Майкл Каннингем - Избранные дни Страница 24

Она посмотрела в сторону юга, туда, где все произошло. Место происшествия, должно быть, все еще оцеплено, полицейские прочесывают перекресток. Зияющая пустота на месте башен-близнецов поражала даже спустя столько времени. Теперь, когда башен не стало, было видно, как по небу проплывают мохнатые облака, как восходит бледный ломтик луны.

Та же луна поднималась и над бесчисленными маленькими городками, утыканными деревьями и испещренными светлыми пространствами лужаек, над городками, жители которых совершают убийства разве что в душе; где вся непыльная работа полицейских — это подростковые правонарушения и эпизодические случаи насилия в семье, где никому не нужны специалисты, умеющие проникнуть в истинные намерения бомбистов и отравителей, вооруженных «узи» радетелей расовой чистоты и размахивающих мачете стариков.

И где, конечно же, не место человеку вроде Кэт. В таком городке с непривычки и от одиночества она бы начала постепенно угасать и, вероятно, все больше и больше времени проводила бы на табурете в баре местного стейк-хауса, где бы ровными рядами выстраивала перед собой выпитые рюмки, стараясь говорить потише и не исписывать салфетки своими заметками.

Она поднялась до Бонд-стрит, повернула на восток Люди на улице занимались обычными делами, но в общей атмосфере чувствовалась перемена. На всех подействовало известие о взрыве. Молодой человек с дипломатом в руках, который шел впереди Кэт, втянул голову в плечи, словно ожидал удара сверху. Три девушки-азиатки остановились у витрины, взглянули на выставленные там туфли, переглянулись и пошли дальше — может, подумали, как бы на них не обрушился дождь битого стекла? Опасность, веявшая в воздухе последние несколько лет, достигла наивысшей концентрации; люди теперь отчетливо слышали ее запах. Сегодня им напомнили (нам напомнили) о том, что большая часть мира знала уже многие века: человек очень легко, практически в любой момент, может совершить смертельную для себя ошибку. О том, что все мы ходим живыми и невредимыми только потому, что никому еще не пришло в голову нас убить. Что нам, спешащим по своим делам, не дано знать, минуем ли мы катастрофу, или она нас накроет.

Кэт шла по Бонд-стрит мимо заоблачно дорогого японского ресторана, мимо магазинной витрины, на которой очередной оптимист вывесил оповещение о близящемся открытии еще одного бутика, просуществовать которому суждено полгода или около того. Перейдя Лафайет, она свернула на Пятую улицу, к своему кварталу, к своему дому, к месту, которое она привыкла называть своим домом, хотя семь лет назад, переехав сюда, видела в нем лишь несколько недорогих мрачноватых комнат, где она проведет первое время после развода, пока не начнет новую настоящую жизнь в новой настоящей квартире. Забавно, как за семь лет ее дом из трущобы превратился в настоящее сокровище, как знакомые теперь недоумевали, путем каких комбинаций ей удалось заполучить квартиру на темном четвертом этаже без лифта, цену за которую хозяин не может поднимать по своему желанию, да еще в таком квартале, где у вас в подъезде по ночам не мочатся наркоманы. Кто знает, может, наши потомки станут ценить орлоновые в блестках свитера, которые продают на Нассау-стрит? Вдруг дойдет и до того, что картонные, под аллигатора, тайваньские туфли будут представляться наследием золотого века?

Вокруг были расслабленные обитатели Пятой улицы. Две литовские женщины, как всегда, сидели на тротуаре на своих складных алюминиевых стульях, но вместо того, чтобы с царственной скукой во взгляде рассматривать прохожих, они склонились друг к дружке и живо что-то обсуждали на своем языке, покачивая при этом головами. Парочка панков с рыжими ирокезами на голове топали сегодня по улице с какой-то особенной яростью — ну что, народ, вам охренительно странно, что эта байда рванула прямо в ваши сраные рожи? И только бездомного старика на его вечном посту у цветочного магазина, похоже, ничто не коснулось, он по-прежнему пел свои не слышные другим песни — наемный плакальщик квартала, за всех его жителей оплакивающий мертвых.

