Эмманюэль Роблес - Это называется зарей Страница 25

— Да, — сказал Валерио. — Я оплачу путешествие. Ты уверен, что твой двоюродный брат согласится?

— Уверен. Все будет просто, вот увидите. Мы отчалим от берега глубокой ночью. Вы кого-нибудь знаете там, на том берегу?

— Знаю? Да… В Тунисе.

— Надо предупредить его, чтобы он помог Сандро на первых порах.

— Я предупрежу.

Проблемы больше не было. Сандро будет спасен. Клара будет спасена. И снова им овладело оцепенение. Он уже не знал, откуда доносится грохот, который он слышит, действительно ли от второго состава вагонеток, выехавшего на площадку под окном санчасти?

— Пойду в столовую. Значит, договорились, доктор?

— Приходи ко мне вместе со своим двоюродным братом. Когда стемнеет. Пройдете через сад, ладно?

…Он остался один. Суждено ли и ему когда-нибудь отправиться в Южную Америку, распластавшуюся в океане, словно благодатный рай? В Южную Америку вместе с Кларой, которая станет еще моложе и красивее, чем всегда, еще любимее, да, с Кларой, после того как кончится эта агония, потеря всей его крови. В этот час, должно быть, заканчивается погребение Гордзоне среди могил, уже поросших весенней травой. И тут вдруг между живых стеблей его воспоминаний промелькнул поддельный: Анджела!.. Скоро вернется Анджела! Валерио встал. Значит, конца еще не видно! С маленькой площади до него доносились крики. Ему почудилось, будто его осаждает огромная толпа, освистывая его и требуя смерти.

VIII

— Да что с тобой, дорогой? Почему ты такой грустный и нервный?

Клара задержала его, когда он уже собрался уходить. «Прекрасные глаза! Нежная душа!» — подумал Валерио, поглаживая ее плечо. Надо было успокоить ее, рассеять это беспокойство. «Я вымотался до предела!»

— Со мной ничего, Клара. Может, я немного устал.

— Хорошо! Поедем в субботу в Буджеру. Отдохни хотя бы два дня…

— А мои больные? Ты хочешь, чтобы я их бросил?

Улыбнувшись, он привлек молодую женщину к себе. Но в голове у него с молниеносной быстротой крутилась страшная фраза: «Я не смогу жить вдали от тебя; так долго и так далеко…» Она скручивалась, раскручивалась и снова скручивалась, ему никак не удавалось забыть эту фразу. Казалось, она навечно запечатлелась в его измученной душе. «Soffite di nevralgie, mal di testa, mal di denti, dolori periodici?.. Antidolorifico Veramo!»[22] Хорошо, хорошо! Одна таблетка, и всякая боль исчезнет. А как быть с моей?

— Мы поедем в Буджеру. Обещай мне, — настаивала она.

— Ладно. В субботу едем в Буджеру. Но погода будет плохая.

— Тогда мы проведем время в нашей маленькой гостинице. Будем смотреть на море.

— Надеюсь, чтобы скрасить наше пребывание там, ты позволишь нам заняться другими играми?

— Всем, чем пожелаешь, любовь моя.

Она прижалась к нему.

— Как я тебя люблю! — сказала она тихо с затаенным оттенком страдания в голосе. — Без тебя я ничто, Луиджи. Вдали от тебя я не живу, я становлюсь тенью…

— Клара, — взволнованно прошептал он, ощущая резкие и частые удары сердца.

Голова Клары лежала у него на плече, от ее волос пахло вербеной. Он чувствовал нежное прикосновение груди Клары, словно две легкие птички опустились на его собственную грудь.

«Женщина! Женщина!» — чудился ему чей-то голос, а солнце тем временем разливалось по полу, словно лужа крови.

— Что со мной станется без тебя, дорогой?

Все тот же шепот раздавался теперь у самого его уха.

— Что со мной станется без тебя? Все опустеет и потеряет смысл, любовь моя, любовь моя…

В самом сердце вспыхивали тысячи и тысячи огоньков, оторвавшихся от солнечного потока, лившегося в окно на большие красные плитки пола.

— Без тебя я пропаду!..

Это было похоже на вырывавшийся из глубины пропасти зов, приглушенный расстоянием, и все-таки он его понимал, о, как он его понимал, словно в другой жизни испытал уже эту горечь одиноких дней, убогих ночей, минут, когда опустошенная душа внезапно жаждет смерти! Он поднял голову Клары и увидел, что она плачет. Тогда он нежно поцеловал ее и стал успокаивать, точно отчаявшегося ребенка.

— Надо верить, Клара. Я люблю тебя, верь мне.

Надо бороться — «Господь смилуется над нами», — дать отпор темным силам, отвоевать Клару.

— До вечера, — прошептал он, слегка отстранившись от нее.

— До вечера, — ответила она, пытаясь улыбнуться.

