.

– Вы знаете, я вчера был на съемках программы «Лес чудес». Там были двойники Януковича. Вот у меня вопрос, а у Веткина не было двойников?

Катя молчала.

– Знаете, Ленин в мавзолее лежит, а его двойники по Красной площади гуляют. Может быть, это кощунство, но все равно интересно. Для газеты, – прибавил Паша.

– Был двойник. Один. Он два раза приходил к Веткину. Когда увидела его, я просто вздрогнула, как похож, и одет был так же, а говорить начал – сразу видно, что не Стас, – нервный такой, грубый. Просто неврастеник какой-то!

– А как его сейчас найти?

– Как найти? Да никак не найдешь! Столько времени прошло. Хотя... – Катя задумалась. – Раз он в «Останкино» был, значит, на него выписывали пропуск, тогда с этим строго было. Паспорт и все такое. Спросите Ренату.

– А кто такая Рената?

– Рената! Кто ж ее не знает! Рената тогда пропуска выписывала. И вот у нее память – через десять лет помнит, кто, когда и к кому ходил!

– Но для этого надо вспомнить хотя бы день, когда этот двойник приходил!

– А день даже я вспомню. Это было в День печати, с утра.

Парамон, как ни странно, тоже помнил этот день. Дело в том, что Паша, как и большинство жителей России, очень любил старый новый год. В бессмысленном названии праздника – «старый новый» – было столько русского, российского, что не любить его было нельзя. Советский День печати праздновался в день выхода первой коммунистической газеты – пятого мая. Новые российские бюрократы решили назначить праздник тридцать первого декабря, или 13 января по новому стилю, в канун старого нового года, когда вышла первая официальная бюрократическая газета. 13 января 1995 года устроили прием в Кремле, на который никто не хотел идти. Все предпочитали остаться дома и с боем курантов отметить старый новый год по-домашнему. Прием, как и ожидалось, оказался страшно скучным. Президент не пришел, глядя на президента, и министры тоже послали своих замов. Все интересные журналисты тоже откосили от этого мероприятия. Тогда Паша последний раз видел Веткина. Веткин вел себя странно: Пашу не узнал, был какой-то дерганный. Зачем он пришел на это мероприятие, непонятно. Мог бы послать зама, как сделали все начальники телеканалов.