Ирина Майорова - Халява для лоха Страница 25

– Блин, ну как же тяжело иметь дело с партнерами-идиотами, – пожаловался Бондаренко.

– А то! – поддержал его Костик. – Ладно, ты тут костьми ложился, чтобы его успокоить, а я-то при чем?

– При том, Костик, что премию от того заказа, причем немаленькую, ты с удоволь­ствием положил себе в карман. Мне, кстати, куда меньше заплатили, хотя весь маркетинг лег на вот эти, – изобразил растопыренными пальцами эполеты Бондаренко, – не такие уж могучие плечи.

Обухов глянул на часы.

– Е-мое, без десяти час! А я в отделе сегодня еще, можно сказать, не был! Из-за всяких дебилов делом заняться некогда!

С этими словами Костик выскочил из переговорной и помчался по коридору с такой скоростью, что развешанные на доске у двери в приемную документы забились-зашелестели, как листья на деревьях при порыве ветра.

Магия

В креативном отделе, как с порога с удовлетворением отметил Обухов, на сей раз все занимались делом. Даже Агнесса Петровна. Бренд-менеджер сидела за компьютером и изучала базу логотипов. Своих, то есть разработанных «Атлантом» за восемь лет существования, и чужих, в том числе известных всему миру. Алик трудился над графическим изображением торговой марки «Джангра», так и сяк пытаясь приладить к стилизованной домре название фирмы. Грохотова со скоростью пулемета что-то набивала на «клаве» и на приветствие начальника даже не подняла головы. Фотограф Леня лазал по Интернету в поисках красивых картинок калмыцкой степи. Гольдберг читал научный журнал на английском языке и время от времени удрученно качал головой: дескать, напишут же! Андрюха, заткнув органы слуха наушниками плеера, разносил всем кофе.

– Народ, даю вам еще пятнадцать минут, чтобы закончить дела по «Джангру». Потом доложите, чего наваяли, и будем штурмовать водку.

– Но мы же водку на вечер наметили! – выглянула из-за монитора Грохотова. – У нас сейчас на повестке колготки.

– С колготками тоже разберемся, – поморщился Обухов. – Они у меня уже вот где…

– А вы знаете, что в некоторых логотипах заложен магический смысл? – вдруг, оторвавшись от экрана, голосом, полным таинственности и восторга, вопросила Агнесса Петровна. – Вот, например, эмблема БМВ. В этих разноцветных сегментах воплощено священное начало: стремление всего земного к Богу и снисхождение Всевышнего на Землю. А точка посредине – это как бы соединение человече­ских и божественных усилий. И именно такие совместные старания и есть основа успеха этой автомобильной фирмы.

– Ни фига себе! – вяло отреагировал освободивший уши от «затычек» при появлении начальства Андрюха. – А я думал: нарисовали от балды детский мячик…

– Нет, Андрюша, – тоном терпеливой наставницы возразила второму дизайнеру бренд-менеджер. – Тут даже цвета – голубой и белый – имеют особое, поддерживающее идею вышеназванного мною двуединства значение. Белый цвет – это цвет открытости, готовности принять мир во всем его разнообразии. А голубой – цвет всеобщей гармонии, он дает возможность почувствовать связь со Вселенной, настраивает человека на возвышенные чувства.

– А мне «мерс» больше нравится, – не дал себя унести восторженно-магической волной Андрюха. – Я человек реальный, и на меня всякие феньки типа заколдованных сегментов не действуют.

От «энергии запуска», которую придал себе Обухов, выйдя из переговорной, не осталось и следа. Опустившись в любимое кресло, он тянул из большой керамической кружки кофеек и, не вникая в беседу Агнессы и Андрюхи, думал о чем-то своем. Краем глаза зацепил мрачную физиономию Алика. На стоящем перед арт-директором мониторе, в небольших окошках, висело пять или шесть вариантов логотипа «Джангра». Ни один нельзя было назвать удачным. Но Обухов вслух давать оценку не стал: Алик – профессионал, сам все видит. «И чего он сегодня такой смурной? Не из-за дебильного логотипа, точно. Расстраиваться из-за работы не в его характере. Дома что случилось?»

А бренд-менеджер тем временем продолжала упиваться ролью просветительницы младшего поколения и в данный момент зачитывала информацию об эмблеме «Мерседеса»:

– «Символизирует расщепление миропорядка надвое: неподвижный центр и непрекращающееся вечное вращение вокруг него. Человек или коллектив, который владеет подобным талисманом-«колесом», как бы одновременно участвует в беспрерывном движении, обогащая свой опыт, знания и в то же время замер в центре, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Эмблема «Мерседеса» – это символ архидревнего двигателя и бесконечной мудрости».

