Алла Борисова-Линецкая - Дневник горожанки. Петербург в отражениях Страница 24

Естественно — аншлаг.

— А вот можете ли вы, Наташа, вспомнить такие поворотные моменты в жизни. Вдруг — раз, и все пошло по-другому?

— Можно я с конца начну? Это встреча вот с этими двумя актерами, Игорем и Колей. Коля — профессиональный танцор и появился, когда наш первый спектакль, первый театр — развалились. Такая была психологическая катастрофа. Потом после того распада, мы уже понимали, что самое главное — отношения. Просто тогда театр перестал приносить доход, но еще не было осознания того, что никогда театр не будет приносить тех доходов, которые уже были у других… В 90-е годы произошла ломка, и в театре остались люди, которым это реально нужно. Не из-за денег.

А Игорь — клоун. Работал клоуном в театре «Мимигранты». И, наконец, в 96-м году мы все собрались. И получился театр. Лидер, конечно, Вадим. Право вето за ним. Но у нас демократический централизм, и когда мы все начинаем пищать, он говорит: «Ну ладно, мне что, больше всех нужно, что ли?»

Отношения изначально должны быть равными, чистыми, откровенными, и если что-то не устраивает, нужно сразу вываливать это на стол и находить консенсус.

— То есть все всегда начиналось с какой-то встречи?

— Да, вот в 93-м году была очень странная встреча. Я оказалась заграницей в Германии. Это был юбилей огромной телевизионной компании, и меня пригласил на этот праздник Полунин. Огромное Гала в Штутгарте, самые знаменитые коллективы мира, 10000 людей, все ВИПы Германии. А я там работала со зрителями, ну, делала, какую-то мини-импровизацию, и один немец увидел там меня и говорит по-английски: «Ты кто? Откуда? Дай координаты!» Ну, я дала телефон и все. Он говорит: «Я тебя запомнил». Какой-то бред. Но начались звонки. И меня пригласили в знаменитое шоу в Германии. А был 94-й год, и друзья кричали: «Это очень опасно, туда увозят наших девушек работать проститутками…» А оказалось, что это уникальное шоу, где работают актеры всех стран. Швейцарцы, канадцы, французы, американцы.

Но, конечно, самая судьбоносная встреча — это встреча с Вадимом Ильичом Фиссоном. Я мечтала поступить в театральный институт. Уже после студии «Лицедеев», куда я тоже попала совершенно случайно. Пришла приятелю книжку передать, а там — набор. И меня приняли. Но я мечтала об институте. И мне посоветовали пойти к Вадиму, который уже закончил Театральный, посоветоваться… И в «Сайгоне», в центре города была назначена встреча. Вадик пришел, а я опоздала минут на 20… для меня это вообще было не опоздание. В «Сайгоне» такое было в порядке вещей… А этот молодой человек с палочкой, с бородой, — меня отчитал. Он показался мне очень взрослым, и я поразилась, когда узнала, сколько ему лет. Он готовил меня в Театральный институт. И я поступила. И из чувства благодарности вынуждена была выйти замуж… Мы были люди разных миров: он — классик, любитель бардовской песни… Когда слышал о Гребенщикове или о Цое, у него случалась истерика.

— Извините за банальный вопрос, но в этом месте не могу не спросить о любви. Что значит для вас это слово?

— Наверное, все. Оно подразумевает так много… Не мне винить судьбу — повезло. Моя вторая половина был найдена. Тоже совершенно случайно, и сначала казалось, что это не так. Все начиналось с бурных выяснений отношений, с противоположностей, которые долго сходились. И до сих пор мы в чем-то очень различны. Он говорит: «Ну почему ты всегда наоборот?» На самом деле по прошествии времени можно сказать, что нашлась вторая половина.

— И каково это работать с мужем вместе много лет? С вашей эмоциональностью?

— Творческий муж — это очень сложно. С одной стороны — да, повезло, есть взаимопонимание, нет вопросов, почему день не нормированный, почему мы все время в разъездах и т. д. Сложно, что работаем вместе. Но ведь человек на работе настолько другой… Мы делали театр сами из ничего. И те проблемы, которые в государственном театре разрешены, мы решали сами. Как театр должен жить — все, начиная от быта…

— А бывает так: все, не могу больше работать с ним…

— Понимаете, здорово то, что Вадик в жизни ищет такого же творческого разнообразия, как и в театре. Например, свой 41-й день рождения Вадик сыграл, как начало военных действий. Были военные одежды, военкомат, продталоны, санобработка… Кружка, ложка, командиры танковых войск, медицинского отряда. Майор доктор Лев Щеглов (известный сексолог — А. Б) участвовал… Целая акция. А свадьба Игоря Сладкевича была сделана в стиле комсомольской свадьбы 70-х годов, с плакатами, отчетными докладами. У нас вообще веселая жизнь. Розыгрыши бесконечные… Однажды придумали гениальный розыгрыш. Позвонили Щеглову и привели ему «клиента»— иностранца, у которого проблемы. Наш друг Дерек — гениальный актер, он пришел к Щеглову и рассказал, что у него — трагедия. Якобы у него есть девушка-американка, но однажды, поссорившись с ней, он изменил ей с русской девушкой, и теперь — все. Не может ничего с американкой, отношения разлаживаются. А, когда слышит русскую речь — полная боевая готовность… И что вы посоветуете, уважаемый доктор? Лева все это слушал с каменным лицом… и ничего не понял, пока Дерек не передал конверт с приглашением на мой День Рождения. В общем, наша жизнь кипела даже тогда, когда театр приостанавливался.

— А какая вы дома? Если вообще дома бываете?

— Дома я бываю. Но не часто. Хозяйка я ужасающая. А дом у нас сумасшедший. Там еще кроме тысячи гномов (я их собираю, и они все появляются и появляются) есть мама Вадика, собака, кошка…

— Где бы вы еще могли жить кроме Петербурга?

— Меня часто спрашивают, почему мы не на Западе. А еще журналисты все время спрашивают: «Почему вы еще не в Москве?» Очень просто. Мы можем существовать только здесь. Потому что, во-первых, в Петербурге повышенная влажность! Мозги, наверное, в этой атмосфере разжижаются и прорастают в результате всякие гнилые идейки… Адасинский вырос здесь, театр «До», «Шарманка»… Что-то здесь есть в такое в природе и атмосфере. Хотя, как заметила Татьяна Москвина, это «город, не предназначенный для жизни». Питер рождает интересные вещи, но… никакой город в России так не равнодушен к этим вещам.

— Вот вы колесите по Европе. Образ европейской женщины и образ женщины из Петербурга — они разные?

— Мы все больны патриотизмом. Мне приятно, когда шотландцы и англичане делают нам комплименты: «Какой у вас стиль! У вас в России все такие элегантные?»

— И когда родился этот ваш, собственный стиль?

— Не знаю, маму надо спросить… Когда мы делали спектакль «Чушь во фраке», я решила подстричься. Мне сказали, что вот есть интересный мальчишка, работает в салоне. Так я попала в руки к Мише Фирсову. Я была блондинкой, а он говорит: «Да, я знаю, что нужно…» Разводит составы, мажет на голову, и ведь непонятно, какого это будет цвета… Когда же он вымыл и показал… Я — рыжая! А на следующий день должна играть в спектакле… «Все, — думаю. — Он — сумасшедший…» Иду домой. Тут Вадик меня увидел и закричал: «А-аааа!» Но родился образ. Не моим гениальным решением, а случайной встречей. Правда, рыжий цвет имеет множество оттенков, в каждом спектакле для каждой героини — разный…

В Шотландии один критик так и не понял, что я две роли в «Белой истории» играю, и написал: «Странно, на цене было 4 актера, а кланяться вышли трое»… В каком он состоянии на спектакль пришел, интересно…

— Так, теперь, пожалуйста, об одежде. Разберем, так сказать, стиль по косточкам.

— Мои друзья объяснили мне, что, оказывается это стиль гранж — смесь старых вещей и новых, модных. Спасибо, теперь я знаю, как одеваюсь. Это все связано с профессией, ведь что такое клоунада — клоун должен сам чувствовать свой костюм. Образ рождается из пластики, графики, никто так не ценит линию, как наш коллектив. Драматический актер включен в слово, а для нас главное — линия.

Вот мы уже говорили, что ты идешь по улице, встречаешь человека, и после нескольких слов в тебе что-то меняется…

Я случайно познакомилась с Таней Парфеновой. Она такой философ-мыслитель. И был обыкновенный разговор за чашкой кофе, и она вдруг начала говорить о том, как чувствует линию. Целый мир мне открыла. Я стала иначе все видеть.

— И как вы одеваетесь теперь?

— Это складывается очень хаотично. Вот появилась девушка в театре. Анна Белякова. Она сшила мне классное платье.

Меня познакомили с Дианой Голубковой… Она отдала мне свою коллекцию, и мы делали на ее основе выставку фотографий. Я надела белое платье, маску, колпак… и вдруг мы поняли, что это будет спектакль. Так появился спектакль «Белая история». Это платье дало толчок…