Прежде чем пойти домой, он зашел к госпоже Маркези, которую застал в постели. На ней была почти прозрачная ночная сорочка, позволявшая любоваться ее прекрасной грудью, круглой и слегка заплывшей. Валерио извинился, что не сможет задержаться. Франческа сочла необходимым сразу же проинформировать его, что мужа нет дома, что ей пришлось провести печальную ночь в этом пустом огромном доме и что существование ее на редкость глупо, ибо у нее нет ни одного настоящего друга. Валерио едва слушал ее. Сделав за три минуты укол, он отправился к Бьенкарди, у которых лечил двух ребятишек, заболевших дизентерией. Затем он спустился в порт, пошел в самую глубь старого квартала и в жалких лавчонках, вонючих и темных, точно берлоги, купил несколько банок консервов, которые спрятал в широких карманах своего пальто. Потом вернулся домой. Дельфина была в саду. Сидя на маленьком ящике, она чистила на солнышке картошку. Вид у нее был угрюмый, и она сухо поздоровалась с доктором.

— Что нового? — спросил Валерио.

Даже не повернувшись к нему, она ответила:

— Приходила госпожа Арджелли. У ее старшей дочери высокая температура. Она ждет вас…

— Это все?

— Ах, да! И еще господин Фазаро.

— Чего ему надо?

— Он проходил мимо. Хотел с вами увидеться.

— Он ничего не просил передать?

Старуха подняла голову и, прищурив глаза, взглянула на него.

— Нет. Передать он ничего не просил.

— Хорошо, — сказал доктор.

«Хорошо, хорошо!» — отозвалось у него в голове насмешливое, злое эхо.

Он поднялся к себе в комнату, закрыв предварительно двери в коридор. «Если Дельфина надумает взобраться сюда, я услышу». Затем осторожно ступил на деревянную лестницу, ведущую на чердак. Он старался не скрипеть ступеньками, однако Сандро все-таки услыхал его, и когда Валерио толкнул дверь, то увидел его стоящим у входа.

— Ты спал?

Сандро не шелохнулся. Валерио заметил, что он едва притронулся ко вчерашней еде. Доставая все из карманов, он стал упрекать его тихонько и немного сердито:

— Черт возьми, старик, ты должен есть! Нельзя распускаться. Через несколько дней тебе придется мобилизовать все свои силы и возможности! Полиция по-прежнему ищет тебя. Если будешь сидеть здесь спокойно, ничего не случится. Я виделся с Пьетро. Тебе надо есть и быть наготове.

Сандро махнул рукой, как бы желая сказать: «Зачем все это!», и доктор рассердился.

— Нельзя, чтобы тебя схватили!

— А что они могут мне сделать? — безучастно спросил Сандро.

— Осудить на каторжные работы, да мало ли что еще! Во всяком случае, накажут тебя жестоко.

Сандро только пожал плечами.

— Мы с Пьетро переправим тебя в Тунис. У нас есть относительно простой план. Но все зависит в первую очередь от тебя.

— Что мне делать в Тунисе?

Он смотрел на Валерио своими темными помертвевшими глазами. Что тут ответишь? С мертвецами бороться бессмысленно. «Зачем приходил Фазаро?» Валерио чувствовал, как ловкие руки с головокружительной быстротой замуровывают его живьем. «Что ему от меня надо? Может, он обнаружил, что Сандро прячется у меня?» Надо было как можно скорее опрокинуть стену. Ему уже не хватало воздуха. «Я сейчас же пойду к Фазаро».

— Послушай. На будущей неделе Пьетро и его двоюродный брат возьмут тебя на борт маленького парусника. Ты высадишься возле Туниса. Ты же знаешь Тунис, черт побери! Я дам тебе адрес моего друга. Ты встретишься с ним. Он тебе поможет. Только надо держаться, сопротивляться, не распускать себя! Ты же не какая-нибудь девчонка, в самом деле? Так что давай, держись!

Он из сил выбивался, пытаясь вернуть к жизни труп, и прекрасно сознавал это. Слова не трогали Сандро, они скользили мимо, не задевая его, он больше не воспринимал их. На ум Валерио, разрывая сердце, пришла мысль о потерявшем управление корабле без экипажа, блуждающем по морю мрака, о корабле, который еще держится на плаву, но уже лишен души.

«Зачем Фазаро приходил к тебе?» — вопрошал все тот же насмешливый голосок. «Возможно, я понапрасну иду на риск!» Но таково уж было его ремесло: сражаться против смерти до последнего биения сердца, пускай даже понапрасну, без всякой надежды. «Я спасу тебя, Сандро!» Когда-то они с Магдой, должно быть, обменялись горячими словами, возможно, такими же точно словами, какие сказали друг другу сегодня утром Клара и Валерио, теми же самыми магическими словами, составлявшими хрупкий заслон против смерти, который смерть опрокинула одним дуновением! «В Тунисе он сможет заново начать свою жизнь!» — прошептал насмешливый призрак, словно сверчок, трещавший в ушах Валерио. Как будто можно «заново начать свою жизнь», снова посадить срубленное под корень дерево!