Алипио Ривера - На носу у каймана. Воспоминания сельского врача Страница 24

Мы развернулись и скоро выехали на верную дорогу.

В два часа ночи приехали в Имиас. Машина остановилась возле моря, рядом со складами ИНРА, где живут и работают Чоми и Лорие. Лорие на цыпочках подошел к самой стене и вдруг женским голосом завопил:

— Доктор, доктор, спасите, умираю! Заклинаю вас вашей матерью, помогите!

Чоми, спавший глубоким сном, разумеется, в панике вскочил, и Лорие спасло от расправы только наше присутствие. Чоми обнял нас с Сесилией и пожал руку Валуерди.

Мы поехали дальше; я был поражен множеством звезд, высыпавших на небе, их величиной и яркостью. Ничего подобного я не видел. Мы находились на уровне моря, а ведь логично было бы предположить, что такое великолепное зрелище скорее увидишь высоко в горах. В будущем, когда человек сможет летать в космическом пространстве, перед ним откроются еще более прекрасные картины.

Начало пятого. Очень холодно. Несколько минут назад мы выехали на центральное шоссе и по мосту пересекли реку Гуаникум.

В пять часов мы были на площади Марте в Сантьяго-де-Куба, как раз вовремя, чтобы взять билеты и погрузить наш багаж в автобус Сантьяго — Гавана, который отходил через несколько минут. В автобусе мы увидели Эль Чино Торрьенте, он работает в Санто-Доминго в Сьерре-Маэстре и тоже едет в Гавану провести со своими близкими несколько дней.

После спешки и приключений в пути мы приехали в Гавану еле живые, но, едва отдохнув, пошли в министерство здравоохранения. Министром назначен Мачадито, а Балагер — его первым заместителем. Узнав, что мы в Гаване, он пригласил к себе и, как всегда, любезно принял нас.

В общих чертах мы рассказали о положении в нашей больнице. Он слушал терпеливо. Потом-то я понял, что он был уже в курсе дела. Когда мы кончили «изливать душу», он сказал:

— Спокойно возвращайтесь в Баракоа и не тревожьтесь за больницу. Скоро директором у вас будет настоящий революционер. — И, пристально посмотрев на меня, добавил: — Кому-то из вас придется возглавить сельскую медицинскую службу. Не знаю, кому именно — тебе, Чоми или Фелепито. Это будет решено позже. Но, в общем, готовьтесь.

Хорошие новости, тут двух мнений быть не могло.

Глава 8

Поединок

— Алипио! Алипио! Вставай, вставай скорее! Дело очень срочное!

Я просыпаюсь. Пять часов утра. Голос доносится сначала с улицы, потом с галереи.

Я спрыгиваю на пол. В дальней части дома слышу голоса Педро и его жены, которые тоже проснулись.

— Что случилось? — спрашивает Педро.

Я высовываюсь из окна и нос к носу сталкиваюсь с Северино Кабрерой, одним из четырех наших товарищей, работающих в Гран-Тьерре.

На улице стоит машина «скорой помощи», рядом с ней несколько человек.

— Что случилось, Кабрерита?

— Скорей одевайся, едем в больницу! У меня тяжелый больной с инфарктом. Я доставил его через Ла-Боругу!

Услышав это, я подумал, что случай не такой уж тяжелый, иначе больной скончался бы.

В один миг надеваю форму, и мы едем в больницу. По дороге осматриваю больного. Ему лет сорок пять, он белый, светловолосый, зовут его Энрике, по найму водит машины между Баракоа и Гран-Тьеррой. Кабрера говорит, что в округе он пользуется доброй славой и уважением. Он был в Гран-Тьерре, когда почувствовал острую боль в груди и покрылся холодным потом. Его сразу же отвезли к врачу: Кабрерита сделал ему инъекцию анальгетика и дал седативное средство, затем уложил в машину «скорой помощи» и помчался в Баракоа. Сейчас больной спокоен: ни потливости, ни озноба уже нет и боль не такая острая. Признаков шока тоже нет. Артериальное давление нормальное, хотя поначалу были тревожные симптомы. У больного не наблюдается ни сердечной недостаточности, ни аритмии. Возможно, все обойдется.

Семья пациента просила поместить его в отдельную палату. Чтобы снять боль, ему сделали инъекцию промедола, затем электрокардиограмму, которая подтвердила диагноз — инфаркт, по-видимому задней стенки миокарда. Теперь электрокардиограмму надо делать постоянно, несколько раз в день. Но вообще в нашей больнице трудно лечить такие серьезные заболевания. Например, антикоагулянты мы давать не можем, так как у нас не поставлен лабораторный контроль. Близким больного мы посоветовали, если они хотят, перевезти его в Сантьяго или Гуантанамо, но они отказались, боясь, что поездка убьет его. Сделав все, что можно, мы с Кабрерой отправились к Панче позавтракать, было почти восемь часов, и мы были голодны как волки.