Кэт поднялась в квартиру. На мгновение она увидела ее глазами коллег-полицейских, которые заявились бы сюда, если бы это ее, Кэт, взорвали на углу Бродвея и Кортленд. И не увидела ничего хорошего. Следовало признать: это квартира человека, у которого опустились руки. Повсюду разбросана одежда и обувь, раковина полна немытых тарелок. Где попало сложены стопками книги, которые давно не помещаются в книжный шкаф. А не плесень ли это плавает на поверхности кофе, чашку с которым она когда-то оставила на книгах, сложенных в углу дивана? Конечно плесень. Если провести пальцем по плоскости подоконника, не останется ли на нем бархатистый слой жирноватой пыли? Другого и быть не может. Квартира могла бы принадлежать старшекурснику, чуть менее опрятному, чем большинство его товарищей. Этот со сломанной пружиной диван цвета овсянки — Люси отдала его Кэт, чтобы он послужил ей, пока она не купит что-нибудь получше. С тех пор прошло семь лет.

Ну и пропади все пропадом. У нее нет времени. Она потерпела поражение. Чистоплотность — это добродетель, но не из самых привлекательных.

Она проверила автоответчик Первое сообщение было от Саймона.

Привет, про взрыв слышала? Перезвони мне.

Она набрала номер «Титана». Амелия, секретарша, соединила ее с Саймоном.

— Кэт?

— Привет.

— Что там случилось? Что-нибудь об этом знаешь?

— Похоже, я с ним разговаривала. С террористом.

— Ты шутишь?

— Три дня назад. Мы это пока точно не установили, но по-моему, я с ним разговаривала.

— Ты с ним разговаривала. Значит, он тебе позвонил.

— Дорогой, у меня такая работа. Мне-то такие люди и звонят.

— Ты сейчас где?

— Дома.

— Хочешь, поужинаем вместе?

— Может быть… Если честно, не знаю.

— Я собираюсь взять тебе выпить и угостить ужином.

— Это очень мило.

— Куда бы ты хотела пойти?

— В какое-нибудь место поскромнее. На твой выбор.

— Хорошо. «Ле Блан» подойдет?

— Отлично. Просто великолепно.

— Через полчаса?

— Через полчаса.

Он повесил трубку. За разговором Кэт снова принялась за прежнее. Взяла ручку и записала в блокноте:

Твердыня одиночества?

Грязь мерзость?

Где тот маленький дом?

Она вырвала листок, скомкала и выбросила. Когда эта ее привычка делать записи превратилась у нее… во что же она превратилась?.. В поток ассоциаций. Началось ли это после 11 сентября? Она надеялась, что так оно и было. Понять причину и следствие — это всегда успокаивает.

В ресторане Кэт была ровно через полчаса. Как и ожидала, она пришла первой. Саймон никогда не мог просто положить трубку, встать и пойти, даже в экстренных случаях. Впрочем, вся его жизнь была сплошным экстренным случаем. Он торговал фьючерсами, контрактами на будущее. (Да, он объяснял ей, что это такое, но она так толком и не поняла, чем именно он занимается.) На экране его компьютера создавались и исчезали целые состояния. Он был главным кукловодом. Если он перестанет справляться со своим делом, всю страну Оз грозит поглотить изумрудный туман. Так что он придет, как только сможет.

Сама Кэт ничего не могла поделать со своей привычкой к пунктуальности. Она пыталась избавиться от нее. Но так и не научилась куда-либо опаздывать.

Только Саймон мог счесть «Ле Блан» скромным местом — потому что оно уже перестало быть остромодным. Три года назад в этом мрачноватом помещении на Мотт-стрит была прачечная самообслуживания, но потом кто-то расчистил выложенные столетней плиткой стены, повесил на них пожелтелые зеркала, установил оцинкованную барную стойку, и пожалуйста — идеальное парижское бистро. Какое-то время оно оставалось сверхфешенебельным, затем слегка захирело. Теперь сюда заходили и люди с улицы. За ближним к бару столиком сидела парочка, явно не жители соседних домов. На нем много золота; она повесила на спинку стула свой поддельный «версаче». Московские нувориши. Год назад таких бы и на порог не пустили. Кэт представляла себе скромное место скорее вроде… Ладно, так сразу она не могла припомнить ни одного действительно скромного ресторана.

Небольшая заминка вышла между Кэт и метрдотелем, новой девушкой, которая улыбалась во весь рот, не зная, как отнестись к чернокожей женщине, пришедшей без кавалера. Прежде чем девушка собралась с мыслями, Кэт сказала:

— У меня встреча с Саймоном Драйденом. Полагаю, он сделал заказ.

Девушка сверилась со списком.

— Да-да, — сказала она. — Мистера Драйдена еще нет.

— Может, проводите меня за столик?

Осанка королевы, тон как у классной дамы, ультраформальная улыбка: молодец, ты ведешь себя как должно.

— Разумеется, — пропела метрдотель и проводила Кэт во вторую от бара кабинку.