Альфрид Изатулин - Медики уранового стройбата Страница 24

  Штаб госпиталя на третьем этаже. Летом окна открыты, жарко. По всей территории разносится крик (вороны разлетаются с вершин сосен) подполковника Вовкадава - он разговаривает по телефону. Госпиталь с интересом слушает.

  Совещания у начальника госпиталя - пытка для офицеров. Начинаются они в 10 или 11 часов, а заканчиваются... С деловитым видом Вовкадав сидит в командирском кресле, на его лице выражение "я до того занят важными делами, что для вас смогу выделить всего несколько минут!!!". Демонстративно снимает наручные часы и кладет на стол перед собой - дескать, время дорого! Артист, так говорил про командира майор Левша!!!

  В перестроечный период на совещаниях обсуждался один и тот же вопрос: "как жить дальше?". По приказу начальника поднимался каждый офицер и ему задавался вышеназванный вопрос. Разумеется, все это было пустой говорильней. Советский офицер "заточен" на выполнение приказов и распоряжений, а инициатива в Советской Армии наказуема, об этом твердо знает каждый прапор.

  Примерно через пару часов совещание вяло затухало в виду явной бесполезности, офицеры, окончательно скиснув, теряли способность к мышлению. На этих совещаниях Тарский любил рассматривать офицеров.

  Все делали лицо "оловянного солдата", однако были и индивидуальные различия. Подполковник Манилов, заместитель Вовкадава по медицинской части, задумчиво уставился на свою раскрытую рабочую тетрадь, положение обязывает. Начальник отделения терапии подполковник с венгерской фамилией Пешт смотрел на начальника с интересом, возможно, думал Тарский, у него идет процесс диагностики психического состояния командира. Врач ЛОР майор Левша имел на лице выражение тщательно скрываемой тоски и напрасной потери времени. Зам. по тылу майор Заброськин просто скучал, он не медик и многого просто не воспринимал. Рентгенолог майор Шипустин изображал интерес. Молодежь - Терминов, Шмарин, Смолько смотрели, согласно уставу, с натужным вниманием и некоторым испугом.

   Вовкадав бросал взгляд на свои часы (о боже, сколько уже сидим!) и произносил:

  - И напоследок!

  И напоследок следовала знакомая тирада в прежнем духе. Много и ни о чем. И так несколько раз, час, полтора. Личный состав понуро расходился по рабочим местам, к своим пациентам.

  Надо отдать должное, командир чутко (как у большинства неврастеников, у него развита интуиция) уловил дух рынка. В сущности, он давно принял решение, "как жить дальше", правда, индивидуальное, не для общего применения.

  На территории госпиталя появились шустрые люди, стал возводиться металлический ангар, заезжали-выезжали грузовые машины. Офицеры безмолвно наблюдали, и как-то на очередном совещании начальник кожно-венерологического отделения майор Анжеро-Судженский задал вопрос:

  - Товарищ подполковник, а что это за предприятие строится на территории госпиталя?

  - Общество с ограниченной ответственностью "Лескотт" (лес/коттедж). Я генеральный директор, будем выпускать сборные дома на продажу. А что вас, собственно, интересует? Вам нет дело до этого!

  - Почему нет дела? На территории воинской части организуется предприятие, а мы, офицеры ничего не знаем - зачем, для чего?

  - Ах, вот как! Я вам объясню, для чего. Скоро все это развалится, и не только госпиталь, государство тоже (провидец он), и вы все прибежите ко мне трудоустраиваться, чтобы не помереть с голоду. Понятно вам?

  Офицеры угрюмо промолчали.

  Не следовало Вовкадаву так обращаться с ними, не следовало... Настучали моментально.

  Из Москвы прибыла специальная комиссия для расследования ситуации с предпринимательской деятельностью подполковника Вовкадава. Победил Советский Союз. Предпринимателя-командира сняли и выперли из Армии.

  Таким вот, невеселым, образом подполковник Тарский стал начальником военного госпиталя.

  Вовкадава трудоустроили директором дома престарелых. В городе построили отличный дом престарелых, квартирного типа, на берегу реки. Василий Иванович забрал с собой секретаря Нину, в духе рынка: свою команду.

  Однако Вовкадав и там долго не продержался, в состоянии опьянения уснул в одном из номеров, устроил пожар. Уволили его и оттуда. Подполковник запаса уехал на Урал, к себе на родину. Через несколько лет его нашли в сугробе, замерзшим насмерть. Сам себе режиссер...

  Да, было... Смутное время, смутные дела. Инфляция, деноминация рубля, безумный курс по отношению к баксу, невнятные распоряжения из Москвы. На жалование офицера прожить стало трудно. Было решено выживать любыми способами.