Андрюху менторский тон тетеньки-«чайника», кажется, обидел. В доказательство того, что про языческие знаки и символы он знает не меньше Агнессы, Суслов начал пересказывать книжку, подаренную ему приятелем на день рождения. Обухов ловил обрывки фраз: «…шаманы, жрецы больше тысячи лет назад использовали их как коды. Посмотрел человек на такой рисунок – и психика уже нарушена, он уже словно зомбированный… Назад, в ясное сознание, его уже не вернешь никакими способами… Ученые для эксперимента закодировали одного мужика супердревними знаками, а раскодировать так и не смогли. Психологов, психиатров тьму-тьмущую нагнали, методы самые современные использовали…»

– Но медицина, – Андрюха вздохнул, смешно выпятил вперед нижнюю губу и развел руками, – оказалась бессильна.

– По-моему, бред, – обозначил свое присут­ствие и более того – внимание к ведшемуся в отделе разговору Алик. – Михаил Иосифович, вы что по этому поводу думаете?

– Я? – переспросил Гольдберг, который, как все знали, мог делать несколько дел одновременно, например читать и внимать происходящим в отделе разговорам и спорам. – С книгой, о которой сейчас говорил Андрей, я не знаком, но, думаю, это что-то эзотерическое. Наукой я эту область человеческих изысканий не считаю, по большей части это фантазии, плод, так сказать, мистически настроенного воображения. Но кое с чем, думаю, можно и согласиться. Например, с тем, что многие архидревние знаки и символы направлены на разрушение человеческой психики. Я где-то читал, что в Швеции или Англии мои коллеги подняли вопрос о запрещении их использования в массовой культуре, а следовательно, и в рекламе, которая, как нам с вами изве­стно, рассматривается сейчас как часть массовой культуры.

– Вот видите! – Суслов победно оглядел присутствующих. – Даже традиционная наука это признает!

– Я вам более скажу, – с ласковой снисходительностью кивнул Андрюхе Гольдберг. – Есть основания считать, что даже буквы несут в себе определенную энергию. Те же эзотерики, например, не рекомендуют брать в качестве названия фирмы или магазина букву «омега». Ни ее соб­ственно графическое начертание, ни «расшифровку». Потому как она олицетворяет конец чего бы то ни было – цикла, существования, развития. Напротив, буква «А», или «альфа», воплощает в себе энергию движения, устремления вперед. А латинская «S» – это якобы сублимация энергии. Но по-моему, друзья мои, мы увлеклись, – привел коллектив в чувство Гольд­берг, краем глаза уловивший на лице начальника недовольство болтовней подчиненного. – Константин Дмитриевич, я готов доложить вам свои соображения по поводу параметров модели, которая будет использована в рекламе колготок, а также предлагаю обсудить ритм сюжета и цветовую гамму, более всего к нему подходящие.

– А что, у нас уже есть идея? – грустно усмехнулся Обухов. – Я, например, ничего ценного пока ни от кого не услышал.

– Ну как же? – обескураженно взглянул на главу креативного отдела психолог. – Ведь мы, кажется, остановились на варианте, где дама крутится весь день как белка в колесе, но и к вечеру полна неиссякаемой энергии… Вы же еще хотели с Валерией поговорить.

– Про Валерию забудьте, – нетерпеливо поморщился Обухов. – Я вчера обсудил этот вариант с компетентными людьми, они сказали, что рекламировать колготки Валерия вряд ли согласится. Только если уж совсем немыслимый, заоблачный гонорар предложить… У нее, дескать, сейчас твердая установка: если и участвовать в рекламе, то только солидных товаров. Престижных авто, дорогого парфюма, драгоценностей, элитных телевизоров…

– Ну ни хрена себе! – возмутился Алик. – Значит, бульварное издание на всю страну расхваливать – это ничего, а колготки – западло?!

– Да не заводись ты, – осек подчиненного Обухов. – Я потом сам хорошенько подумал и понял: не нужна нам здесь Валерия! Тетке сорок лет, трое детей. Как бы она своей фигурой ни занималась, какие бы гимнастики, массажи, растирания ни употребляла, все равно на формы девчонки-двадцатилетки не тянет. А нам ведь в ролике придется живот героини демон­стрировать. «Изюминка»-то эта самая, будь она неладна, между пупком и лобком находится.

– Не-е, жаль, что Валерии не будет, – не унимался Алик. – Вся ж страна знает, что она чем-то восточным увлекается: то ли йогой, то ли ушу. А колготки эти – японские. Очень даже логично.