Любовь Рябикина - Жизнь моя - Армия Страница 24

Часов около десяти решили обойти территорию еще раз и отправляться в казарму. Команда отбой для солдат звучала ровно в десять, но ходившим в патруле разрешалось задержаться. Не спеша прошли по затихавшему ближе к ночи городку. Из окон домов лился свет от телевизоров. Через затянутые сеткой форточки доносились обрывки фраз. Васин несколько раз встречался с прогуливающимися знакомыми. Днем было слишком жарко, а вечером наступала пусть душная, но прохлада. Перекидывался парой-тройкой слов и шествовал дальше.

Время подходило к одиннадцати. Тропа проходила мимо бетонного забора. С обоих сторон торчали липы и густые кусты. Впереди что-то мелькнуло. Прапорщик устремился к этой тени с криком:

— Стоять!

Он вообразил, что кто-то из солдат устремился в самоволку и решил во что бы то ни стало поймать нарушителя. Но не тут-то было! Самовольщик оказался явно тертым калачом. Вместо того, чтобы припустить во все лопатки по дорожке, где его вскоре могли «прихлопнуть» у КПП, он лихо подскочил вверх. К искреннему удивлению прапорщика, ухватившись за край высоченной бетонной плиты подтянулся и почти что перемахнул через забор, когда добежавший Васин вцепился ему в ногу. Он не видел, кто это был. Но солдат вдруг со всей мочи въехал ему каблуком в лоб.

Прапорщик выпустил нарушителя и с глухим стоном опустился на землю. Самовольщик благополучно исчез на другой стороне. Послышалось лишь его приземление. Следовать за ним Васин не мог по физическим возможностям. С его брюшком перелезть через почти трехметровый забор было равносильно подвигу. Он подивился возможностям сбежавшего. Вскочил с полупросохшей тропинки и теперь смотрел вверх, словно надеялся, что нарушитель дисциплины вернется сам.

Один из солдат, не очень-то стремившихся поймать сослуживца, так как он мог оказаться из их роты и тогда всем могло влететь, подошел к начальнику и посветил ему в лицо. Присвистнул, обернувшись к дружку:

— Глянь! Вот это отпечаток! У нас таких нет во всей части!

Васина их слова заинтересовали и он спросил:

— Что у меня на лбу?

Ответ выбил его из состояния боли. Коля притронулся обоими руками к пострадавшему месту, ощупывая уже заметную выпуклость. Сулин на полном серьезе сказал:

— Отпечаток уменьшенного конского копыта, даже гвоздики с шипами выведены. Умелец делал. У нас в деревне не каждый кузнец так может. С такой подковкой никакой лед не страшен. Долго след носить будете…

Васин сорвал с липы пучок прохладных листьев, прижал ко лбу и припустил к казарме во всю прыть. Солдаты еле поспевали за ним. По дороге прапорщик бормотал сквозь тяжелое дыхание:

— Ну я ему покажу! Сейчас все равно найду, кто в самоволке…

Перво-наперво он подлетел к зеркалу и ахнул: на лбу действительно виднелся четкий след от удара маленьким конским копытом. Багрово-синий бугор сильно выпирал изо лба. Прапорщик заметил веселые взгляды солдат, но ничего не сказал, понимая, что они-то не виноваты, что у него сегодня целый день одни неприятности вместо веселья.

Все солдаты были на месте. Прапорщик осмотрел койки еще раз, приподнимая одеяла и уже считая по ногам. Потом принялся за сапоги. Сапогов было столько, сколько и парней. Тогда он начал осматривать каблуки. Большая часть была подбита обычными подковками, остальные вообще не подбиты. Похожей подковки, что красовалась сейчас на его лбу не было! Васин отпустил солдат спать, а сам ушел в каптерку. Долго разглядывал отпечаток в маленьком зеркале. Даже нарисовал на бумажке. Вспомнил, что в казарме нет повара. Зло сказав:

— Все равно я тебя поймаю!

Он рванул в столовую. Заглянул в кухню через освещенное окно. Парень в серой заляпанной куртке и шлепанцах на босу ногу спокойно рубил говяжьи кости. Тут же промывал под краном и кидал в огромный котел на плите. Рядом, на металлическом столе, громоздилась гора свежепорезанной капусты и пара огромных глубоких противней.

Прапорщик понял, что на следующее утро солдатам дадут на завтрак жареную капусту. Ее любили больше, чем солянку. Даже «деды» не отказывались. Заходить в столовую не стал, поняв, что это не повар лягнул его копытом. Покрутил головой, раздумывая. Затем решил отправляться домой отдыхать. Что-то толкнуло пройти той же тропой.