Сырный бизнес

  Шел тяжелый, голодный (талонный) 1992 год. На периферии бывшей Российской империи получали независимость азиаты, кавказцы, прибалты, здание империи трещало, из трещин сыпалась пыль и грязь, труха, всякие МММ, преолигархи. В российской столице делили власть и деньги. Ум, честь и совесть эпохи накрылся медным тазом... Сибирь угрюмо наблюдала, обеспечивая этот шабаш нефтью, газом, золотом и алмазами. Врачи сибиряки, военные и гражданские, советской закалки, по утрам приходили в свои больницы и госпитали, делали обходы палат, оперировали, выхаживали больных. Как выразился по сему поводу заведующий первым хирургическим отделением городской больницы (профессор через 10 лет):

  - Нам абсолютно все равно, кто в Москве рулит - фашисты или коммунисты. Как лечили больных, так и будем лечить!

  Отличный парень этот заведующий, при этом выдающийся хирург. Ординаторы в его отделении Баранов, Козлов, Клоков. Но, фамилия заведующего не Волков... Двое ординаторов станут через полтора десятка лет докторами наук, третий, самый способный, станет заместителем директора НИИ гастроэнтерологии имени своего учителя.

  Однако спустимся к нашим баранам. Как снискать хлеб насущный?

  В госпитале появился гражданский врач интерн, из Горного Алтая, кумандинец Николай. Сказал, что ему позвонил из Горно-Алтайска брат, и что там дешево продают мед. Сравнили с ценами в Холмске-7, оказалось, что дешевле в два раза.

  Нашли несколько фляг, скинулись по несколько тысяч рублей и отправили майора Анжеро-Судженского, как "главного коммерсанта", за алтайским дешевым медом. В общество на паях вошли он, Тарский, Левша, Шмарин, Терминов. Был нанят газик за 5 тысяч рублей, который оказался рухлядью. До Горно-Алтайска продразверстка добралась благополучно, если не считать того, что чуть ЗАЗ не переехали, потому что водитель заснул. Вот было бы ЧП. По приезде в Горно-Алтайск выяснилось, что брата кумандинца-врача нет на месте, да и дешевого меда тоже нет. Что делать, не возвращаться же пустым, в минусе пяти тысяч рублей, деньги эти для неоперившегося общества на паях были большими.

  Врач, особенно дерматовенеролог, отличается от обычного человека тягой к реанимации всякого дохлого дела. Майор в горно-азиатской столице стал искать, что купить. Ему посоветовали съездить на сыродельный завод. Был закуплен сыр на всю паевую наличность.

  Сыры были огромными, как колеса азиатской арбы. Для маскировки круги сыра были завернуты в полиэтиленовую пленку (вывоз дефицита пресекался, на дорогах стояли посты), закиданы в кузове рухлядью. Посты объехали по горным дорогам и тропам, по висячему мосту, по невообразимым даже для Сибири ухабам. Полетел диск сцепления, ночевали на дороге. Дул сильный ветер, лил дождь, в кабине холодрыга, ее продувало, яко сито. В начале мая по ночам было еще холодно. Печка не работает, кое-как дождались утра. Случайно проезжал КамАЗ, взял на буксир и дотащил до автобазы в Бийске. Въехали в город с той стороны, где только гоняют коз. Денег на ремонт не было. Была только бутылка спирта, НЗ, он и пригодился (хорошо, что не выпили, когда замерзали), поменяли спирт на бэушное сцепление. Поставили его и поехали дальше. Уже вымотались. Водила засыпает, оказался слабым на сон. До Новосибирска майор громко пел ему песни, держал его за голову, чтобы не уснул. Вилял он по трассе, как бык помочился, глаза у него слипались, голова падала на баранку. Около двух часов ночи приехали в Новосибирск к сестре майора. Увидев грязных, вонючих, небритых коммерсантов, родственники чуть в обморок не упали. Вояжеры помылись, побрились, поели, выспались и утром двинулись дальше. Сыр реализовали через знакомую продавщицу. Навар получился чуть больше одной тысячи рублей на пайщика.

  Сыр майор не ел долго!!!

  Были и другие коммерческие проекты с непременным участием Анжеро-Судженского, число пайщиков сократилось до двух, как легко догадаться, вторым был Тарский. Были тут и оптовые закупки немецких вин, и сомнительные партии обуви... бытие определило сознание.

  Из Тарского рыночного деятеля не получилось, Анжеро-Судженский преуспел.

Сдаемсю-ю-ю...