Александр Беатов - Время дня: ночь Страница 25

После этого несчастья, Саша начал часто думать и о своей возможной смерти, которая, как он осознал, неминуема. И он испытывал чувство холодящего страха от одной лишь мысли, что когда-нибудь не станет его "Я". По вечерам, укрывшись с головой одеялом, он молился Богу, сам толком не зная о чём, но чувствуя, что только один Бог в состоянии спасти его от ужаса смерти. У сестры он нашёл кем-то ей данный на время "Новый Завет", прочитал несколько глав Евангелия от Матфея и, найдя там "Отче наш", переписал и запомнил молитву, и никогда больше не засыпал, не прочитав её. Так, полу-сознательно, он, будучи ещё почти ребёнком, сделался в глубине души религиозным.

Поминки по Петру Алексеевичу Александра Ивановна справлять не собиралась, так как была не в состоянии. Узнав об этом, оба знакомых её соседа, да и сам сосед, вышли из автобуса у ближайшего метро. Остальные пассажиры, — то есть Александра Ивановна, Сашка и его мать тоже вышли у какого-то метро, поскольку шофёр, определивший, что вряд ли получит "на чай" от нищей вдовы, отказался их доставлять до дома, сославшись на какие-то обстоятельства.

Полина Ивановна не оставила подругу в одиночестве и пригласила пожить у себя некоторое время. Находясь в тяжелейшем душевном расстройстве, та с благодарностью согласилась.

16. Внутренность сооружения

Через неделю после своего визита к Волгиным Вишневский позвонил им по телефону. Трубку сняла Полина Ивановна. Алексей поздоровался, назвался, и как ни в чём ни бывало расспросил о здоровье, об Иване Михайловиче, будто бы не видал их сто лет. И тогда только перешёл к главному: сказал, что плохо живётся без жены, попросил Полину Ивановну о посредничестве в примирении с супругой. И Полина Ивановна пообещала, посоветовав ему "взять себя в руки", навести во всём порядок и, главное, перестать пить. Он согласился, сказав, что она, конечно, права (подумав, однако, что, вот, мол, её-то муж пьёт, как извозчик, и она ему позволяет). Полина Ивановна, как будто прочитав его мысли, сообщила, чтобы он не равнялся на Ивана, так как тот старше его и к тому же — инвалид, и что пить его приучила война. Он согласился на словах, думая: "Ишь, ты, баба, какая догадливая и хитрая", и попросил передать жене, что он даже готов на то, чтобы лечиться от пьянства, если она захочет, — только бы вернулась. И что ему очень нужна её поддержка, а иначе — гибель. И сам не зная почему, сказав такое, он действительно захотел "взять себя в руки".

После этого разговора он действительно навёл дома порядок и полученную зарплату решил потратить на покупку бельевого шкафа, о котором когда-то помышляла было его супруга.

До мебельного магазина, на Ленинском проспекте, Вишневский добирался более часа. Он убил кучу времени, чтобы прочесть все ярлыки на шкафах, гласившие: "ПРОДАНО" или: "НА ВЫВОЗ". Так ничего и не купив, поехал домой и, по дороге, неожиданно для себя попал в винный магазин. Там, на возглас: "Кто на троих?", он сразу отозвался: " Я!" — и распил с какими-то мужиками бутылку водки. При этом деле он пожаловался на плохую мебельную торговлю и рассказал о своей бесплодной поездке, на что один из собутыльников заметил, что так оно — везде и во всём. Другой мужик подтвердил это суждение и сделал вывод, что всё портится, потому что раньше было лучше. Все трое посетовали на времена. В середине разговора мужик, которого звали Веней, предложил за четвертной и магарыч смастерить Вишневскому шкаф, "не хуже покупного". На этом сошлись, и обменявшись адресами, разошлись.

Все следующие пять вечеров Вениамин приходил к Алексею со своими материалами и инструментом, колотил и строгал доски. К субботнему вечеру у Вишневского в коридоре образовался шкаф, с антресолями и единственным "недостатком": его нельзя было передвинуть на другое место, так как угол, образуемый двумя стенами, одновременно служил и самоею внутренностью сооружения.

Алексей Николаевич как следует угостил работника, не забыв и сам одновременно отпраздновать приобретение.

На следующей неделе Полина Ивановна позвонила Алексею и сообщила о том, что ей удалось поговорить с его супругой, настроить её на примирение, и что теперь Алексею необходимо отправиться к ней "на поклон".

17. Омоль

В воскресенье вечером, чтобы развеять тяжёлые впечатления после похорон, Сашка отправился в "Подвал" — помещение, располагавшееся под жилым старым деревянным домом, где находилась радиомастерская, принадлежавшая заводскому комитету ДОСААФ.

Начальником Подвала был человек, лет тридцати пяти, по имени Володя Романов, безвылазно с паяльником в руке, сидевший перед каким-нибудь прибором. Он был деловитым, но отзывчивым, хотя и любил покричать на кого-нибудь из подчинённых, чтобы показать свою небольшую власть и развлечься игрой в удачно сложенные сочетания обыкновенных и матерных слов. В Подвал все приходили добровольно, несмотря или, возможно, благодаря такому характеру руководителя подвального радиокружка: кто-то мастерил любительскую радиостанцию, кто-то магнитофон, кто-то электронные часы или усилитель для электрогитары. Саша и ещё несколько молодых ребят собирали, а точнее, повторяли конструкцию приёмопередатчика, которую Романов и несколько взрослых рабочих с Завода, под видом занятий с молодёжью, тиражировали и продавали на стороне, разумеется, используя заводские радиодетали. Все они, включая и Сашку, являлись членами Московского радиоклуба ДОСААФ, что сближало их более, нежели совместная работа на Заводе. Ещё до поступления в ПТУ Саша увлекался радиолюбительской связью, выучил во Дворце пионеров азбуку Морзе и познакомился с Романовым в радиоклубе. Игорь, товарищ Сашки по ПТУ и Заводу, не увлекался радиоспортом и в Подвал не ходил. Все молодые ребята и взрослые члены Подвала испытывали некую солидарность оттого, что каждый был ещё и членом Московского радиоклуба, имел радиолюбительский позывной и даже какую-нибудь полу-самодельную радиостанцию у себя дома, при помощи которой можно было связываться друг с другом и даже со всем Миром. Другие ребята: Саша Наумов, учившийся на первом курсе Института Связи, Слава Потапкин, как и Сашка, ПТУ-шник, учившийся на слесаря, школьник Миша Бакланов, — все они, приходили в мастерскую много чаще Сашки. Дело было в том, что с некоторого времени, Саше стал ненавистен Завод, и то, чем он раньше увлекался со всей душой — радиолюбительством — как-то незаметно, подсознательно, стало как бы продолжением Завода. Саша испытывал некую пустоту оттого, что неясная отрава проникла в его душу, но, всё-таки, будто по инерции, продолжал встречаться со своими знакомыми радиолюбителями, пытаясь вернуть прежнюю привязанность к своему хобби.

Взрослые члены кружка, кроме Романова, инженер Александр Коваль, электрик еврей Слава Клац, радиомонтажник Юра Веселовский, наведывались в Подвал, как правило, только под вечер, после окончания смены, так как работали на Заводе. Только партийный Романов занимал "блатную" должность "начальника заводского клуба ДОСААФ" и, находясь на окладе от Завода, всегда находился в Подвале.

Володя Романов был щедр и не скупился отдать кому нужно какую-нибудь дефицитную радиодеталь. Узлы, которые в Подвале не могли изготовить своими силами, заказывались на Заводе. Однако в качестве платы за свою доброту время от времени он требовал выполнения "общественной работы", заключавшейся в том, чтобы ребята мастерили, как он им говорил, "для нужд Подвала" отдельные узлы приёмопередатчика. Все знали, что Володя и другие взрослые рабочие из этих "узлов" собирали воедино и за приличные деньги продавали провинциальным радиолюбителям готовый прибор. "Прибавочная стоимость" с лихвой окупала "издержки производства" и даже подкупала вышестоящее заводское начальство, дававшее возможность существовать Подвалу официально. Потому никто не был удивлён, когда однажды Романов, а вслед за ним Коваль, Клац и Веселовский, приобрели по новенькому автомобилю, и разговоры их между собой стали перетекать из области радиотехники в мир автомеханики и правил вождения автомобиля.

После работы в Подвале, Володя часто подвозил ребят до метро, жал им, как взрослым, руки, говорил о технических перспективах и планах работы.

Вот почему в свободное время радиолюбители спешили в Подвал, где от них всегда ждали "общественной работы" и где им изредка удавалось поработать и над своими конструкциями.

Кроме приёмопередатчика в Подвале изготавливали и другие приборы, которые выставлялись на московских и всесоюзных выставках радиолюбительского творчества молодёжи — Завод получал призы, в журнале "Радио" публиковались фотографии, патриотическая деятельность заводского Комитета ДОСААФ получала высокую оценку партийной организации, Романов — денежную премию, повышение оклада, старый Подвал, в деревянном жилом доме, намечали перевести в новый Подвал кирпичного дома.