Грэм Грин - Сила и слава Страница 24

– Сколько? – нетерпеливо повторил нищий.

– Я дам тебе пятнадцать песо, и ты достанешь мне вино. Сколько заплатишь, твое дело.

– Тогда пошли.

Они стали спускаться с холма; на углу, где одна улица вела к аптеке и дальше, к казармам, а другая – к гостинице, набережной и к складу «Объединенной банановой компании», человек в поношенной одежде остановился. Навстречу, держа винтовки как придется, шагали полицейские.

– Подожди. – Вместе с ними шел какой-то метис; два клыка выступали у него над нижней губой. Человек в поношенной одежде следил за ним из темноты. Метис повернул голову, и взгляды их встретились. Полицейские прошли мимо, поднимаясь на площадь. – Пошли. Быстрее.

Нищий сказал:

– Они нас не задержат. Они за другой дичью охотятся – покрупнее.

– А почему этот человек с ними, как ты думаешь?

– А кто его знает? Может, заложник.

– Заложнику связали бы руки.

– Почем я знаю? – В словах нищего была вызывающая независимость – не редкость в стране, где бедняки имеют право клянчить милостыню. Он спросил: – Так тебе нужно спиртное или нет?

– Мне нужно вино.

– Не знаю, что у него там есть. Бери, что дадут.

Нищий повел своего спутника к реке. Он сказал:

– Может, его и в городе нет. – Жуки вились вокруг них и оседали на асфальт; они щелкали под ногами, как грибы-дождевики, а с реки тянуло зеленой кислятиной. В раскаленном, пыльном скверике белел гипсовый бюст генерала, а на первом этаже единственной в городе гостиницы глухо пульсировал движок. Широкие деревянные ступени, усеянные жуками, вели на второй этаж. – Ну, я постарался ради тебя как мог, – сказал нищий. – Больше никто бы не сделал.

Из номера на втором этаже вышел человек в черных брюках, в плотно облегающей торс фуфайке и с полотенцем через плечо. У него была аристократическая седая бородка, брюки держались на подтяжках и на поясе. Откуда-то из недр гостиницы донеслось урчанье водосточной трубы; жуки с размаху хлопались об электрическую лампочку без абажура. Нищий повел серьезный разговор с человеком в черных брюках, и пока они говорили, свет погас, а потом, мигая, зажегся опять. На верхней площадке лестницы стояли вразброс плетеные качалки, а на большой черной доске были написаны фамилии постояльцев – трое на двадцать номеров.

Нищий повернулся к своему спутнику.

– Того господина, – сказал он, – сейчас нет, хозяин говорит. Ну что, подождем его?

– Мне времени не жалко.

Они вошли в большой пустой номер с плиточным полом. Маленькую черную железную кровать, стоявшую там, словно кто-то забыл при переезде. Они сели на нее рядышком и стали ждать, а жуки влетали в комнату сквозь дырявую москитную сетку.

– Он очень важный человек, – сказал нищий. – Двоюродный брат губернатора. Все достанет, все, что ни пожелаешь. Но свести тебя с ним может только тот, кто пользуется у него доверием.

– А ты пользуешься?

– Я на него работал, – сказал нищий и добавил с полной откровенностью: – Хочешь не хочешь, а приходится доверять.

– И губернатор знает об этом?

– Конечно нет. Губернатор человек крутой.

Водопроводные трубы то и дело громко заглатывали воду.

– Почему же он мне должен довериться?

– Ну, любителя выпить сразу видно. Ты еще не раз к нему придешь. У него товар хороший. Дай-ка мне твои пятнадцать песо. – Он дважды пересчитал монеты. – Получишь бутылку самого хорошего бренди из Веракруса. Помяни мое слово. – Свет погас, и они сидели в темноте. Когда кто-нибудь из них двигался, кровать под ним скрипела.

Послышался голос:

– Бренди мне не нужно. Во всяком случае, не целую бутылку.

– Так что же тебе нужно?

– Я уже говорил – вино.

– Вино дорого.

– Это неважно. Или вино, или ничего.

– Айвовое?

– Нет, нет. Французское вино.

– У него иногда бывает из Калифорнии.

– Ну что ж, это мне годится.

– Сам-то он, конечно, получает все даром. С таможни.

Движок внизу снова начал тарахтеть, загорелся тусклый свет. Дверь отворилась, и хозяин поманил нищего; последовали длинные переговоры. Человек в поношенной одежде откинулся на кровати. Подбородок у него был порезан в нескольких местах – там, где рука с бритвой дрогнула, – лицо осунувшееся, болезненное; когда-то, вероятно, щеки были круглые, пухлые, но теперь ввалились – ни дать ни взять разорившийся делец.

Нищий вернулся. Он сказал:

– Тот господин сейчас занят, но скоро придет. Хозяин послал за ним мальчишку.

– Где он?

