Евгений Гришковец - А.....а Страница 25

Потом мы боялись, что после обнаружения обмана нас отловят, побьют и заберут прицел обратно. Но этого не случилось. Видимо, потому что прицел был хоть и настоящий, но совершенно неисправный. Правда, это не помешало нам очень быстро обменять его на живую белку в клетке с колесом.

Белку обменивать ни на что не хотелось. Она была классная! Брала еду своими лапками, как руками. И клетка с колесом была красивая. Но мы не смогли договориться между собой о том, у кого белка будет жить, и в тот же день обменяли мы её на старый, но настоящий армейский парашют.

Цепочка обменов была длинная, но закончилась она тем, что мы выменяли, не помню уже на что, у одного тихони из нашей школы настоящую саблю, а точнее, флотский палаш в ножнах. К несчастью, этот палаш оказался наградным оружием героического деда того тихони. Так что, когда мы почти завершали сделку по обмену сабли на новый складной велосипед, нас застукали, саблю забрали, сообщили об этом родителям, получился скандал.

И это только пара эпизодов той огромной жизни, которой я жил в возрасте Тома Сойера. Но не было рядом писателя, как рядом с Томасом Сойером. Некому было описать, а самое главное, оценить мои похождения, как настоящие приключения, достойные книги. Я же свои похождения достойными описания не ощущал.

И вдруг книга про Тома Сойера! Я сразу его полюбил. И мой папа любил эту книгу и Тома любил. Он говорил мне об этом. Но меня папа любил сильнее!

А завидовал я Тому Сойеру не потому, что его жизнь кто-то описал в книге. Я завидовал его широким, разнообразным и бо льшим, чем у меня, возможностям. У него их была масса, и все были под рукой или в двух шагах. А ещё я верил в существование этих его возможностей.

Если бы кто-нибудь попытался описать в книге подобные приключения, произошедшие в любом месте нашей страны, я не поверил бы. А Марку Твену поверил, и безоговорочно!

Я не то что верил Твену и Сойеру, я в них ни секунды не сомневался!

Я не сомневался, что там, в Америке, на берегах реки Миссисипи, могут быть пещеры, в которых можно заблудиться. И не просто так заблудиться, а по-настоящему, смертельно опасно, да и ещё и с любимой девочкой. Там, в той Америке, где жил Том Сойер, мог найтись такой друг, как Гек Финн, который был гораздо более настоящим бродягой, чем наш местный бродяга Геша, от которого, кстати сказать, я впервые внятно услышал про Америку.

Там, в том времени, а главное, в том пространстве, которое было в книге Марка Твена, мальчик моего возраста мог стать свидетелем страшного преступления, мог поступить благородно и спасти взрослого человека, мог найти настоящий клад, мог сбежать из дома и жить на острове… Там был страшный индеец Джо, походы ночью на кладбище… И всему я верил, и всё ощущалось возможным.

Америка Марка Твена не была для меня Соединёнными Штатами, и она не находилась за океаном. Она была для меня ближе, желаннее, понятнее и роднее, чем кирпичный завод, который гудел, дымил и был виден из окна моей комнаты… Чем песчаные карьеры за окраиной, чем ржаные пыльные поля с островками березняков за этими карьерами.

А чему я, собственно, удивляюсь? Удивляюсь приключениям, которые происходили с Томом Сойером, или удивляюсь тому, что меня эти приключения не удивляли, а только радовали и увлекали? Или я удивляюсь тому, что безоговорочно верил в эти приключения? Не знаю! Меня же не удивляет то, что территория моей страны намного больше территории США, но при этом я не сомневаюсь и даже знаю, что там, в Америке, чего только нет, то есть того, чего у нас нет и в помине.

Почему так получилось, что у нас тихоокеанское побережье всё какое-то скалистое, в основном безлюдное и суровое? Для нас Тихий океан – это что-то далёкое, тёмное, штормовое и холодное. У нас огромное тихоокеанское побережье, но ни тебе бесконечных песчаных пляжей, ни тебе знаменитых курортов. Сообщения о нашей дальневосточной погоде часто напоминают сводки боевых действий. Для нас словосочетание «Тихий океан» связано, в лучшем случае, с некой суровой романтикой. Но только с очень суровой.

А у американцев на Тихом океане: Сан-Франциско, Калифорния, Лос-Анджелес. Да, там тоже иногда случаются страшные штормы и ураганы. Но для американцев, я уверен, в словосочетании «Тихий океан» слышится, скорее всего, шум тёплого ветра и прибоя на пляжах Санта Барбары и Санта Моники, видятся роскошные машины и роскошные люди Лос-Анджелеса и Сан-Франциско.

У нас Тихого океана даже больше, чем у американцев, или с учётом Аляски примерно одинаково. Но какие же разные у нас Тихие океаны! Какие разные ассоциации вызывает в наших странах название одного и того же водоёма.

Атлантики у нас нет вовсе. А у американцев её полно! У них – сколько хочешь Атлантики. И опять пляжи, пляжи, Майами, тепло, красота.

У американцев снизу Мексика с мексиканцами, то есть жарко круглый год и кактусы. И этого у них много. Очень много! Не как у нас, всего лишь кусочек более-менее тёплого, но маленького Чёрного моря с клочком субтропического климата, а много! У американцев много жарких, пыльных территорий, и кактусов много, и пальм, произрастающих в совершенно естественных условиях, полно. И пляжей… Очень много пляжей!

Сверху у американцев Канада с Великими озёрами, с Ниагарой, сосновыми лесами и прочей красотой.

А между Мексикой и Канадой разместились все климатические варианты. У них там есть страшно жаркая, обросшая легендами пустыня «Долина Смерти», и бескрайние степи есть, и равнины, и горы, высокие и не очень высокие. У них есть горы, на которые с трудом забираются альпинисты, и горы с прекрасными горнолыжными курортами. У них есть тёплые благодатные земли, не знающие и не знавшие снега, где произрастают такие деревья, цветущие такими цветами, каких я в жизни не видел, а видел только в кино и журналах, то есть такими цветами, каких я точно ни разу не нюхал.

Мы гордимся нашими берёзками, а в Америке есть и берёзовые рощи, и есть леса, похожие на те, что обильно описаны большой классической отечественной литературой.

И могучие сосновые леса у них есть, и полноводные реки, и поля золотой пшеницы тоже есть. А также есть дивные виноградники, табачные плантации, фруктовые сады с любыми фруктами и цитрусовые хозяйства.

Я там не был. Но я знаю, что там у них всё это есть, и даже всего больше и разнообразнее, чем я мог назвать.

Почему так?! Почему нам достался огромный океанский берег, но это в основном голые скалы, холодный штормовой Тихий океан и гигантское побережье Северного Ледовитого океана, про который я ничего не хочу говорить? Мне нечего сказать! Само название этого океана говорит за себя всё. А вот у американцев полно тёплых океанских пляжей. Почему, если у американцев вдоль побережья тёплое океанское течение, то у нас, в этом же океане, течение холодное?

Почему у нас с американцами в одних и тех же широтах такие разные условия, температуры и климаты. Почему в Америке все эти показатели лучше? Почему те красоты, которыми мы привыкли гордиться, у американцев тоже есть, но в умеренном, разумном и ограниченном количестве, а у нас то же самое существует и присутствует в совершенно неограниченных, неумеренных, а главное, абсолютно неразумных размерах? А сверх того у нас только нереального размаха тундра, вечная мерзлота, болота с комарами и территории, на которых плотность населения такова, что лучше её даже не пытаться высчитывать.

Но стоит нам попробовать козырнуть нашими суровыми и морозными далями, мол, во какая у нас страна, мол, суровая и гордая, мол, даже в Заполярье у нас живут люди! Так с американцами и этот номер не пройдёт. Наша карта будет бита Аляской! Не надо забывать, что, кроме мексиканской границы, у Соединённых Штатов есть и Аляска. То есть есть все северные прелести и ужасы, но опять же в умеренном, разумном количестве и чуть-чуть в сторонке.

Ну а если ещё вспомнить, каким образом, при каких обстоятельствах и на каких условиях Америке досталась Аляска, то становится совсем грустно! Лучше об этом тоже не думать, а то возникает неприятное ощущение, что либо меня обворовали, либо я сам сильно продешевил. Даже не знаю, какой из этих вариантов более неприятный и обидный.

То есть у Тома Сойера и Гека Финна там было много возможностей под рукой или в шаге от дома. А вот суровой и долгой зимы у них на берегах Миссисипи не было. Не смог бы так бродяжничать по нашим краям любимый мною Гекльберри Финн. Не прошёл бы так много босыми своими ногами он по нашей земле. Да и приключения у него были бы совсем другого рода.

В той школе, которую я закончил, когда-то, задолго до меня, учился известный космонавт, в школе висит его портрет в космическом шлеме.

Он был одним из первых космонавтов в истории, поэтому его именем названы улицы разных городов, ему поставлены памятники. Это правильно! Человек же летал в космос! Он был одним из первых! И до сих пор-то быть космонавтом – опасное занятие, а тогда он действительно совершил настоящий подвиг. К тому же он слетал в космос не один раз.