Курт Воннегут - Сейчас вылетит птичка! Страница 24

Трое детективов кивнули.

— При словах: «Черная магия» вы увидите, как я прохожу сквозь зеркало. Потом я скажу: «Белая магия» и появлюсь во всех зеркалах в этой зале. Вы станете стрелять по зеркалам, пока не перебьете все, до единого. А потом я скажу: «Прощайте, джентльмены», и вы застрелите друг друга.

Уимс неспешно направился к двери. Никто не смотрел на него — все не спускали глаз с зеркала.

— Черная магия, — мягко произнес Уимс.

— Вот он! — вскричал Фольц.

— Идет словно через двери! — воскликнул Карни.

— Спаси нас, Господи, — проговорил Фред.

Уимс вышел из бальной залы на лестницу и прикрыл дверь, оставив небольшую щель.

— Белая магия, — проговорил он.

— Вот он! — крикнул Фольц.

— Вокруг нас! — вторил ему Карни.

— Стреляйте! — завопил Фред.

Последовала вакханалия криков, выстрелов и звона разбитого стекла.

Уимс ждал тишины, которая наступит, когда будут разбиты все зеркала. Ждал минуты, чтобы сказать последнее «прости».

Слова прощания замерли у него на губах, когда пули прошили дверь, к которой он прислонился, и самого гипнотизера.

Умирающий Уимс опустился на лестницу, понимая, что сейчас безжизненным мешком покатится по ступенькам. Но его волновало не это. Уимс вспомнил — слишком поздно, — что на другой стороне двери в бальную залу тоже висело зеркало.

Не порти вечеринку, © 2006 Kurt Vonnegut/Origami Express, LLC

МИЛЫЕ МАЛЕНЬКИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ[11]

Перевод. А. Криволапов, 2010

Стоял такой жаркий, сухой и ослепительный июль, что Лоуэллу Свифту казалось, будто каждый микроб в нем, каждый самый маленький грешок выгорели дотла. Свифт ехал на автобусе домой с работы — он торговал линолеумом в универсальном магазине. Сегодняшний день знаменовал седьмую годовщину его супружества с Мадлен. Между прочим, у Мадлен была машина. Нет, не так: она была владелицей автомобиля!

В длинной зеленой коробке под мышкой Свифт нес алые розы.

Автобус был битком, но всем женщинам нашлись сидячие места, так что совесть Лоуэлла ничто не тревожило. Он откинулся на спинку сиденья и погрузился в приятные мысли о жене, похрустывая костяшками пальцев.

Лоуэлл был высокий, стройный мужчина с тонкими песочными усиками и желанием походить на британского полковника. Со стороны казалось, этому его желанию соответствует все, разве что мундира не хватало. Со стороны Лоуэлл выглядел значительным и целеустремленным, а вот вблизи его подводили глаза печального попрошайки, потерянного, испуганного, назойливо-любезного. Он был неглуп, сравнительно здоров, но дошел до той черты, когда его положение главы семьи и главного добытчика растаяло как дым.

Мадлен однажды сказала, что он словно стоит на обочине жизни, не переставая улыбаться и говорить: «Простите», «После вас» и «Нет, благодарю».

Сама Мадлен торговала недвижимостью и зарабатывала куда больше, чем Лоуэлл. Временами она подшучивала над ним по этому поводу, а Лоуэлл в ответ лишь дружелюбно улыбался и говорил, что никогда, ни при каких обстоятельствах не заводил врагов, и что Господь изначально создал его — да и Мадлен — добрыми людьми.

Мадлен была женщина привлекательная, и Лоуэлл всю жизнь любил ее одну. Без Мадлен он бы просто потерялся. В иной день, возвращаясь домой на автобусе, Лоуэлл чувствовал себя скучным, усталым, бесполезным и очень боялся, что Мадлен бросит его — в то же время понимая таковое ее возможное желание.

Впрочем, нынешний день выдался не из таких. Лоуэлл чувствовал себя превосходно. Ведь помимо того, что сегодня была годовщина их с Мадлен свадьбы, день ознаменовался загадочным событием. Событием, насколько понимал Лоуэлл, ни к чему не ведущим, тем не менее он чувствовал себя героем небольшого приключения, которое они с Мадлен смогут с удовольствием посмаковать. Сегодня, когда Лоуэлл ждал автобус, кто-то метнул в него нож для разрезания бумаги.

Он решил, что нож метнули из проезжающего автомобиля или из офиса в здании через дорогу. Лоуэлл заметил его, лишь когда нож звякнул о тротуар рядом с острыми черными носами его ботинок. Он быстро оглянулся по сторонам, никого не увидел и с опаской поднял находку. Нож оказался теплым и неожиданно легким — голубовато-серебристый, овальный в сечении, модернового вида. Сделан нож был из цельного куска металла, явно полого внутри, одна сторона лезвия остро заточена, вторая тупая; маленький, похожий на жемчужину камешек посередине разграничивал лезвие и рукоятку.