– Ему нельзя мешать. Он играет на бильярде с начальником полиции. – Нищий подошел к кровати, раздавив двух жуков босыми ногами. Он сказал: – Гостиница эта прекрасная. Ты где остановился? Ты ведь не здешний?

– Да, я здесь только проездом.

– Этот господин очень влиятельный человек. Хорошо бы угостить его. Ведь не унесешь же ты все с собой. Выпить можно и здесь.

– Мне бы оставить себе хоть немножко – взять домой.

– Какая разница, где пить. Я считаю, где есть стул и стакан, там и дом.

– Все-таки… – Свет опять погас, а молнии на горизонте взлетали, как занавески. Откуда-то издали сквозь москитную сетку в комнату докатились удары грома, похожие на гул, который доносится с другого конца города во время воскресного боя быков.

Нищий спросил по-дружески:

– А ты чем занимаешься?

– Да так, чем придется.

Они замолчали, прислушиваясь к шагам на деревянной лестнице. Дверь отворилась, но в темноте ничего не было видно. Чей-то голос отпустил ругательство – для порядка – и спросил:

– Кто тут? – Зажженная спичка осветила синеватую тяжелую челюсть и потухла. Движок затарахтел, и свет снова вспыхнул. Вошедший устало проговорил: – А, это ты.

– Это я.

Он был маленький, с широким не по росту, бледным лицом, одет в узкий серый костюм. Под жилетом у него выпячивался револьвер. Он сказал:

– У меня ничего нет. Ровным счетом ничего.

Нищий прошлепал через всю комнату и начал тихо и серьезно говорить что-то. За разговором он осторожно нажал босой ногой на начищенный до блеска ботинок своего собеседника. Тот испустил вздох, раздул щеки и подозрительно оглядел кровать, словно опасаясь, уж не распорядились ли тут посетители без него. Он резко проговорил, обращаясь к человеку в поношенной одежде:

– Значит, тебе нужно бренди? Из Веракруса? Это противозаконно.

– Не бренди. Бренди мне не нужно.

– А пиво, скажешь, плохо? – Поскрипывая ботинками по плиткам, он развязно, начальственно вышел на середину комнаты – губернаторский родственник! – И пригрозил: – Мне ничего не стоит тебя посадить.

Человек в поношенной одежде сказал, как и полагалось, приниженно:

– Конечно, ваше превосходительство…

– Думаешь, только мне и дела что поить каждого попрошайку, который…

– Я бы не стал вас беспокоить, но вот этот человек…

Губернаторский брат сплюнул.

– Но если вашему превосходительству угодно, я уйду…

Тот резко проговорил:

– Я человек мягкий. Всегда делаю одолжение людям… когда это в моих силах и никому не вредит. Я человек с положением, понимаешь? Спиртное получаю легально.

– Да, конечно.

– И беру за него столько, сколько оно мне самому стоит.

– Конечно, конечно.

– А не брать, так по миру пойдешь. – Ступая осторожно, точно ему жали ботинки, он подошел к кровати и откинул одеяло. – Болтать любишь? – бросил он через плечо.

– Нет, я умею держать язык за зубами.

– Болтать-то болтай, только знай кому. – В тюфяке была большая дыра; он вытащил из нее пук соломы и снова запустил туда пальцы. Человек в поношенной одежде с деланным безразличием устремил взгляд на скверик за окном, на темные глинистые берега и на мачты парусников; позади них вспыхивали молнии, гром стал слышнее.

– Вот, – сказал губернаторский брат. – Это я могу тебе дать. Хорошее бренди.

– Да мне, собственно, не бренди нужно.

– Бери, бери, что дают.

– Тогда, пожалуй, верните мне мои пятнадцать песо.

Губернаторский брат вскричал:

– Пятнадцать песо? – Нищий поторопился объяснить, что этот человек хочет купить и немножко вина, и бренди. Сидя на постели, они стали яростно торговаться вполголоса. Губернаторский брат сказал: – Вино трудно достать. Бренди две бутылки я тебе дам.

– Одну бренди, а вторую…

– Это лучшее бренди. Из Веракруса.

– Но я пью вино… Если бы вы знали, как мне хочется вина…

– Вино я получаю по дорогой цене. Сколько ты можешь еще заплатить?

– У меня осталось всего-навсего семьдесят пять сентаво.

– Тогда бери бутылку текилы.

– Нет, нет.

– Ну, давай еще пятьдесят сентаво. Бутылка большая. – Он снова начал копаться в тюфяке, вытаскивая оттуда солому. Нищий подмигнул человеку в поношенной одежде и показал, будто откупоривает бутылку и наливает вина в стакан.

– Вот, – сказал губернаторский брат. – Хочешь – бери, хочешь – нет.

– Возьму, возьму.

Губернаторский брат сразу оставил свой грубый тон. Он потер руки и сказал: