Леонид Леонов - Пирамида. Т.1 Страница 25
- Категория: Проза / Современная проза
- Автор: Леонид Леонов
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 169
- Добавлено: 2018-12-08 09:20:45
Леонид Леонов - Пирамида. Т.1 краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Леонид Леонов - Пирамида. Т.1» бесплатно полную версию:Леонид Леонов, девяностопятилетний великий русский писатель, автор всемирно известных романов «Русский лес», «Вор», «Барсуки», «Соть» и др. Над романом «Пирамида» он работал около сорока пяти лет. По оценкам ведущих русских писателей, роман «Пирамида» — самое выдающееся произведение Леонида Леонова, одно из величайших творений второй половины XX века.Действие романа происходит в конце 30-х годов XX столетия.Сюжет, как и всех произведений Леонида Леонова, сложен. В центре романа командированный на Землю ангел, которого хотят использовать в своих целях различные темные силы, среди которых Сталин.
Леонид Леонов - Пирамида. Т.1 читать онлайн бесплатно
Тут необходима оговорка. Подобно тому, как процветающий режиссер Сорокин благородной услугой бедной девушке с окраины стремился снискать себе самоуважение, которым обеспечивается сытность житейского благополучия, Дуня также безотчетно, чем могла защищаясь от его барственного любопытства, ни за что не согласилась бы раскрыть мучителю скорбный недуг своих ночных озарений, если бы тот не применил тонкого встречного маневра.
— Но мне-то затея ваша зачем, зачем? — непроизвольно вырвалось у ней и вдруг затихла, словно в ожидании пощады.
— Вы сами знаете, зачем, — жестко подтвердил ее догадку будущий соавтор. — Разумеется, предприятие такого рода потребовало бы крупных фирменных затрат, зато успех его принес бы баснословные деньжищи, и тогда фрекен смогла бы весьма повысить более чем скромный домашний обиход. Стоит ли пренебрегать благоволением судьбы? Почтительно жду услышать пароль нашей с вами удачи.
— Хорошо, — послушно согласилась Дуня, потому что и в самом деле до сих пор ни единой трудовой копейкой не помогла родителям и младшему брату содержать семью. — Ну, скажем, просто дверь...
— О, это почти грандиозно по широте охвата, — похвалил Сорокин и попросил вдобавок уточнения, какая она: дубовая, двухстворчатая или крашеная, например.
— Она железная и узкая, от прежних времен.
— Это в тесной-то вашей квартирке такая казенная дверища? — подивился Сорокин.
— Нет-нет, она не дома у нас, и не в подвале, как вы сейчас подумали... И вообще на том месте, где мы живем теперь, раньше стоял большой дом, который в революцию сгорел до нашего приезда, и прихожане взамен построили нынешний, этажом поскромней, но добротнее и даже, оказалось впоследствии, с чудесной светелкой для меня, — скороговоркой пояснила Дуня, пугливо взглянув на водителя, но тот и виду не подал, что заметил ее неслучайную обмолвку.
— Пускай чуточку вокруг одиноко, зато ни криков, ни стрельбы, и если привыкнуть к ночной перекличке дальних поездов, полные сутки прозрачная без единой соринки тишина. А в окне у меня, за лужайкой, вся под луной светится березовая роща и в ней белокаменная, бывшая теперь церквуха, милая-милая такая, — неожиданно на пару строк раскрылась Дуня.
— Простите, в каком значеньи бывшая: уже руина или пока уцелевшая по недосмотру и лености властей?
— А что, вам руина больше нравится?
— Я хотел лишь сказать, что всякое величие неизмеримо возрастает в ореоле трагизма, — стал оправдываться Сорокин, — и подобно тому, как элегия панорамнее, чем одномоментная ода, руина философически богаче самой себя в любой стадии расцвета. Пару минут назад вы так ласково отозвались о своей, видимо, симпатичной церквушке, словно прощаясь навсегда. И потому простите чужаку нескромный интерес, что именно привлекает в ней девушку ваших лет: парадная обрядность, утешное для стариков заунывное пенье или некое иное сокровище, вовсе бесполезное в его повседневной деятельности.
— А стоит ли чужаку интересоваться предметом, непригодным для повседневного использования? — кротко и тихо, вопросом на вопрос ответила Дуня.
— Оказывается, вот вы какая, со всех сторон неприступная особа! Что же, это, пожалуй, и верно, — согласился Сорокин, воспринимая щелчок как заслуженное. — Недаром мне почудилось сразу, что помимо двух ваших подмеченных мною тайн, имеется и третья, самая неприкасаемая.
— Ой, с вами даже и молчать жутко... Чуть задумалась, а вы уже как по книге прочитали, о чем, — притворно восхитилась Дуня с намереньем птахи лесной отвести охотника подальше от своего гнезда. — А скажите, как вам это удается, с первого взгляда проникать в самую глубь людей.
