Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла Страница 25

От повторенных цифр вновь засвербило в глазах. Дрожащей рукой я записал адрес и повернулся к Старине.

— Старик, — молвил я, — Ты понимаешь, какое дело…

Хотя понимать тут было особенно нечего. Выходило МНОГО. Даже умноженное на скудные семь целых и двадцать пять сотых процента. Даже поделенное пополам между полноправными соавторами успеха. Всё равно было МНОГО. МНОГО настолько, что можно было, выражаясь высоким штилем — «фиксировать прибыль», а низким — «соскакивать». МНОГО получалось даже с учетом остающихся до сессии и сборов двух месяцев. Много… много… Единственно, немного смущали позывные «Марик», так как светлый образ носителя уникальной технологии продаж тут же возникал будто бы сам собою, ну да уж ладно.

— Но поделить всё равно как-то надо, — выслушав, заметил Старина.

— Я УЖЕ поделил, — сказал я, — на двоих. Если хочешь, можем даже Митрича в долю взять за аренду телефона. Хватит на всех.

— Я имел в виду — «автомобилыциков» поделить…

— Серег! Нам уже не надо никого делить! Мы вообще можем уже больше этой ерундой не заниматься!!! Это «чистяк» — я тебе говорю! Они сами, понимаешь — САМИ раскололись, даже уговаривать не пришлось. Газета наша — факт. В плане мы есть — бесспорно. Из отдела рекламы они никого не знают, стало быть, там никого не было, тётка сама подтвердила и сама же на встречу пригласила. И не через месяц, и не в конце полугодия — послезавтра! Мы богаты, Старина, мы БОГАТЫ!!! Нам уже не нужно никого больше делить!!!

— Ну, так-то еще больше можно заработать, — мудро заметил Старина. — Надо всё-таки прощупать почву на этом рынке…

— Я тебе о высоком, а ты — о каких-то деньгах, — капризным голосом новоявленного Рокфеллера заявил я Старине, — Впрочем, ладно — давай прощупаем.

— Тогда давай разделим на иномарки и наши. И кинем на пальцах.

Мы кинули. Иномарки выпали старику. Мы раскрыли издание и выбрали себе по объявлению: автор, как натура приземленная и лишенная воображения — то, которое, судя по адресу, находилось поближе к дому, а Курбский, как личность, более развитая в духовном и эстетическом плане — то, что поярче и покрасочнее. Вслед за чем довольно быстро договорились на «отправку» факса с расценками — наше великое Мастерство уже позволяло нам выполнять данный финт без особых хлопот. После чего я честно сознался:

— Старина! Я сегодня дальше щупать не буду, извини. Мне сейчас на месте не сидится, так что давай лучше факсы развезу. Правда, зачем нам ТЕПЕРЬ уже этот «факсовый» день… Хотя ладно — поеду. Чувствую — «катит» нам сегодня. Просто-таки напросто катит и безусловно прёт.

И уже в дверях, обернувшись, я весело крикнул:

— Ииииииииэх, Старина!!!

Время, время… на самом деле лишь Оно — единственный надежный союзник и единственный безжалостный неприятель истинного охотника, решившего ступить на Тропу. Только Оно одно способно или окончательно погубить на Пути, или вывести к Свету. Лишь внутри его течения, положившись на него, но не покорившись — можно однажды встретить спящего единокрыла.

Время… Сперва оно, будто заманивая, движется как и всегда. Но затем незаметно начинает то ускорять, то замедлять свой бег. Распадаясь, изгибаясь и скручиваясь в причудливые спирали. Перескакивая с мгновения на мгновение. Путая прошлое и будущее. Заставляя охотника или раз за разом проживать одно и то же — необязательно хорошее. Или наоборот, что-либо словно пропуская — необязательно плохое. Загоняя всё в один миг — и растягивая его затем почти до бесконечности. И всё ради чего? Ради того единственного осколка, того практически неощутимого временного атома, когда охотник вдруг понимает — спящий единокрыл где-то рядом.

Впрочем, несмотря на все перенесенные трудности, гарантировать наличие такого хотя бы минимального промежутка — абсолютно невозможно.

