Алексей Леснянский - Ломка Страница 23

— "Пора. Иди на землю и будь человеком, — наверное, сказал мне Бог, и он имел в виду не только руки и ноги, которые по Его воле должны будут появиться и которые даются абсолютно каждому. — Иди и испытай славу, счастье, любовь. Утоляя инстинкты, радуйся, потому что даже на коротком временном отрезке я тебя не забыл. Но, предаваясь утехам, помни, за чем пришёл, иначе суетное примешь за истину и ничего не поймёшь. Главное, не запутай дух".

Странные у меня мысли, дико странные. Как будто когда-то и впрямь разговаривал с Богом. Да, Он точно есть, потому что, когда я о нём думаю, сил прибавляется и на душе становится светлее. Господь не оставит меня, не даст свернуть с тропы, найдёт способ подсказать, как действовать дальше… Россию захлестнуло неверие. Она, как витязь, загрустивший на распутье от сомнений, которой дорогой идти дальше. 2003 год — время прорыва. Чёртова дюжина лет прошла от начала преобразований, а капитализма по западному образцу не получилось. Это не наше, потому что духовная связь между людьми оборвалась. Все пытаются накопить деньги, обеспечить свою будущность, и брат пошёл на брата не по идейным соображениям, а из-за жалких пачек зелёной бумаги. Невидимая грязная революция вершится в стране. Где крик передовых людей?.. Не слышно крика… Вымерли? Ударились в пьянство? Одурели от полученных свобод? Родник прогрессивной мысли иссяк? Работая на износ, — обогащаться, делать карьеру, веселиться и забываться в крайностях разгула… Вот пропагандируемые принципы нынешней России… Но не для всех. Не для Токарева, Сильвестрова, Васильева и Апполоновой с моей группы, не для Четвертовского и Щербатовой с параллельного потока, не для многих и многих других. Пусть правда в их мыслях ещё не утвердилась окончательно, пусть я только могу угадывать в этих ребятах будущих борцов или, на крайний случай, хороших людей, но хватит и того, что они уже есть, иначе я бы умер от одиночества. Пусть ребята дозревают, а мне некогда. Я пошёл… Твёрдой поступью первых. Я на столько готов, что уйти от проблем народа всё равно не смогу, даже если захочу. Гюго своими "Отверженными" начал пахать на моём сердце, и тогда я мог бы ещё свернуть. Этого не допустил Гоголь, засеявший пашню. Достоевский неусыпно оберегал всходы. Библия собрала урожай и забила им сухие амбары, куда никакая сырость и червяк не проникнут. Кажется, я родился повторно"…

***

Андрей прошёл по тёмному коридору и постучался в дверь каморки:

— Извините, Надежда Ерофеевна. Можно войти?

— Можно, можно… Андрей кажется?

— Да, так меня зовут.

— Наслышана, наслышана про тебя. Чем-то могу помочь?

— Не знаю, как Вам и сказать, — неуверенно произнёс Андрей. — Я по такому вопросу.

— Да не тушуйся ты. Проходи и садись в кресло. В ногах правды нет… Алёна, сообрази нам чайку, — обратилась Надежда Ерофеевна к светловолосой девушке, сидевшей за пультом старой "кометы" и вставлявшей новую кассету.

Пока электрический чайник скоропостижно закипает, введём читателя в курс дела относительно спорной фигуры заведующей. Надежда Ерофеевна — дама бальзаковского возраста, обиженная морщинами, благодаря постоянным сношениям с молодёжью по долгу службы. Вид у неё строгий и панибратский одновременно, из больших глаз видны жерла пушек, но стреляют они исключительно флажками. На протяжении долгих лет она была безраздельной хозяйкой дома культуры, наблюдала за тем, как одно поколение подростков сменяет другое и, в конце концов, пришла к выводу, что всё кончено. С каждым разом ей всё сложнее давалось выходить на работу; в этом году она даже пошла на заведомо непопулярный шаг, отменив танцы по четвергам, потому что ей было нестерпимо наблюдать за истерией пьяных рож и повсеместной распущенности. Сотни деревенских клубов по всей республике нуждались в капитальном ремонте. Районные администрации не могли изыскать средства на реконструкцию сельских домов культуры. Одними ей известными путями Надежде Ерофеевне удалось раздобыть небольшую сумму денег в размере ста тысяч рублей и произвести внутреннюю отделку малого зала. Ремонт в помещении нельзя было назвать идеальным; и всё же новые обои, мраморный пол, побеленный потолок даже по истечении нескольких месяцев производили благоприятное впечатление на ребят. Но прошло время, и побежали по деревне слухи о якобы нецелевом расходовании государственных средств, если выражаться языком штампов. Надежду Ерофеевну стали обвинять в воровстве. Невдомёк было всем, что той ничтожной суммы, которую выделила администрация Алтайского района, едва хватило, чтобы запустить дискотеку. Взлетевшие цены на мраморную плитку, когда только треть пола была застелена, грозили клубу неминуемой заморозкой на неопределённый срок. Скольких нервов стоили заведующей переговоры с рабочими по поводу снижения оплаты за их труд — один Бог знает… А молодёжь её не любила. Не любила за то, что Надежда Ерофеевна боролась с пьянством; за то, что она позволяла себе ответную реакцию на грубость в свой адрес; за то, что мирилась с унижением своего человеческого достоинства, оставаясь на посту заведующей вопреки всему… Разве только за это были озлоблены на неё ребята? Нет. Существовала ещё одна причина — глубокая, не лежащая на поверхности, но на подкорковом уровне ощущаемая каждым подростком. Надежда Ерофеевна по-настоящему любила лишь стены, память о былых временах. Не было у неё блеска уверенности в глазах, когда ей приходилось обращаться к кому-нибудь с назиданием. Слепая пружина долга без искренней веры в преображение человека двигала ею, а молодёжь всегда чувствует фальшь.

