Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов) Страница 24

— Виктор, — начал он, и его голос разнесся по всему залу, — говори правду: ты отдал мне деньги?

— Да, — ответил Виктор, — отдал.

Майкл ближе наклонился к нему.

— Смотри мне прямо в глаза! — потребовал Майкл отчетливым голосом, демонстрируя свое терпение, — и отвечай! Ты отдал мне деньги?

Виктор, подняв голову, смотрел не уклоняясь, прямо ему в глаза.

— Я вернул тебе все деньги.

Майкл наклонился к нему еще ближе — теперь он чуть не касался его лбом.

— Смотри мне прямо в глаза — не увиливай, Виктор!

Тот смело последовал его примеру — теперь их разделяло расстояние не больше одного фута.

— Так вот, Виктор, — снова начал Майкл, сузив свои холодные глаза — они поблескивали сейчас сероватым, — ты вернул мне деньги?

Виктор сделал глубокий вдох и шумно выдохнул:

— Да!

Майкл пошатнулся, сделал шаг назад, словно только что получил удар, и недоуменно уставился в глаза клятвопреступнику — так глядит отец на сына, который только что признался, что убил родную мать: ничего не понимал, не испытывал к нему никакой жалости. Такое не укладывается в голове у нормальных людей, — неужели столь чудовищное преступление может кто-то совершить в этой жизни? Выражение на грубом лице Майкла постоянно менялось под воздействием перемежающихся приливов гнева, отчаяния, жажды мести.

— Мерзкий лжец, будь ты проклят, Виктор! — дико заорал Майкл. Спрыгнул с платформы для свидетелей, схватил за ножку тяжелое дубовое кресло и угрожающе занес его, словно убийца нож, над головой Виктора.

— Майкл! Боже, Майкл! — закричала Долорес, и вопли ее перекрыли шум, поднявшийся в зале суда.

— Говори правду, Виктор! — орал Майкл; лицо у него стало кирпичного цвета, за разжатыми губами поблескивали белые зубы, — он был вне себя от гнева, впервые в жизни угрожая другому человеку насилием и расправой. — Говори, не тяни!

Он стоял перед ним — воплощенная фигура Правосудия, вооруженная тяжелым креслом, — в надувшихся на крупных запястьях венах пульсировала кровь, кресло дрожало над головой Виктора в громадных, шишковатых руках, а напрягшиеся огромные мускулы выпирали из рукавов под тонким сукном.

— Немедленно признавайся, Виктор!

— Пилато! — закричал судья. — Немедленно опустите кресло на пол!

Виктор сидел словно окаменев, не спуская полных ужаса глаз с грозного кресла, взметнувшегося у него над головой.

— Пилато! — снова закричал возмущенный судья. — За такой проступок вас могут отправить в тюрьму! — Он стучал молотком по столу, хотя понимал, что в данный момент это бесполезно.

— Не забывайте, Пилато, — здесь суд!

— Ну, Виктор? — снова вопросил Майкл, абсолютно равнодушный к увещеваниям судьи и не сдвигаясь с места ни на дюйм. — Что скажешь, Виктор? Немедленно признавайся, прошу тебя!

— Не-ет! — взвизгнул Виктор, весь съежившись на своем стуле, вытянув вперед руки — эту слабую защиту, не способную предотвратить весьма осязаемую страшную угрозу. — Не-ет, я не верну-ул деньги! Не верну-ул!

— Пилато! — завизжал теперь, как поросенок, судья. — Это не свидетельские показания!

— Значит, ты лгал суду? — неумолимо допрашивал его Майкл, не выпуская из рук кресла, которое висело у Виктора над головой, словно занесенный палачом топор.

— Ма-а-йкл, боже мой, Ма-а-йкл, — выла Долорес.

— Это не моя идея… — несвязно бормотал Виктор. — Клянусь Богом, не я это придумал! Это все Альфред Лотти и Джонни Нолан. Я в полном подчинении у этих преступников. Майкл, ради любви к Богу, не убивай меня! Майкл, мне бы самому никогда не пришла бы в голову такая мысль! Прости меня, Майкл, прости!

— Гиннес! — крикнул судья судебному приставу. — Вы что, собираетесь стоять на месте и ничего не предпринимать? Почему вы бездействуете?

— Я могу его пристрелить, — спокойно ответил Гиннес. — Вам угодно, чтобы я пристрелил истца здесь, прямо в суде?

— Заткнитесь! — оборвал его судья.

Гиннес, пожав плечами, снова повернулся к свидетельской кафедре с чуть заметной улыбочкой на губах.

— Так ты лгал? — спрашивал Майкл уже тихим, спокойным голосом, обретя терпение.

— Да, лгал! — крикнул Виктор.

Не торопясь, с поразительным спокойствием Майкл осторожно поставил дубовое кресло на место; широко улыбнулся и повернулся к судье.

— Ну, вот и все.