Факсовый день близился к завершению. Результатами его, по крайней мере предварительными, я мог быть доволен: было «окучено» около тридцати «точек», и стараниями моими о существовании газеты «The Moscow star» узнало не менее сотни реципиентов, что, без сомнения, составило значительную часть так называемой «ежедневной аудитории» этого прекрасного образца периодики. Впереди оставалось лишь одно, заключительное на сегодня место. Тот самый автосалон, зыбкую почву активности которого в области рекламы и предстояло «прощупать» согласно указующим наставлениям Старины. Памятуя о них, я и вступил на территорию района, который…

Надо заметить, что в те дни (хотя, думается, что и в эти, наши дни тоже) название данного муниципального округа у основной части москвичей и гостей столицы ассоциировалось лишь с прославленной организованной преступной группировкой — но никакой робости в связи с этим фактом я не испытывал. Попади я, конечно, в дебри, скажем, Орехова или Измайлова — там, возможно, определенное чувство неловкости и поприсутствовало бы. Но не здесь. Район этот, хотя и не был в полном смысле «родным» — но к истинно родному непосредственно примыкал, и в данной связи был автору прекрасно известен. Вот старенький стадион с покосившимися, облупленными трибунами, на который мы в составе школьной команды неоднократно выезжали на очередные решающие матчи. Рядом с ним — гастроном, в котором затем томатным соком отмечалась историческая победа над недругами, и победители, весело хохоча, тыкали ложкой в банку с застывшей солью. А вон тот дворик — он «глухой», и по этому случаю в нем у слегка замешкавшегося автора скрутили «ниппеля». От нахлынувших детских воспоминаний потеплело на душе. «Вполне возможно, — подумалось мне, — что ныне эти люди скручивают у сограждан « ниппеля » куда уже как более серьезные…» Впрочем, более предаваться размышлениям времени не было — ибо на горизонте уже маячила итоговая цель пути.

Квартировало автопродажное предприятие, как водится, в бывшем таксопарке, типовая грязно-желтая коробка которого возвышалась своеобразным форпостом, отделявшим унылые, но все же обитаемые пятиэтажные хибары от совсем уж мрачной «зоны отчуждения» железнодорожной ветки. «Уникальным торговым предложением» салона являлась, как следовало из вводной, поставка на рынок так называемых «ре-экспортных» «жигулей». В деталях схему этого самого «ре-экспорта» мне спустя несколько лет расписал как раз человек, «сидящий на всей рекламе у Березовского», и если быть кратким, то…

Здесь внимательный, вдумчивый читатель, конечно же, должен задать справедливый вопрос: имея столь «козырного» туза в загашнике — неужели же наши герои не вовлекли его в круг своих интересов? Неужели же не ознакомили и даже не позвонили? Спешу успокоить: позвонили. Вот только с «ознакомить» дело как-то не пошло. Хотя сподвижник серого кардинала и обрадовался мне, будто старому, хорошему другу. Вслед за чем разразился пронзительным десятиминутным спичем, преобладали в котором такие обороты как «запускаю проект», «вылетаю в Лондон» и «это, сам понимаешь, не телефонный разговор», каждый из которых был использован не менее шестнадцати раз. После чего спич, в который мне так и не удалось ввернуть более ни единого слова, был завершен стремительным «ну всё, раньше начала октября мне не звони, обнимаю…»

Тут автор опешил. Причем, если можно так выразиться, опешил дважды. Во-первых, из реальных пространственных и временных рамок, куда нас посылали — начало октября прозвучало наиболее отдаленным сроком, причем с солидным отрывом: в основном, даже в самых нетолерантных местах, назначение далее конца полугодия мы не получали. А во-вторых, объятия с хоть и имеющим солидные рекомендации, но все же незнакомым мужчиной не входили покуда в наши совместные планы. Лишь опять же спустя энное количество дней я узнал, что «обнимаю» — это было всего лишь «дежурное» прощание Бориса свет Абрамовича… Ничего удивительного, впрочем: в организациях, исповедующих жесткий, авторитарный стиль управления (а таковых у нас в силу национальных традиций — подавляющее большинство) сотрудники рано или поздно перенимают привычки и повадки Руководства. Особенно в части походки и активно используемой лексики. Или, к примеру, все «успешные люди», даже безразличные к футболу и несмотря на наличие в упомянутом уже городе Лондоне аж семи футбольных команд — поголовно болеют за «Челси». Хотя что «Челси», если в женских коллективах, как утверждают ученые-физиологи — даже цикл зачастую синхронизируется, сообразуясь с начальственным, само собой… но вернемся к «ре-экспорту».

Как ни дико это прозвучит сейчас, но в ту пору продукция прославленного Волжского автозавода пользовалась хотя и небольшим, но всё же устойчивым спросом и за рубежами Родины. Разумеется, в разрезе соотношения «цена-качество» невысокое значение второго компонента пропорции должно было быть уравновешено еще меньшим значением компонента первого. Исходя из этой непреложной формулы, за границу машинки уходили по куда как более низкой отпускной цене, нежели во внутреннее употребление. Настолько низкой, что банальные «жигули», купленные где-нибудь в окрестностях Хельсинки и репатриированные обратно, даже с учетом перевоза «туда-сюда», всё равно выходили дешевле, нежели такие же, но проследовавшие в частную торговлю непосредственно с конвейера. Исходя из этого…