Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» Страница 24

Миссис Тредгуд взглянула на свои руки.

— Ну, раз мне придется ещё немного побыть здесь, я вспомнила о той картинке, что у меня дома в спальне висит. Там индейская девушка с веслом плывет в каноэ по реке в лунном свете. Она одета, и я попрошу Норриса, когда у него найдется свободная минутка, заскочить ко мне и принести эту картинку.

Миссис Тредгуд вытащила что-то из коробки с крекерами, и глаза её мгновенно загорелись.

— Ой, Эвелин, поглядите-ка, я приз нашла! Маленький цыпленок. Прелесть какая! — И она радостно показала подруге игрушку.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК МИССИС УИМС

«Бюллетень Полустанка»

30 декабря 1939 г.

Человек, недели две назад продававший в нашем городе так называемые исцеляющие швейные машинки, которые вроде бы должны лечить вас во время шитья, был арестован в Бирмингеме. Оказалось, машинки эти вовсе не французские, а сделаны под Чатганугой, в штате Теннеси, и никакие они не исцеляющие. Бидди Луис Отис очень огорчилась: она надеялась, что машинка, которую она купила, поможет ей избавиться от артрита.

Бойскауты Полустанка Дуэйн Гласс и Вернон Хэдли получили значки «Настоящий мужчина», а Бобби Ли Скроггинс перешел в скауты — орлы. Предводитель скаутов Джулиан Тредгуд в качестве награды повез их на экскурсию к чугунной статуе Вулкана в Бирмингем, на вершину Красной горы…

Джулиан потом рассказывал, что статуя Вулкана такая огромная, что у него в ухе можно стоять в полный рост.

Вопрос на засыпку: у кого, скажите на милость, может возникнуть желание постоять в человеческом ухе?

Веста Эдкок устроила в «Восточной звезде» обед для дам и приготовила птифуры.

Кстати, Опал убедительно просит соседей не кормить её кошку Бутс, даже если она станет попрошайничать и вести себя так, будто умирает с голоду. У неё дома полно еды, к тому же ей нужно соблюдать диету, поскольку доктор говорит, что она слишком разжирела.

Дат Уимс

Р. S. Никто не находил декабрьский выпуск «Нэшнл джиографик», который моя дражайшая половина Уилбур где-то посеял? Он никак не может смириться с этой потерей, так как не успел дочитать журнал.

ТРУТВИЛЛЬ, ШТАТ АЛАБАМА

8 января 1938 г.

С тех пор как Иджи повесила в кафе фотографию слонихи мисс Фэнси, Озорная Птичка, младшая дочка Онзеллы и Большого Джорджа, буквально ею бредила. Она умоляла отца свозить её в парк Эйвондейл посмотреть на эту слониху, и больше ни о чем не могла думать.

Озорная Птичка уже месяц как болела. Доктор Хэдли поставил диагноз: пневмония, и сказал, что если не заставить её поесть, он не берется утверждать, что девочка проживет до конца следующей недели.

Большой Джордж стоял над кроваткой дочери с нетронутой тарелкой овсянки. «Ну, пожалуйста, съешь ложечку за папу, а! Одну малюсенькую ложечку за своего папу, детка! Ну чего ты хочешь? Хочешь, папа принесет тебе сахарного котика?»

Озорная Птичка, которая в свои шесть лет весила всего тридцать фунтов, лежала безразличная ко всему на свете, с погасшими глазами и качала головой.

— Хочешь, мама сделает тебе печенье? — спрашивала её Онзелла. — Хочешь печенье с медом, деточка?

— Нет.

— Миз Иджи пришла к тебе, и миз Руфь. Смотри, какую вкуснятину принесли. Ну съешь кусочек.

Девочка отвернулась к стене, на которой висели фотографии из журналов, и что-то буркнула.

— Что, деточка? — наклонилась к ней Онзелла. — Ты говоришь, что хочешь печенье?

Озорная Птичка еле слышно сказала:

— Я хочу миз Фэнси.

Онзелла отвернулась, пряча слезы.

— Ну вот, видите, миз Руфь? Она вбила себе в голову, что хочет поехать посмотреть эту слониху, и больше ничего не желает. Говорит, что не станет кушать, пока не увидит её.

Иджи с Большим Джорджем вышли на крыльцо и сели на потрепанные зеленые раскладные стулья. Большой Джордж смотрел в сад невидящим взглядом.

— Миз Иджи, я не могу допустить, чтобы моя девочка умерла, не увидав эту слониху.

— Джордж, ты же знаешь, нельзя тебе сейчас в парк Эйвондейл. Там только на прошлой неделе ку-клукс-клан устроил очередное сборище. Они тебе башку снесут, как только ты ступишь за ворота.

Большой Джордж помолчал немного и сказал:

— Ну что ж, тогда им придется снести мою башку, потому что я лучше буду мертвый в земле лежать, лишь бы не видеть, как моя девочка мучается.

