Сергей Афанасьев - История Одной Любви Страница 24

Кстати, только сейчас подумал – я ведь совсем не знаю, какие темы разговора тебе интересно слушать от меня. Ты то ведь знаешь, что ты можешь мне рассказывать абсолютно все – мне все будет интересно. А вот этого я про тебя сказать и не могу. Ты уж как-нибудь дай знать, хоть намеком, что тебя больше интересует в наших разговорах. А то я так буду писать какую-нибудь скукотищу для тебя – ты точно начнешь их (мои письма) удалять не читая. Договорились?

Ну вот, и это письмо подошло к концу. Пусть оно будет таким, каким получилось – полностью рассказывательно-описательным. Письма ведь должны быть разными (Это я к методу проб и ошибок – надо же как-то выяснять, какие по содержанию письма сейчас наиболее подходящие. Т.е. я пишу разные, а ты мне сообщаешь – вон то, вон то и вон то мне понравились больше, ну и т.д. – если из этого хоть что-то получится).

С наилучшими и искренними пожеланиями…

Сергей.

Наташенька, еще один приветик!

Снова захотелось с тобой поболтать и я решил не противиться этому чувству.

По поводу той многострадальной рекламы – совсем недавно наконец я понял, чем она еще меня привлекла – девушка сидела, наклонившись влево (ну как ты, сориентировалась? напоминаю – лево – это рука, которой ты не пишешь – не перепутай), облокотившись левой рукой (ничего это тебе не напоминает?), а голову развернула вправо. (Ну что ты теперь на это скажешь? А?). Вот так-то…

Прошлый раз я закончил письмо на том, что собирался идти за пивом в Хмельную заставу. Так вот, сходил, называется, за пивом. Сначала, как и собирался, купил только одно баварское пиво – 2л. Потом подумал и купил парочку корюшки вяленой. Потом, по дороге домой увидел одного мужичка, продающего на улице старые книги – и купил парочку – Май Шеваль и Пер Вале (шведы) и Гуляшки – про Аввакума Захова. Это детективы и оба мне нравятся. В детстве по крайней мере я зачитывался Гуляшки, когда гостил в Губкине – помнишь я писал тебе про кроликов? – это городок под Белгородом, там работало много болгар, и поэтому болгарских книг тоже было много. А шведы мне нравятся до сих пор.

Потом я зашел по дороге в соседний магазин (между моим домом и Хмельной заставой около 5 мелких и три крупных магазина), немного подумал и купил корюшки, теперь уже копченой – для разнообразия, потом взял леща вяленого, постоял немного и в довесок купил две банки морской капусты и килограмм с/м кальмаров. А уже под конец всего этого неожиданного разгула купил полуавтоматический штопор (в смысле – с ручками) и бутылку марочного вина – и это я точно знаю, зачем – вдруг ты когда-нибудь надумаешь заехать ко мне в гости… Коньяк, фрукты и шоколад у меня уже есть, а свечи я купил давно. (Это я намекаю на ужин при свечах).

Короче, домой пришел с полной сумкой. Кто теперь будет все это есть? (Кстати, еще захотелось вдруг мороженного. Думаю, а не сходить ли? Только, наверное, денег надо с собой взять не больше 10 руб, а то опять что-нибудь случится..)

Ну вот, получилось еще одно повествовательное письмо. Наверное, с этим жанром надо пока заканчивать и переходить к другому, что я и сделаю в следующем письме. Готовься…

Сергей.

Воскресенье, 23 июля 2000 г.

Ага! Не ожидала! Это снова я! Ну что? Я тебе еще не надоел? Терпи, чего уж тут…

Докладываю – твое непожелание (на счет думать о тебе) я выполнил и перевыполнил, т.к. думал о тебе с утра до вечера, да еще и по ночам. А как ты? Давай, тоже отчитывайся.

Между прочим, на самом деле в выходные я пишу письма следующим образом – хожу по дому, занимаюсь чем-нибудь и мысленно с тобой разговариваю. И как только появляется что-либо интересное, что мне хотелось бы тебе сказать, я тут же ее, эту мысль, записываю на бумагу. А когда набирается достаточно мыслей – пишу письмо на компьютере.

Все выходные я находился под впечатлением твоих писем. Перечитывал их много раз. Столько в них теплоты – я такого давно не слышал, и еще в них между строк написаны твои чувству ко мне, и это тоже приятно (в сто p`g) читать и перечитывать, и в сотый раз убеждаться, что ты тоже ко мне неравнодушна (или я все-таки в сотый раз ошибаюсь?). И только на одной фразе я постоянно спотыкался, словно меня окатывали легким прохладным душем, это где ты пишешь – "терпи, все равно это скоро пройдет". А все потому, что я сразу начинаю задумываться, что ты имеешь ввиду – скоро пройдет твоя болтливость? Или скоро пройдут наши с тобой отношения? И ты это точно знаешь, что они скоро закончатся. И эти твои знания меня пугают.. Хотя я и сам понимаю – ты выйдешь замуж, у тебя появится ребенок и все твое мировоззрение в корне переменится, и все окружающее отодвинется на второй план и будет для тебя уже неинтересным. Ты это имеешь ввиду?

В воскресенье я все-таки съездил на пляж – довольно забавное зрелище – я имею ввиду загорающих – какой-то паренек выгуливает на поводке маленького крокодильчика, девчонки загорают без верхней части купальников (я имею ввиду – лежа на спине), какие-то девицы несвежего вида внимательно осматривают всех загорающих… Короче, есть над чем задуматься. А вечером я заметил, что ничем по цвету не отличаюсь от раков, которых я купил, за исключением одного – это я их ем, а не они меня, да к тому же, наверное, и пиво они не пьют (или все-таки пьют?).

Лежа на пляже и глядя на окружающих я вдруг остро понял, как было бы замечательно, если бы ты была рядом, хотя бы на короткое мгновение. Мы бы с тобой вместе плавали, лежали рядом на песке, разговаривали о чем-нибудь постороннем… (Или тебе это неинтересно?) И в связи с этим у меня к тебе такой вопрос – с тобой можно будет выехать на пляж в какие-нибудь из выходных дней? Хотя бы совсем на чуть-чуть? На час, или даже на полчаса?

И здесь (на пляже) я заметил одну особенность в себе – (это какое-то сумасшествие) – я везде вижу (или ищу) тебя, сразу же обращаю внимание на высоких девушек с темными волосами и с короткой стрижкой.

Я уже, наверное, не могу без тебя, без ощущения тепла твоей руки в моей, не могу не видеть близко-близко твои красивые карие глаза, ямочки на щечках, мягкую улыбку, не видеть твоей обольстительной грациозной походки, когда ты идешь ко мне во время обеда… Мне кажется, нам всетаки надо увидеться. Можно ведь после работы посидеть где-нибудь на лавочке, пройтись вместе по какой-нибудь улочке, зайти в пиццерию… Пойми, мне это очень важно.

Наташенька, любимая, ты мне часто снишься, в основном, под утро, когда сквозь сон видишь, что уже светает, переворачиваешься на другой бок, снова засыпаешь, и тут-то и приходят самые интересные и содержательные сны…

Наташа, недавно заметил за собой одну странность – вдруг стал несколько иначе прислушиваться к песням, уже несколько иначе стал воспринимать их текст. Сама посуди, включаю радио или телевизор, и слышу – Улицы ждут, деревья и цветы.. Чтобы проснулась и улыбнулась утру ты…

Переключаю на другой канал, а там – Вот она какая настоящая любовь. Ничего еще не знаешь, и уже не повезло…

И т.д. Представляешь, какой кошмар? (Это я о себе, а то еще подумаешь, что я кошмаром называю любовь к тебе).

Кстати, свой рассказ (помнишь, я тебе писал об этом), у меня был тоже о любви, причем любви несчастной. Наверное, я уже тогда что-то предчувствовал…

А еще – идешь по улице и видишь впереди молодых, держащих за руку маленькую дочку или сынишку… Такая тоска нападает, потому что так хочется, чтобы это были мы с тобой… Чтобы мы шли вместе, держали за маленькие ручки нашу с тобой дочку…

Впрочем опять я о грустном. А у тебя впереди весь понедельник, который, как известно – день тяжелый, и нечего его еще более утяжелять разными грустными размышлениями. Поэтому я закончу, а то время позднее и мысли лезут только грустные (никогда не замечала такой особенности?). Жду твоего ответа и надеюсь услышать от тебя что-либо приятное (я же эгоист – тебе говорил об этом), например – что ты согласна встретиться со мной. Хотя, впрочем, любые твои слова мне приятны, о чем бы они не были.

Постараюсь в понедельник написать более веселое письмо в противовес этому, хотя ответы на мои вопросы все равно остаются за тобой.

Твой Сергей.

Наташенька, самая хорошая девочка на свете! Ты бы только знала как я тебя люблю!…

Впрочем, все – это мое последнее письмо из серии писем за выходные. А то ты так и не сможешь написать мне ответ… Будешь читать целую неделю. И это письмо написано только ради первой фраз – просто вдруг очень сильно захотелось это тебе сказать еще раз.

Целую.

Сергей.

Понедельник, 24 июля 2000 г.

Привет! Доброе утро!

Ну, Сережа! Ну, порадовал старушку! Целых пять писем – это что-то! На данный момент я прочитала их всего на один раз, решила сразу же с тобой поздороваться, а потом уж еще их перечитать, повнимательней (хотя я сразу их внимательно читаю, ты не думай, но все-таки получается быстро, потому что хочется поскорее прочитать все).