Он включил фонарик и принялся разглядывать тропинку. После дождя каждый отпечаток на ней выделялся четко. Он нашел сразу несколько отпечатков каблука с подковкой. Прошел чуть дальше в сторону КПП и наткнулся на отпечатки женских туфелек на каблучке в кустах. Оба следа здесь находились вплотную друг к другу. Женский след был чуть размытым. Словно женщина скользила. До прапорщика дошло, что оставившие след целовались в кустах. След с подковкой, как ни странно был не большим, не больше сорок первого размера, хотя в полумраке хозяин отпечатков показался Васину крупным.

Подсвечивая фонариком, он прошел от забора до КПП дважды, надеясь обнаружить еще что-нибудь. Обнаружил лишь, что след подковок и след туфелек вдруг резко расходится в разные стороны. След женских ножек вел к другой стороне тропинки и терялся в траве. Видимо женщина бросилась между лип к дороге прямо по траве.

Прапорщик снова прошел до КПП. Внутри маленького кирпичного домика у ворот стояла тишина. Сержант заперся, едва Васин прошел и теперь спокойно отдыхал. Дальше шел асфальт и след терялся. Прапорщик кое-как протиснулся под воротами со своим брюшком и вновь оказался на территории. Его терзала обида и любопытство, кто же его так отметил?

Посветил фонариком с другой стороны в разных направлениях и вдруг увидел след на узкой песчаной полоске у поребрика. Он шел от штаба. Нашел еще один отпечаток. Свет внутри дежурной части не горел, видимо капитан Горелов лег спать. Будить его не хотелось. Прапорщик почесал затылок и решил утром спросить дежурного, кто выходил из штаба последним. С этими мыслями он отправился домой, чтоб отдохнуть. Вновь пришлось протискиваться под воротами.

Жена не спала. Смотрела какой-то фильм по телевизору. Он как раз заканчивался когда Васин влез в дом. Успел бросить кепку на полку и стащить берцы, когда Юлия вышла в коридор. Посмотрела на мужа и не смотря на глухую ночь, расхохоталась:

— Неужели Терезу подковал и тут же лбом опробовал, хорошо ли прибил подкову?

Николай укоризненно посмотрел на жену. Ему было не до смеха. Повесил китель на вешалку, оставшись в тельняшке:

— Да это мне кто-то из самовольщиков въехал. Я его за ногу, а он меня в лоб…

Жена снова расхохоталась:

— Копытом! Не смеши! В коровнике лошадь появилась, да? Откуда ты ее приволок? Снова бродячая? Животновод…

Васин раздраженно взмахнул руками и направился на кухню:

— Да правду я говорю! Это даже солдаты, со мной в патруле бывшие, могут подтвердить. При них получил…

Юля положила его любимую жареную картошку с мясом. Выставила салат из помидор. Присела напротив, разглядывая разукрашенный лоб супруга уже без смеха. Потом протянула руку и осторожно притронулась к выпуклости:

— Как бы это украшение конское у тебя на всю жизнь не осталось на лбу… А подковка оригинальная! Где-то я такой отпечаток видела…

Николай насторожился:

— Юль, вспомни! Я этому гаду башку оторву!

Но сколько жена не вспоминала, вспомнить не смогла.

Утром Васин отправился на работу на полчаса раньше. Лоб заклеил, по совету жены, тремя пластырями под цвет кожи. Подкова за ночь проявилась еще четче и прапорщик понял, что над ним весь день станут смеяться. Направился прямо в штаб. Горелов был на месте и что-то читал. Рядом на стуле сидел солдат-посыльный и поглядывал в окно. Капитан поднял голову и внимательно посмотрел на него. Николай попросил:

— Костя, поговорить бы. Отойдем в курилку, пока никого нет.

Горелов встал, сказав солдату:

— Олег, если позвонят, крикни мне…

Вышли из штаба и завернули за угол. Капитан посмотрел на лоб прапорщика и неожиданно сказал:

— Хочешь спросить, кто из штаба последним уходил? Извини, Коль, но ведь это я тебе отпечаток поставил вчера…

Васин как раз начал доставать сигареты. Пачка выпала из рук и сигареты вывалилились на асфальт. Он присел, чтобы поднять, с глухим возгласом:

— Ты-ы-ы-ы…

Васин понял, откуда жена знает подковки. Отпечаток мог остаться на половой тряпке возле двери Гореловых. Капитан поднял одну ногу в доказательство и показал подошву шнурованного высокого берца. На каблуке красовалась подкова, отпечаток которой был сейчас на лбу Васина. Горелов между тем сказал:

— Я тебя за собой от девчонки уводил. Ты ведь знаешь, как мы с Ленкой живем. На одной площадке проживаем и вам наверняка слышно все. Каждый день скандал! И развелся бы, Никитку жалко. А девчонка хорошая. Любит меня… Мы с ней вчера у забора стояли, когда ты с солдатами приперся. Не хотел я, чтоб моя ей потом скандал учинила и рванул через забор…