Усевшись за стол, Куко, так мы прозвали Северино, стал жаловаться на отдаленность Гран-Тьерры.

— Мы решили везти его в больницу, но отдавали себе отчет, что при малейшем осложнении он умрет по дороге. У вас в больнице хоть кислород есть, электрокардиограф, можно спасти больного от острого отека легких. Ты скажешь: «Надо выиграть время и добраться до больницы». А вот как, сам подумай! Ему стало плохо в два часа ночи, я сразу понял, в чем дело, и привез его сюда. Но я знал, я всегда знал!

— О чем ты говоришь, Кабрера? Что ты знал? — спросил я, потому что последнюю фразу он произнес, словно сердился на кого-то или с кем-то спорил.

— Что знал? Знал, что рано или поздно мне придется везти больного ночью по этой проклятой Ла-Боруге. На втором повороте мы чуть не свалились в каньон Юмури. Сам знаешь, там зевать нельзя, любая промашка может стоить жизни. Надо, чтобы проложили дорогу по другую сторону горы, тогда можно будет быстро добраться до Баракоа, — Северино говорит быстро, часто затягиваясь сигаретой, — Здесь великолепные урожаи кофе, но весь он принадлежит богачам из Баракоа, а у нас ужасная нищета, невежество, заброшенность. Происходят драки с поножовщиной, дерутся и камнями, в общем, как дикари.

— Как мальчишки, ты хочешь сказать?

— Ничего подобного! Я тоже сперва так подумал, когда мне рассказали. Нет, это какая-то первобытная драка, они не бросают камни, а держат их в руке и орудуют как палицей, понимаешь?

— Какой ужас!

— Во время религиозных праздников они пляшут, поглощают неимоверное количество спиртного, а мы в эти дни находимся на казарменном положении — к нам без конца поступают раненые, и каждый раз — из-за проклятой Ла-Боруги — мы вынуждены изобретать велосипед.

Гран-Тьерра — это плато, расположенное возле Майси. Когда едешь туда из Баракоа, надо свернуть на восток по шоссе, идущему вдоль моря. Возле устья Юмури шоссе заканчивается, через реку переброшен стальной трос, к которому прикреплен плот, на нем и переправляются через Юмури. Через Юмури нельзя переправляться, как через Тоа, где паромщики отталкиваются шестами. Тоа шире, зато в устье Юмури сильное течение да еще морской прибой, так что переправа возможна лишь способом, о котором говорилось выше. На той стороне реки дороги нет, а только скалистый склон, почти отвесно поднимающийся вверх, весь в рытвинах, заросший ягрумой. Помню, первый раз, как я сюда попал, я спросил у шофера ИНРА, где же дорога, потому что ничего похожего не видел перед собой, и он мне ответил, указывая на гору:

— Вот она, доктор.

— Не может быть… Как же по ней подниматься?

— А вот так и подниматься, и именно здесь. Это и есть дорога.

По каменистому склону шла тропа, по которой крестьяне на мулах возили кофе; слегка подправленная, она и стала дорогой, пролегающей по склону Ла-Боруги.

Если Ла-Фарола славится своей высотой, пропастями, бродами и другими достопримечательностями, то Ла-Боруга считается самой труднопроходимой и опасной. Не все водители поедут через Ла-Боругу. Наверху дорога идет по плоскогорью, где находятся деревни Сабана, Асунсьон, Ла-Макина и другие. Первая очень похожа на те, что снимали в американских фильмах тридцатых-сороковых годов. Немощеная главная улица, одно-и двухэтажные деревянные дома, гостиница, бар или кафе, рядом — коновязь и корчага с водой. Крестьяне сидят на деревянных крылечках, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги в сапогах со шпорами, и дремлют после обеда, накрыв лицо шляпой.

За Сабаной в красивых берегах течет Майа. Дальше расположены Ла-Макина, Асунсьон, за ними наиболее низменная часть — Лос-Льянос, которая полого спускается к берегам Майей и пещерам Патаны. Повсюду кофейные плантации. Часами по обе стороны шоссе тянутся лишь кофейные деревья, которые дают хоть какую-то тень. Здесь, на плантациях, встречаются красивые раковины, полимиты, в море их не бывает, их можно найти только на суше, и только здесь, неподалеку от Баракоа. По капризу природы, похожие, хотя и не столь красивые и разнообразные, раковины попадаются еще в одном месте — за тысячи километров отсюда, на Гавайях, можно сказать, на другом конце света. Жители Майей говорят, что до Революции американцы вывозили эти раковины грузовиками, составляли из них разные по цене коллекции и продавали музеям естественной истории во всем мире. Здесь, в Гран-Тьерре, в Асунсьоне, в деревенской лавке устроили медицинский пункт четверо наших товарищей — Эрнан Салас, Маргарита Кастильо, Северино Кабрера и Рикардо Синтас. Маргарита считает, что это очень удобно — люди приходят в лавку за продуктами и другими товарами и заодно заходят к врачу. Следует признать, что эта зона самая трудная во всем нашем районе.