— Во всяком случае, сложнее, чем представляется публике в зрительном зале... по-видимому годами многолетней творческой работы... — поддавшись на уловку, солидно распространился Сорокин и попытался утолить ее раннюю любознательность к своему ремеслу. — Для краткости ограничусь изложением моей тактики при отборе как исполнительского состава, так и студенческого при поступлении в наш престижный институт. Положительной приметой избранничества в придачу к таланту перевоплощенья может служить мимолетная заминка речи, как будто тревожное облачко над головой периодически, в силу ассоциативного мышленья, ходом коня, застилает текущую действительность. Но только полифоническая увязка творческого двоения личности с событийной анкетой кандидата подтвердит мне его право на желанную роль или профессию. Так что вступающему в жизнь художнику не надо пугаться ее ожогов и зигзагов, питающих большое искусство, если оно призовет вас однажды на распутье дорог, — заключил он тоном отеческого наставленья.
Лобовые дворники уже не справлялись с работой, так что пришла необходимость смахнуть снег со смотрового стекла и заодно уточнить свое местоположение на планете. Хозяин пригласил спутницу заняться мандаринами в пакете на полке у нее за спиной, и та, ввиду его расходов на бензин, деликатно отклонила соблазн под предлогом с детства почему-то вкусовой неприязни именно к мандаринам.
— Все в порядке, фрекен, — сообщил он, усаживаясь за руль, — а то судя по окрестным хибаркам подумалось мне, что сослепу заехали на окраину предыдущего века. Однако... вернемся к вашей двери. Итак, удалось выяснить пока, где она и что вокруг. Остается уточнить — куда ведет и что за нею... А вам лично доводилось пройти туда хоть раз...
— И даже не однажды!
— Так что же вы заставали там?
— Разное, смотря на какой страничке распахнулось: то пустыня, то горы высокие, а однажды сплошное море без краев подступало к самому порогу...
— ... почему-то не выплескиваясь наружу? — осторожно, как говорят со спящими, осведомился Сорокин. — И вообще, как у вас буквально на пятачке умещаются целые ландшафты? — прикинув в уме размер Дуниной площадки, продолжал допрашивать Сорокин. И опять ответа не последовало, словно не дослышала или не поняла. — И если вас влекло туда в чем-то убедиться, посмотреть и просто унести с собой на память, то что именно?
— Не знаю, — простодушно и на все вопросы сразу отвечала Дуня.
— Впрочем, как сказал один могильщик, всякое случается на свете, — нехотя согласился Сорокин. — Но, по крайней мере, вам не страшно было бродить в пустыне и по воде с риском заблудиться или утонуть, хотя бы ноги промочить?
— А там и нечего бояться, если можно пройти сквозь все до края, не прикасаясь ни к чему. Ведь помимо того, что железная, это моя входная дверь. И что плохое может случиться внутри меня со мною?
— В чем я также не сомневаюсь, — сочувственно кивнул Сорокин и, удержавшись от любознательности, допустил вовсе неуместный вопрос: — А что говорят врачи?
— Приезжал один старичок, долго беседовал со мной, и я слышала из светелки, как на прощанье он сказал отцу что-то вроде — не мешайте ее счастью, а какому, не сказал... И не надо меня допрашивать больше, а то у меня виски болят.
Налицо представлялся заурядный по тем временам случай, когда гонимая нестерпимым страхом свирепой будущности особь человеческая бежала в необозримые просторы самой себя, в иную реальность, полную миражных видений, недосягаемую для боли земной, мнимую и тем не менее явную. И вряд ли по одной лишь нехватке личного опыта Сорокину трудно было творчески постичь такую степень душевного смятенья. Числясь видным мастером кино и в меру своего гибкого, на любую надобность пригодного ума, он добротно выполнял поручаемые ему казенные заказы, так что искусство никогда не было для него тем актом самосожженья, в котором зарождаются шедевры.
Странным образом совпало, что в ту же минуту Дуня в свою очередь надоумилась спросить у всеведущего режиссера, как ему самому представляется та, поджидающая людей, еще никому неведомая грозная внезапность. Отвечая на Дунин вопрос, Сорокин перебрал в уме обывательские страхи перед будущим, грозившие физическому существованью человечества: сейсмическую катастрофу, какую-то нехорошую дыру в небесах, мор повальный, самоубийственную ненависть не только к соседу, но и к своему зеркальному отраженью, чудовищное изобретение высшей убойности и прочее он сознательно отвергал как низменные и лишь для черни придуманные кары небесные, в частности, ту из них, которая скоро и впервые должна свершиться в вечности, пусть даже с одновременным уничтожением вселенной.
Вдобавок он высказал собственные свои критические соображения насчет ценности Апокалипсиса, которые к чести его тотчас попытался смягчить признанием:
— Извините, проще не умею. Надеюсь, однако, вы поняли, о чем речь?
— Не совсем, ведь я всего лишь на бухгалтера обучаюсь... Что вы на меня так смотрите? Доктор сказал, что я слишком чувствительна на дурную погоду... Да еще ногу подвернула, болит. Не знаю, как без вашей помощи добралась бы домой.
Яркая рекламная вспышка ненадолго ворвалась через окно, наполнив кабину зеленовато-искристым светом, и Дуня пошутила, что местные волшебники, Универмаг с Мирчудесом приветствуют огнями великого деятеля кино.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.