— Ну и зачем я тебе понадобилась? — спросила Надежда Ерофеевна.

— Хотим устроить день села. Нам нужна Ваша помощь… Поможете?

— Смотря в чём. Думаешь, я до тебя уже не пыталась? Глупая затея. Мероприятия, задуманные мной, не встречают поддержки.

— Раз задумали — пускай пробуют. Посмотрим, что из этого выйдет, — вмешалась Алёна.

Спасский поднялся с кресла и нервно заходил по коморке:

— От Вас, Алёна, идёт какое-то непонятное мне противопоставление. Это неправильно, необходимо объединиться, — сказал Андрей.

— Всё равно ничего не выйдет. Ты сколько в деревне находишься?.. Всего лишь месяц, два. Здесь не привыкли за что-нибудь отвечать. Все обязанности по организации праздника опять упадут на Надежду Ерофеевну, — сказала Алёна.

Заведующая в знак согласия кивнула головой.

— Менталитет у нас такой. Никто не желает разнообразия, — заметила заведующая.

Ей не понравился этот молодой человек, так бесцеремонно пытавшийся изменить то, что даже ей не под силу. Своим вторжением он нарушал гармонию от приятно-усталого созерцания действительности. Вычерчивая какие-то тайные руны на листке, лежавшем на журнальном столике, Надежда Ерофеевна уже никого не замечала вокруг. Потом оторвалась от своего занятия и заключила:

— Таков уж русский человек… Дурачьё.

Не произнеси заведующая этой фразы, Андрей бы преспокойно удалился, ведь сразу понял, что на поддержку усталой женщины рассчитывать не стоит. Но это последнее слово вырвало у него спокойствие, забыл он и о советах своего брата, который просил его по возможности исключать из речи пространные высказывания и говорить сугубо по делу. Народ в его лице, народ-странник, народ-мученик подвергся сейчас критике. И он, представитель его, вообразил себя последним ответчиком за русских людей перед этой женщиной.

Как он всё же был ещё молод. В бухтах незачерствелого сердца бушевали бури. Вихри романтики, которых боялся как огня, окрыляли существо юноши, поднимали на вершину восторга и низвергали в пучину омута, способствовали обретению внутреннего стержня и разрушали этот стержень до основания. Без беспокойно-романтического восприятия действительности он бы не был тем Спасским, каким его знали. И сейчас Андрей должен был держать ответ. Смириться с тем, что о русском человеке отозвались не злобно даже, а с пренебрежением, он не мог. Только в своём возвышенном умопомрачении Спасский совсем забыл, что имеет дело не с противником, а с частью того целого, зовущегося народом.

— Что Вы сказали? Дурачьё? — вспылил он.

Из Спасского готово было выплеснуться негодование, но этому помешала свершиться хитрая физиономия Белова, высунувшаяся из-за двери и в стельку пьяным голосом попросившая поставить "Тату".

— Вот посмотри на него, и весь сказ, — произнесла заведующая. — А на меня не обижайся… И не красней. С чего вдруг покраснел? Всё, чем могу — помогу. Сегодня после танцев составлю примерный план, а завтра мой младшенький тебе его на велосипеде привезёт. Ненужное вычеркнешь, добавишь кое-что. Всё-таки рада я, что от вас инициатива исходит.

Пристыженный Андрей вышел. Он понял, что Надежда Ерофеевна на него обиды не затаит, а про муки совести надо и вовсе забыть. Таким, как эта женщина, он нужен меньше всего. Хорошим людям немногое надо: просто знать, что рядом есть им подобные.