— Можете ли вы назвать хоть одну приемлемую причину, в силу которой я не мог бы отправить вас в тюрьму?! — орал судья.

Виктор плакал, почувствовав облегчение от миновавшей угрозы, и вытирал слезы рукавом.

— Я не имею никакого права, — заявил судья, — считать такое признание доказательством совершенного преступления. Мы находимся в зале суда в штате Иллинойс, в Соединенных Штатах, а не ведем расследование в испанской инквизиции, мистер Пилато.

— Почему? — спросил Майкл, вскинув голову.

— Потому что существуют определенные правила, — быстро продолжал судья, повышая голос, — которых принято придерживаться. Нельзя, мистер Пилато, добиваться показаний обвиняемого с угрозами нанести ему телесные увечья или, еще хуже, размозжить ему голову креслом.

— Но тогда мы не добились бы от него истины, — спокойно возразил Майкл.

— По крайней мере, мистер Пилато, — продолжал судья, — получите тридцать дней тюрьмы. Это как минимум.

— Ах, Майкл! — зарыдала Долорес.

— Мистер Фраски, — говорил судья, — я обещаю, что вы будете находиться под защитой закона. Никто не сможет причинить вам вреда.

— Это моя вина-а!.. — горько плакал Виктор, а руки его тряслись от разных переживаемых в эту минуту чувств: страха, раскаяния, религиозного умиления, радости, что удалось избежать смерти. — Да, это моя вина! Я так поступил! Больше я никогда не буду лгать! Я всего лишь слабый человек, находящийся под влиянием этих негодных бездельников… Да, я должен ему триста долларов! Прости меня, Майкл, прости!..

— Он не причинит вам никакого вреда, — терпеливо твердил судья. — Это я вам гарантирую. Можете говорить правду, ничего не опасаясь. Вы должны мистеру Пилато триста долларов?

— Да… я должен… мистеру Пилато… триста долларов… — Виктор четырежды сглотнул слюну, пока произносил эту короткую фразу.

Молодой адвокат положил три листочка в свой тощий портфельчик и щелкнул замочком.

Судья, вздохнув, вытер лоб носовым платком, глядя на Майкла.

— Никак не могу одобрить ваш способ ведения судебного разбирательства, мистер Пилато, — высказался он. — Только потому, что вы работяга, у которого полно работы на вашей земле и всяких других обязанностей, я не арестовываю вас и не отправляю на месяц в тюрьму, чтобы научить вас тем самым, с каким уважением следует относиться к судебным процессам.

— Да, сэр, — глухо отозвался Майкл.

— Впредь, — назидательно продолжал судья, — прошу вас нанимать адвоката, если вздумаете снова появиться передо мной в этом суде.

— Да, сэр, — покорно согласился Майкл.

— Мистер Пилато, вам решать, когда и где ответчик должен выплатить вам свой долг.

Майкл повернулся и вплотную подошел к Виктору. Тот опять весь съежился от страха на своем стуле.

— Завтра утром, Виктор, — Майкл водил указательным пальцем у него перед носом, — ровно в восемь тридцать, я зайду в твой магазин. Деньги должны быть приготовлены.

— Да, конечно… — пролепетал Виктор.

— Вас устраивает? — спросил Майкл судью.

— Да, вполне, — ответил тот.

Майкл большими шагами подошел к молодому адвокату.

— А вы, мистер адвокат! — Он остановился перед ним, руки в боки, — перед этим молодым человеком в костюме в тонкую полоску. — Вы прекрасно знали, что он не вернул мне деньги. Молодой человек, получивший высшее образование! Вам должно быть стыдно за себя! — Повернувшись к судье, вежливо ему поклонился, расплывшись в широкой улыбке. — Благодарю вас! Желаю всего наилучшего. Прощайте. — И, широко улыбаясь, как триумфатор, покачиваясь, словно старый морской волк — капитан судна, вышел через воротца.

Долорес ждала, с его шляпой в руке. Взяв жену под руку, он с достоинством зашагал по проходу, кивая и улыбаясь публике.

Когда они подошли к выходу, кто-то зааплодировал, и тут же этому примеру последовали все зрители; ему устроили овацию. Майкл медлил; только когда спустились с крыльца здания суда на улицу, освещенную ярким утренним солнцем, он, аккуратно надев шляпу, с широкой улыбкой повернулся к жене:

— Ну, разве я не выполнил того, что обещал?

— Да, конечно… Только я еще никогда в жизни не испытывала такого стыда.

— Долорес, о чем ты говоришь?! — Майкла явно шокировали ее обидные слова. — Я вернул себе деньги! Я выиграл дело!

— Разве можно вести себя так в зале суда? — Долорес с мрачным видом поспешила к автомобилю. — Ты кто, краснокожий индеец? — И, сев в машину, со злостью захлопнула дверцу. Майкл, прихрамывая, обошел машину и влез в нее с другой стороны; не возразив ей ни словом, он дал газ и, то и дело покачивая головой, поехал к дому.