Лоуэлл сразу же распознал, что это нож для разрезания бумаги, так как часто обращал внимание на подобные вещички в витрине магазина ножей по пути к автобусной остановке и обратно. Он поднял нож над головой и обвел взглядом окна автомобилей и офисов. Никто не выглянул в ответ, и в конце концов Лоуэлл положил нож в карман.

Он посмотрел в окно автобуса и понял, что уже подъезжает к спокойному, укрытому в тени вязов бульвару, где жили они с Мадлен. Здания по обе стороны бульвара хотя и были давно уже поделены на квартиры, снаружи оставались величественными особняками. Если бы не заработки Мадлен, они ни за что не смогли бы снимать жилье в таком месте.

Следующая остановка была его — рядом с особняком в колониальном стиле, украшенным колоннадой. Мадлен, должно быть, ждет, глядя в окно их апартаментов на четвертом этаже, там, где раньше располагалась бальная зала. Словно влюбленный старшеклассник, Лоуэлл нетерпеливо дернул шнур звонка и задрал голову, чтобы увидеть лицо жены в зарослях лоснящегося плюща, увившего фасад. Лица не было, и Лоуэлл решил, что Мадлен готовит праздничные коктейли.

«Лоуэлл! — сообщила записка у зеркала. — Я поехала решать проблему с недвижимостью Финлеттера. Скрести пальцы. Мадлен».

Криво улыбаясь, Лоуэлл положил розы на стол и скрестил пальцы.

В квартире было тихо, кругом царил беспорядок — Мадлен явно спешила. Лоуэлл поднял дневную газету, валявшуюся на полу рядом с банкой клея и альбомом для газетных вырезок, и прочел обрывочные пометки, которые Мадлен оставила повсюду. Пометки, не имеющие никакого отношения к торговле недвижимостью.

Из кармана у него донесся короткий звук — такой бывает при небрежном поцелуе, или когда открывают кофе в вакуумной упаковке.

Лоуэлл сунул руку в карман и извлек оттуда нож для разрезания бумаги. Маленький камешек посредине вывалился, оставив после себя круглую дырочку.

Лоуэлл положил нож на диванную подушку и пошарил в кармане в поисках потерянного украшения. А когда в конце концов обнаружил его, то расстроился: камешек оказался вовсе не жемчужиной, а тонкой полусферой из какого-то пластика.

Он снова взглянул на нож и передернулся от отвращения. Из дырки на месте камешка выползало черное насекомое четверть дюйма длиной. За ним еще одно, и еще, пока целых шесть не собралось в ямке на подушке, оставленной секунду назад локтем Лоуэлла. Движения насекомых были неловкими и заторможенными, словно они не могли прийти в себя. Вскоре они, судя по всему, уснули в убежище-ямке.

Лоуэлл взял с кофейного столика журнал, свернул его в трубку и приготовился прихлопнуть мерзких маленьких тварей, прежде чем они отложат яйца и заразят квартиру Мадлен.

И тут он понял, что насекомые — вовсе не насекомые, а трое мужчин и три женщины, пропорционально сложенные и одетые в блестящие черные обтягивающие трико.

На телефонном столике в прихожей Мадлен приклеила список телефонных номеров: номера ее офиса, ее босса Бада Стаффорда, ее адвоката, ее брокера, ее доктора, ее дантиста, ее парикмахера, полицейского участка, пожарной команды и универмага, в котором работал Лоуэлл.

Лоуэлл уже в десятый раз проводил пальцем по списку, пытаясь найти номер, по которому можно было бы рассказать о прибытии на Землю шести крошечных человечков ростом четверть дюйма.

Он подумал, как хорошо было бы, чтобы вернулась Мадлен.

Для начала он набрал номер полицейского участка.

— Седьмой участок. Сержант Кахун слушает.

Голос был грубый, и Лоуэлл ужаснулся образу Кахуна, представшему перед его мысленным взором: тучный, неповоротливый, плоскостопый громила, у которого в зеве каждой каморы служебного револьвера хватит места для пятидесяти маленьких человечков.

Лоуэлл вернул трубку на рычаг, не сказав Кахуну ни слова. Кахун не годился.

Все в этом мире вдруг стало казаться Лоуэллу несоразмерно грубым и большим. Он потянул на себя толстую телефонную книгу и открыл раздел «Правительство Соединенных Штатов».

Министерство сельского хозяйства… Министерство юстиции… Министерство финансов — неуклюжие гиганты. Лоуэлл беспомощно закрыл справочник.

Когда же вернется Мадлен?

Он бросил испуганный взгляд на подушку и увидел, что человечки, пробыв в неподвижности около получаса, понемногу начали шевелиться, изучая атласную лиловую почву под ногами и растительность, представленную бахромой. Вскоре их попытки были ограничены стеклянными стенами колпака от антикварных часов Мадлен, который Лоуэлл снял с каминной полки, чтобы накрыть человечков.