Иджи знала, что это не пустые слова. Этот огромный мужчина, который мог поднять и унести здоровенную свинью, так нежно и трогательно любил свою дочку, что, если Онзелле случалось шлепать её, не выдерживал и убегал из дому. А когда он под вечер возвращался с работы, Озорная Птичка бросалась к нему, карабкалась, словно по дереву, и обнимала за шею. Она могла обмотать его вокруг своего мизинца, словно ленту новогоднего серпантина.

В этом году он мотался на трамвае в Бирмингем только ради того, чтобы купить ей пасхальное белоснежное платье и туфельки. Утром на Пасху Онзелла заплела кучеряшки Озорной Птички в маленькие косички и повязала белые банты. Сипси, увидев девочку в этом наряде, расхохоталась и сказала, что она похожа на муху, попавшую в кувшин молока. Но Большого Джорджа совсем не беспокоило, что дочка у него черная, как полуночное небо, и что у неё курчавые волосы. Он взял её с собой в церковь и посадил на колени, будто она — принцесса Маргарет Роуз.[23]

Поэтому чем хуже становилось Озорной Птичке, тем больше Иджи волновалась за Большого Джорджа: он мог Бог знает что натворить ради своей крошки.

Прошло два дня. После ливня было холодно и сыро. Культяшка возвращался из школы по рельсам, вдыхая дым сырых сосновых дров, валивший из труб ближайших домов. На нем были коричневые вельветовые брюки и видавшая виды кожаная куртка. И все же он продрог до костей.

Добравшись наконец до кафе, он уселся на кухне перед печкой. Уши, отогреваясь, горели огнем.

— Милый, ну почему ты не надел шапку? — укоряла его Руфь.

— Забыл.

— Ты же не хочешь заболеть, правда?

— Нет.

Он обрадовался, увидев Иджи. Она подошла к шкафу и, надевая пальто, спросила, не хочет ли он прокатиться с ней и Смоки до Бирмингема, им надо попасть в парк Эйвондейл. Он подскочил как ужаленный.

— Еще как хочу!

— Тогда пошли.

Руфь возмутилась:

— Минуточку! А уроки?

— Нам совсем немного задали.

— Если я тебя отпущу, ты обещаешь мне все сделать, когда вернешься?

— Да, мама.

— Иджи, вы ведь только туда и обратно?

— Конечно. Мне надо всего лишь поговорить там с одним человеком.

— Ну ладно. А шапку-то, Культяшка!

Но он уже выбегал из дверей.

— Пока, мам!

Руфь сунула его шапку Иджи.

— Постарайтесь вернуться до темноты.

— Обязательно вернемся. Не скучай.

Они сели в машину и поехали в Бирмингем. В двенадцать ночи Руфь уже места себе не находила, как вдруг раздался телефонный звонок. Руфь схватила трубку: это был Смоки. Он выпалил:

«Не волнуйтесь, мисс Руфь, с нами все в порядке», — и повесил трубку прежде, чем Руфь успела хоть слово сказать.

В пять сорок пять утра Руфь помогала Сипси готовить завтрак для первых посетителей. Онзеллы не было, она осталась дома с Озорной Птичкой, которой стало хуже. Руфь вся изнервничалась: Культяшка, Иджи и Смоки до сих пор не вернулись.

— Да приедет она, — успокаивала её Сипси. — Она же вечно так, удерет, и нету её. Она не допустит, чтобы с мальчиком что-то случилось.

Через час Грэди Килгор с друзьями, которые зашли выпить кофе, услышали звук трубы. Затем вдалеке все громче и громче затренькали рождественские колокольчики. Все бросились к окну и застыли, не веря своим глазам.

По соседству, в салоне красоты, Опал, которая только что вылила чашку зеленого шампуня на голову клиентки, выглянула в окно и завизжала, чуть не до смерти напугав бедную Бидди Луис Отис.

Мисс Фэнси, вся разряженная, в кожаных браслетах на щиколотках, со всеми своими колокольчиками, с ярко-красным плюмажем, прошествовала мимо кафе, покачивая хоботом. Она направлялась в Трутвилль.

Сипси, выйдя из кухни и увидев в окне огромное животное, мгновенно спряталась в ванной и заперла за собой дверь.

Через секунду в кафе ворвался Культяшка.

— Мам! Ма-ма-а! Выходи! — И выскочил обратно, таща за руку Руфь.

Пока мисс Фэнси шла по Трутвиллю, поднимая красную пыль, двери всех домов распахивались, а воздух наполнялся восторженными воплями ребятишек. Изумленные родители, кое-кто ещё в ночной рубашке или пижаме, а то и с бигуди в волосах, стояли в дверях, потеряв дар речи.

Дж. У. Молдуотер, хозяин мисс Фэнси, шел рядом со слонихой. Весь прошлый вечер он сражался с бутылкой виски и, судя но всему, потерпел поражение. Сейчас ему хотелось только одного: чтобы дети, которые носились вокруг него и прыгали, словно мексиканская фасоль на сковородке, вели себя чуть-чуть потише. Он повернул голову к Иджи, которая шла рядом, и спросил: