Валерий Попов - Нарисуем Страница 25

«Спасибо!» – хотел кивнуть, но не получилось: подбородок упирался в пакеты. Подошел к парадной, гляжу – валяется газовая плита, вместе с трубами вырванная. Вот это люди гуляют – не то что я!

Поднялся домой, ссыпал всю эту дребедень на стол, червячков с омерзением выплюнул в аквариум… Все!

– А, это ты, – жена равнодушно зевнула. Не оценила дары! «Нормально» – не более того!

А дочь до полуночи так и не появилась. Не привлек!.. Зато рассказ, кажется, написал. Сидел, кумекал.

Звонок! Схватил трубку.

– Алле!

– Что ты сделал с нашим Митькой?

«С нашим Митькой»? Инна!

– Привет!

Запасная жизнь?

– Что я сделал… с нашим Митькой? – с удовольствием произнес.

– Он сошел с ума!

Даже не знаю – радоваться ли?

– Он сейчас в больнице.

– ?!!

– Вырезали аппендицит.

Слава богу.

– Читает твоих «Горемык» и хохочет на всю палату! Врачи опасаются – разойдется шов. Говорю ему: хоть шов придерживай.

– Лечу!

В аэропорту, распарясь, опрометчиво бросил пальто в багаж – какое пальто, если меня ждет такой жаркий прием! Малость не рассчитал.

К Митьке лечу! Если не сын… то, во всяком случае, сын духовный – а это еще важней!

Да, тут другое. По приземлении все стали вытаскивать из верхних багажников куртки, дубленки… Погорячился! Горячусь всю жизнь. Чем и горжусь. Чем же еще гордиться? Выскочил первый… Снег!

В аэропорту грязный язык багажного конвейера пополз и остановился. Раздался здоровый смех.

Самолетный багажник на высоте замерз – никак не открыть! «Ждите, пока освободится специальная разогревательная машина – она обслуживает другие рейсы»!.. А вертолет на Пьяную Гору уже лопастями шевелит. А, выбежал в пиджаке. Радость не ждет!

Вертолетчик слегка удивленно на меня смотрел. А что такого? Тепло!

Вот и знакомая вертолетная площадка появилась внизу. Сердце прыгало…

– Ну-ну! – Пека мрачно произнес, когда я перед ним появился. Желания накинуть другу знаменитую свою шубу длинного искусственного ворса – не изъявил. Не поделился также и шапкой. Ну-ну!

Сели в его замызганное авто.

– А Митька где?

Почему-то был уверен, что он встретит меня.

– В больнице.

– Так зайдем!

– Карантин, – он вяло ответил.

– Увидимся хоть?

Пека пожал плечами. Еле завелся. Мотор времен недоразвитого социализма… Мрак. В это время года я к ним не приезжал. И правильно, видимо, делал. В шесть вечера уже полная тьма.

– Это у нас еще не настоящая ночь! – мрачно Пека произнес. Похоже, семейное счастье доконало и его. Как-то стало смутно: зачем я прилетел?

Во тьме мелькали лишь белые березки вдоль дороги.

– Комсомольцы посадили еще, – сказал Пека словно с издевкой.

– Ну а что в этом плохого? – вступился я. – Было такое время.

Теперь, видно, другие времена… Комсомолом я никогда не увлекался, но и нельзя все, что было, во мрак погружать.

– Нарисуем! – бодро смотрел по сторонам. Картина довольно странная открывалась. – А чего чуть не на каждой березе венки?

– Так бьются все! В основном бандовня нынче ездит. Им что чужая жизнь, что своя.

– Прям какая-то аллея героев! – вырвалось у меня.

– Угадал. – Пека впервые усмехнулся, хоть и невесело. – Так все и зовут.

Навстречу пер какой-то черный катафалк с темными окнами.

– Аккуратней рули!

Но Пека, видно, не собирался уступать. Судя по состоянию его – не прочь и наш с ним венок тут повесить.

– Ты что делаешь?! – Пришлось мне самому схватиться за руль.

Стояли, отдыхивались… Похоже, поездка сюда не такой уж радостной может получиться. И не такой длинной.

– Разъездились тут! – просипел Пека. Как видно – враги!

Наконец-то дома… и какие-то пьяные толпы. И что особенно жутко – молодежь.

– Выходной, что ли?

– У нас теперь выходные сплошь. Стоит все!

– Скучаешь по работе? – вырвалось у меня.

– Да хер ли по ней скучать? Это я для тебя тут художества рисовал. А на самом деле так… потное однообразие.

– И то кончилось.

– Ну это мы еще будем смотреть. Горизонты глубже восьмисот закрыть хотят. Невыгодно им! Хотят сверху наскрести себе, а остальное все кинуть. Не выйдет у них!

А я боюсь – выйдет. И поселка не узнать. Хотя при первом знакомстве казалось – куда ж хуже? Всегда есть куда. То там, то сям окна вынесены вместе с рамами, внутри следы пожарища, копоть по фасаду. Построил Пека… ранний ренессанс! «Тут будет город-ад!»

