Людмила Петрушевская - Черная бабочка (сборник) Страница 24

Квартиранты когда приходили, то ругались между собой, кричали. Она понимала, почему такой крик, они спорили, кому подтирать пол. Она затаивалась. Ночью, чтобы не громыхать через них, просто подтыкала под себя тряпки, что делать. Берегла чистые простыни до его возвращения, на себя не расходовала. Жила на клеенке.

Но вот приезжал он, ее мужчина, он кормил ее, перестилал все под ней (она, посаженная на табуретку в ванной, все стирала с себя наконец-то, и постельное белье тоже).

И он никогда не говорил ей плохих слов, не упрекал, что везде пахнет.

Сколько она переслышала мата от своего прежнего урода, сколько битья, криков и упреков! Пока его не хватил удар.

Никогда в своей жизни (а у нее было два мужа, первого она променяла на второго, он был богатый майор, а она такая была красавица, что этот второй взял ее с ребенком), никогда в жизни она не чувствовала себя как чувствовала сейчас.

Смешно, нет? Дожить до такого возраста и получить всё! Они подходили друг другу как две половинки яблока! Это были его слова, про яблоки. Он вообще выражался красиво. Ты вынула эти слова из моего рта, он сказал, когда она призналась ему, что никого так в жизни не любила, вообще не любила.

Кончали вместе, он и она. Особенно он любил ее грудь, целовал. Кто когда ее целовал так? Урод залезет, потрясется, и всё.

Ее дети о Нем не знали. Она их вообще к себе не допускала. Хоть они и рвались, особенно сын. Нечего шлёндрать сюда, ждать моей смерти! Когда я за уродом одна ухаживала, билась-колотилась, обмывала его, подтирала, таскала мужика на себе, кормила с ложечки, готовила, стирала, носила с рынка пуды, где вы были? Раз в месяц после его военной пенсии забегали? Он-то совал вам, я видела, отстегивал помимо меня. Шептались с ним. Хрен вы огребли после него. Он подписал все на меня! При нотариусе подкорябал завещание, хотя и плакал.

И все продала быстро после него, дачу и гараж. Стану миллионером, так думала. Несла в сумке толстые пачки. Но не получилось, что же, до сих пор рыдаю.

Теперь вам нужна моя квартира, я поняла!

Еще когда она ходила, ей пришлось навестить гинеколога.

Сначала она после нападения и грабежа всех денег попала в дурдом: поползла в милицию, там выла и царапала себе лицо, упала на пол и билась. Тут же менты вызвали психоперевозку, ее вместо помощи скрутили и отволокли.

Никто воров не искал и не нашел, сами и ограбили, наверное.

И после дурдома — видно, от лекарств — у нее начались страшные вещи, все время хотелось. У нее и у молодой-то такого не было. По возвращении она пила бром по совету врача как пьют солдаты, приседала в тазик с ледяной водой по нескольку раз в день. Муки ада. Пошла в женскую консультацию со своей бедой. Гинеколог просто сказала: «Не терпите. Купите себе резинового мальчика».

Ей это было невозможно, самой с собой заниматься. Приходилось терпеть.

И ведь оказалось, что всю жизнь со вторым мужем она тоже терпела, именно что. Он ей не годился. Это она теперь поняла, а раньше думала, что сама такая неудачная.

Да не любила его, просто не любила и не хотела.

Тело у нее сохранилось хорошее, белое, полное. Пухлые руки как у барыни, маленькие отекшие ноги, грудь. У нее молодой не было молока, сама не кормила детей. Врачи советовали, сцеживайся, тогда молочко придет, но не получилось. В шесть месяцев отдавала ребенка уже в ясли, шла работать. Малышей своих любила, но что делать!

Да вот теперь природа выявилась. Этим можно только гордиться. Когда она лежала голая, он просто ею любовался. На лицо не обращал внимания. При чем тут лицо! «Кукла, кукла», — повторял он, ныряя в постель.

«Моя кукла», «кукла будет есть», «выпьем с куклой».

Они снимали у нее большую комнату. Еще раньше к ней ходила пожилая почтальонка, которая приносила пенсию, и она посоветовала залу сдать бригаде. Что живешь одна, они платить будут за залу.

Сначала было неудобно, сдавала комнату братьям, а приехала к ним еще целая орава. Сказали, что тоже братья. Хорошо еще, что жили одни мужики. Женщин она бы не потерпела, ночами тряска, еще чего.

Она ходила через них на кухню и в туалет, сердясь, но каждый вечер они угощали ее, тащили ей в запроходную комнатку бутылку сладкой водки, наливочки, как она любила. И закуску кое-какую, нарезку колбаски, лаваш, помидоры-шмамидоры.

