Патриция Хайсмит - Цена соли Страница 25

— Как ты познакомилась с Кэрол? — спросила Эбби.

— Разве Кэрол тебе не рассказывала?

— Она лишь сказала, что встретила тебя у Франкенберга, когда ты там работала.

— Ну, так мы и познакомились, — подтвердила Тереза, чувствуя, как помимо ее воли, в ней поднимается неприязнь к Эбби.

— Вы просто начали разговаривать? — спросила Эбби с улыбкой, прикуривая сигарету.

— Я обслуживала ее, — сказала Тереза и замолчала.

«А ведь Эбби ждет подробного описания той встречи», — поняла Тереза. Но она не собиралась делиться этой историей ни с ней, ни с кем бы то ни было. Это переживание принадлежало только ей. «Конечно, Кэрол ничего не рассказала Эбби, — подумала она, — и не упомянула ту глупую историю с рождественской открыткой. Наверное, для Кэрол это не настолько важно, чтобы она стала об этом рассказывать».

— Ты не против рассказать мне, кто заговорил первым?

Тереза вдруг рассмеялась. Все еще улыбаясь, она потянулась за сигаретой и прикурила ее. Нет, Кэрол не рассказала ей о рождественской открытке, и вопрос Эбби прозвучал так ужасно забавно.

— Против, — сказал Тереза.

— Она тебе очень нравится, ведь так? — спросила Эбби.

Тереза попыталась отыскать в этом вопросе следы враждебности. Но это была не враждебность, а ревность.

— Да.

— Почему?

— Почему мне она нравится? А тебе почему?

Глаза Эбби все еще смеялись.

— Я знаю Кэрол с тех пор, как ей стукнуло четыре года.

Тереза ничего не ответила.

— Ты же совсем молоденькая, да? Тебе хоть двадцать один уже исполнилось?

— Нет. Не совсем.

— Ты ведь знаешь, что у Кэрол сейчас много забот?

— Да.

— И теперь она одна, — добавила Эбби, не сводя глаз с Терезы.

— Ты имеешь в виду, она поэтому со мной встречается? — спокойно спросила Тереза. — Хочешь сказать, что я не должна с ней видеться?

Взгляд Эбби был пристальным и немигающим, но на этих словах она два раза быстро моргнула.

— Нет, ничего подобного. Но я не хочу, чтобы тебе было больно. А еще я не хочу, чтобы ты причинила боль Кэрол.

— Я никогда не обижу Кэрол, — сказала Тереза. — Или ты считаешь, что обижу?

Эбби по-прежнему смотрела на нее настороженно, так и не отводя взгляд.

— Нет, я так не считаю, — ответила Эбби, словно только что это поняла. И заулыбалась, будто что-то ее очень обрадовало.

Но Терезе не понравились ни улыбка, ни сам вопрос, и, понимая, что все ее чувства у нее написаны на лице, она опустила взгляд на стол. Там обнаружился стакан горячего сабайона[9], стоявший на тарелочке прямо перед ней.

— Хочешь пойти на коктейльную вечеринку сегодня вечером, Тереза? На Манхеттене, около шести? Я не знаю, будут ли там еще какие-то театральные художники, но одна из хозяек вечеринки — актриса.

Тереза отложила сигарету.

— А Кэрол там будет?

— Нет. Не будет. Но они все милые, и с ними легко поладить. Это маленькая вечеринка.

— Спасибо. Не думаю, что пойду. Возможно, мне и сегодня придется работать допоздна.

— О. Я в любом случае хотела дать тебе адрес, но если ты не собираешься…

— Нет, — сказала Тереза.

Когда они вышли из ресторана, Эбби пожелала прогуляться вокруг квартала. Тереза согласилась, хотя к этому времени Эбби ее уже утомила. Из-за ее самоуверенности, из-за прямолинейных, откровенных расспросов Тереза чувствовала, что Эбби взяла над ней верх. И Эбби не позволила ей заплатить по чеку.

— Кэрол высоко мнения о тебе, знаешь ли, — сказала Эбби. — Она говорит, ты очень талантлива.

— Неужели? — сказала Тереза, только наполовину в это веря. — Она никогда этого мне не говорила.

Она хотела пойти быстрее, но Эбби замедлила шаг.

— Ты должна знать, насколько она высокого о тебе мнения, раз уж она хочет поехать в путешествие с тобой.

Тереза бросила взгляд на Эбби и увидела, что та простодушно ей улыбается.

— Об этом она мне тоже ничего не говорила, — спокойно ответила Тереза, хотя ее сердце забилось быстрее.

— Уверена, что скажет. Ты поедешь с ней, ведь так?

И почему это Эбби должна была узнать об этом раньше нее самой, размышляла Тереза. Она почувствовала, как в ней вспыхнул гнев. И к чему это все? Эбби ее ненавидит? А если так, почему она этого не показывает? А затем, в следующее мгновение вспышка гнева погасла и оставила после себя слабость, оставила ее уязвимой и беззащитной. Ей подумалось, что если в этот самый момент Эбби прижмет ее к стене и скомандует: «Выкладывай! Чего тебе надо от Кэрол? Насколько большую ее часть ты хочешь забрать у меня?», она бы все тут же выложила. Она бы пролепетала: «Я хочу быть с ней. Мне нравится быть с ней, и какое тебе до этого дело?»

— Разве это не Кэрол должна со мной об этом говорить? Почему меня расспрашиваешь ты? — Тереза прилагала все усилия, чтобы ее голос звучал безразлично. Безнадежное дело. Эбби остановилась.

— Прости, — сказала она, поворачиваясь к ней. — Думаю, теперь я понимаю все лучше.

— Понимаешь что?

— Только то… что ты выигрываешь.

— Выигрываю что?

— Что? — словно эхо повторила Эбби и запрокинула голову, глядя на угол здания, на небо, а Терезой внезапно овладело яростное беспокойство.

Ей захотелось, чтобы Эбби ушла, и тогда она могла бы позвонить Кэрол. Ничто не имело значения, кроме голоса Кэрол. Все было неважным, кроме Кэрол, и как она позабыла об этом хоть на мгновение?

— Неудивительно, что Кэрол так высоко тебя ценит, — сказала Эбби, но если это и было сказано по-доброму, то Тереза это так не восприняла. — Пока, Тереза. Еще увидимся, я в этом не сомневаюсь.

Эбби протянула ей руку.

Тереза пожала ее.

— Пока, — сказала она. Тереза смотрела, как Эбби с высоко поднятой курчавой головой и теперь уже более быстрым шагом направилась в сторону Вашингтон Сквер.

На следующем углу Тереза заскочила в аптеку и позвонила Кэрол. К телефону сначала подошла горничная, а потом и Кэрол.

— Что случилось? — спросила Кэрол. — Ты не в настроении.

— Ничего. Скукота на работе.

— Что ты делаешь сегодня вечером? Хочешь куда-нибудь сходить?

Тереза вышла из аптеки, улыбаясь. Кэрол заедет за ней в половине шестого. Она настояла на том, что сама заберет Терезу, потому что незачем было трястись на поезде.

На другой стороне улицы она заметила удаляющегося от нее Денни МакЭлроя. Тот шагал без пальто и нес в руке бутылку молока.

— Денни! — позвала она.

Денни повернулся и зашагал к ней.

— Заскочишь на минутку? — прокричал он.

Тереза начало было отнекиваться, а потом, когда он к ней подошел, взяла его за руку.

— Разве что на минутку. Я и так уже засиделась за обедом.

Денни улыбнулся ей.

— А который сейчас час? Я занимался, пока у меня ум за разум не зашел.

— Два с чем-то.

Она почувствовала, как рука Денни напряглась от холода. Под темными волосками на его предплечье кожа пошла мурашками.

— Ты с ума сошел — выскакивать без пальто! — сказала она.

— Это прочищает мозги, — он придержал для нее железную калитку, которая вела к его двери. — Фил где-то пропадает.

Комната пропахла табачным дымом, но запах скорее напоминал запах готовящегося горячего шоколада. Квартира была полуподвальной, полутемной, и лампа отбрасывала круг теплого света на вечно заваленный всяким барахлом стол. Тереза посмотрела на лежавшие на его столе раскрытые книги — страницы и страницы, испещренные символами, которых она не могла понять, но они ей нравились. Все, что изрекали эти знаки, было истинным и доказанным. Символы были сильнее и куда точнее слов. Она ощутила, как разум Денни охватывает их, один факт за другим, и связывает воедино крепкой цепью, звено за звеном. Она смотрела, как он стоит у кухонного стола и мастерит себе сандвич. Под белой рубашкой его плечи выглядели широкими и рельефными, мышцы слегка перекатывались от движений, которыми он укладывал салями и ломтики сыра на большой ломоть ржаного хлеба.

— Я был бы рад, если бы ты заглядывала к нам почаще, Тереза. Среда — единственный день, когда я не дома во второй половине дня. И мы не помешаем Филу, если пообедаем вместе, даже если он будет спать.

— Непременно загляну, — ответила Тереза. Она присела на стоявший вполоборота стул у его стола. Она уже раз приходила к ним на ланч и еще раз забегала после работы. Ей нравилось навещать Денни. С ним можно было не притворяться и не заводить светские беседы.

Диван Фила в углу комнаты стоял незастеленным, одеяла и простыни сбились в клубок. Оба раза, когда она приходила в гости, кровать так и была не убрана, либо же в ней был Фил. Длинный книжный шкаф был выдвинут под прямым углом к кровати и отгораживал угол Фила от остальной комнаты. В нем всегда царил бардак, раздражающий и бестолковый, совсем не такой, как рабочий беспорядок на столе Денни.