«Да, выжигают тут… неугодных», – подумал я. И вряд ли Пека в числе «угодных». Оставшиеся окна, вплоть до верхних этажей, в грубых решетках.

– Это от воров, что ли?

– Нет, от комаров!

– Мне кажется, Пека мне не рад, – высказал я, когда Пека, напившись, рухнул.

Да, и Инна усохла. Усохнешь тут!

– Почему не рад? – усмехнулась она. – Для любимого дружка из могилы вылез!

– Как?

– Так. Сели с дружками в руднике, давно отключенном, и не выходят! Будто кому-то есть дело до них. Тут теперь другие дела.

– Но какие же?

– А какие везде! «Шахты стоят – мерседесы ездят»!

– Встретили тут один…

Инна обмерла.

– Таранить он его не пытался?

– Нет.

– Ну, видимо, пожалел тебя… для первого раза.

Да нет. Не пожалел.

– Ну и сколько он еще пробудет тут? В смысле, на поверхности?

– Спроси у него. Надеюсь, пока ты тут…

Ясно. Затем и позвала! Вытащить мужа из «могилы».

– А Митька что?

– Аппендицит сделали. Теперь карантин у них там… по гепатиту. И слава богу! – вдруг вырвалось у нее.

– Что ты такое говоришь?!

– Здесь нечего Митьке делать! – затряслась. – О сыне он не думает!

Совсем уже ошалела от отчаяния… Конечно, про то, как Митя хохотал над моей книгой, придерживая шов, она уже не скажет. Теперь ни к чему. Да-а, прилетел на праздник! Праздников не напасешься на тебя.

– Так точно Пека не скроется, пока я тут? – тактично тему переменил.

Она пожала плечами.

– Тут мы еще избу-читальню открываем. Все книги, что он копил, отдали туда. И твои, что ты нам дарил, – тоже. Раньше он увлекался книгами. Надеюсь, хоть это вытащит его!

Откуда именно это его «вытащит» – она не уточняла. Но и не надо уточнять. Отовсюду!

– Сколько сил он в нее вложил! Задним числом узнала: свои ртутно-золотые бляшки растапливал, чтобы материалы купить.

То-то он зеленый такой.

– Все говорил: «Вот приедет к нам Попик!» – Она смутилась. – Так он называет тебя. Не знал?

– Нет.

– Знай теперь. «Вот приедет к нам Попик – будет где выступить ему»… Библиотеку-то поселковую сожгли…

– Господи! Библиотеку-то за что?

Она пожала плечами.

– Зато теперь вот! – подвела к окну. За окном (из щелей торчит вата… да, особо аккуратной хозяйкой она не была никогда) простирался бескрайний темный двор – как я понимаю, до Северного полюса… Прямо под окнами был детский городок, качели, карусель… тоже слегка обожженные, и рядом с ними поднималась избушка в четыре окна… и ее тоже сперва воспринял как часть детского городка. А это, гляди, центр культуры!

– Вот тут ты сегодня и будешь выступать.

«Да, – подумал я, – зал исключительный. В таком я еще не выступал». Но откликнулся, как всегда, с энтузиазмом:

– Молодец!

Это явно она все затеяла. Идея явно ее. Мне бы такую… в смысле – не идею, а жену! Проехали. Выбрал другую судьбу. Уступил, как я и все уступаю в жизни. Это я только в литературе лют!

– Ты, надо понимать, это придумала?

– Ну, не совсем я. Она всегда тут стояла… точнее, остов ее. Считается, что якобы декабрист один, довольно сомнительный, в сущности, для диссертаций сочиненный, отбывал тут. Ну я и уцепилась: мне много ли надо? Через свои связи в Министерстве культуры отбила ее. Кому что! – горько усмехнулась. – Некоторые дворцы хапают. А нам – это…

– Но мне изба эта дороже дворца!

– Пека тоже душой вложился. Какую-то особую бак-фанеру достал. Все мечтал: «Вот приедет Попик… Такой бак-фанеры он не видал!»

И вряд ли уже увижу где-то.

– Спасибо вам!

– Тебе спасибо, – проговорила она.

– Но хотелось бы заранее побывать там. Освоиться.

– Не волнуйся. Теплую атмосферу я обещаю тебе.

Я растаял. Но в некотором смысле – замерз. Особенно когда стоял у окна, любуясь местом своего будущего триумфа.

Я зябко поежился… и в комнате колотун.

– Да, кстати о тепле, – вскользь заметил. – Я тут сдуру, – повел плечами, – по-московски к вам прилетел, налегке. Нет ли чего накинуть… потеплей?

– Сделаем, – кратко сказала она, вновь уже погруженная в какие-то мысли.

– А Митька неужели ж не сможет прийти? – высказал я свое, но, как часто мне «везет», угодил в самую больную точку.

– Нечего ему делать тут! Папа звонил: похоже – последний шанс устроить Митьку в нормальную школу!

– Что, в Москве? – пролепетал я.

Вот тебе и изба-читальня!

– Ты с Луны? Что сейчас творится в Москве!.. В Англии!

– Конечно, конечно, – растерянно забормотал я. – В Англии – о чем речь!