Деньги приносили тоже точно, в конце месяца. И по ее просьбе платили за квартиру и услуги. Она их научила куда ходить за бланками, надрессировала как обезьянок, и за телефон они тоже сами рассчитывались, она только заполняла квитанции, каждый раз хватаясь где очки. Они отодвигали тахту, очки находились.

— А то, ребята, отключат телефон, как вы с женами будете через трубку трахаться?

Отношения сохранялись хорошие, она была всем довольна и пила, пила свои наливочки.

Но через полгода усилились боли в ногах, потом случился микроинсульт. Вызвали скорую, мужики отнесли ее на руках в перевозку. Повалялась в больнице.

Когда надо уже было возвращаться, позвонила им, они ее не бросили, хотя вполне могли бы не заботиться, одним же свободнее в ее квартире! Нет, приехали за ней. Это все он, он хлопотал. Не сын с дочерью, нет! Этим она не звонила!

Хотя они приезжали к ней в больницу, приносили вареную курицу, кефир. Надеялись на быстрое получение квартиры от умершей матери. Хрен вам!

Перед каретой скорой помощи она не им, а именно Ему отдала на хранение все свои денежки, кроме тех, что трезво припасла на услуги санитарок. В больнице, она знала, судно не вынесут без приплаты.

И он всё вернул ей, сунул в руку, когда они, мужики, принесли ее из такси и аккуратно сложили на тахте, он сам поправил халат, который задрался, накрыл одеялом. Спасибо, дорогой.

Ушли к себе, она всё посчитала и чуть не заплакала: там было больше, ровно за месяц он ей еще и добавил. Честный, честный Мишка! (Его звали не так, но для нее он был Мишка.)

И на следующий день принес ей фруктов с базы.

Он пришел днем, когда никого еще не было, уместил все на тумбочке при тахте.

— Ой, ну куда столько, Мишка, — крикнула она ему, когда он потопал к себе. — Мишка! Иди давай сюда!

Он вернулся.

— Хочешь, ложись со мной? — предложила она.

Она поняла, зачем он вперся днем, когда никого не было, и притом с дарами.

Он стоял как ударенный, не пошевельнулся.

Она похлопала своей пухлой белой рукой по ноге, широко отвернув одеяло. Халат опять задрался.

Он потом чуть не плакал. Столько месяцев прошло даром, они все ходили в какую-то грязную сауну, где спали с проститутками, раз в неделю.

— Кукла, ты кукла, — твердил он.

Ей было семьдесят семь. Ему пятьдесят.

После некоторого времени, когда он уходил от нее только под утро (а приходил ночью, когда братья спали), он вдруг сказал ей, что они поженятся и он увезет ее к себе домой. В семью к маме, в горы. Его маме чуть ли не сто лет, она еще воду на себе носит снизу! Там все здоровые! Живут до ста сорока лет! Там козий сыр, там зелень, которую отправляют в Лондон-шлондон самолетами! Англичане приезжали, взяли на анализ кинзу, укроп, василек, нашли, что их зелень продлевает жизнь! Купили два поля, наняли женщин, выращивают помидоры-шмамидоры с кулак, во! Будешь ходить у меня, кукла! Мы найдем врача, горный воздух поможет. Брат работает в районной больнице фельдшером на скорой помощи.

Она стала мечтать о новой жизни там, в горах. Эту квартиру они сдадут и будут там жить, и всё! На мои деньги.

Ей представлялось, что она ходит там, под деревьями, в саду, полная, белая, лицо расправится, простоквашей надо мазать, и всё, сметаной и дрожжами, творог разводить и накладывать. А волосы она будет красить хной! Хной и басмой! И кто даст ей тот возраст? Грудь у нее шестого размера! С женой Мишка разведется, зачем это ему, старая баба, черномордая, седая, усатая, морщинистая бабушка, внуками занимается!

О супруге Мишка не упоминал, но показывал еще давно в мобильном телефоне фото дочери с внуками. Они все ей показывали фото в телефонах, хвастались. И там, у Мишки в телефоне, как раз сидела рядом эта бабка.

Но у вас у всех есть такие жены там, чего скрывать?

Ей по виду тоже, наверно, не меньше пятидесяти, она как головешка обугленная, носатая. Восточные женщины стареют рано!

Всё, едем.

Насчет его развода она как-то не думала. Да ладно, рассосется. Он меня любит как никто не любил, и я его люблю как никто его не любил. В первый раз в жизни люблю.

Она смотрела все эти сериалы и как будто сама была молодой, стройной. Но им не везло, их бросали, они плакали. Да она сейчас их не хуже! Лучше. Никаких проблем, ни месячных, ни голова не болит, никогда не отказываем. Он говорит, ты целка.

Она все время думала, что надо купить. Прикидывала так и сяк. Этим был занят ее ум все время. Они поедут на такси на рынок.

Счастливые заботы. Приданое.